Яков Михайлик - Соколиная семья
Я не верил. И вот, ни с кем не поделившись замыслом, во время третьего самостоятельного полета решил опровергнуть это мнение. Пилот должен знать возможности своей машины, верить в нее. Как же так, - рассуждал я, - разве конструктор не учел, что в бою обязательно стреляют, причем стремятся попасть именно в мотор? Выходит, если снаряд повредит двигатель, то не будет никакой возможности спасти машину. А не распустили ли этот слушок люди, которым туговато давался новый истребитель?
На четвертом развороте полета по кругу, после уточнения расчета на посадку, я убрал обороты мотора. Холодок сомнения закрался в душу, засосало под ложечкой, рука несколько раз ложилась на сектор газа. Совершенно ясно, что в расчете на посадку допустил ошибку. Однако волнение унял.
Вот уже машина подведена на высоту выдерживания и несется буквально в нескольких сантиметрах от снежного покрова. Нет, эксперимент нельзя прерывать. Коснувшись лыжами снежного наста, Яковлев плавно катится по посадочной полосе. Кажется, все нормально! И тут подвернулась левая лыжа. Пробежав еще несколько метров с задранной левой плоскостью, самолет остановился у посадочных знаков.
За самовольство мне объявили пять суток ареста с содержанием на гауптвахте. Наказание не было обидным. Куда сильнее оказалось чувство удовлетворения: я доказал на практике, что посадку Як-1 производить можно без увеличения оборотов на выравнивании.
Кстати, этот эксперимент позже пригодился мне в боевой обстановке. И не только мне, но и моим боевым товарищам.
И вот я снова на знакомом аэродроме. Здесь почти ничего не изменилось, только летняя пора как бы омолодила округу, сделала ее более привлекательной, приятной глазу. Зелень еще не успела выгореть от солнца, и людям, привыкшим видеть на фронте истерзанный лак земли, было отрадно.
Как и прежде, летный состав готовился в тех же авиаэскадрильях, затем поступал во вновь сформированный полк или ту часть, которая прибыла на пополнение.
Пока устраивались организационные дела, меня и еще троих летчиков направили в местный дом отдыха, что километрах в пяти от аэродрома. Это была простая трехкомнатная крестьянская изба с высоко поднятым фундаментом. Народу здесь немного, кормят сытно и вкусно. Где же, как не в этой тихой деревушке, можно отдохнуть от фронтового грохота и дорожной суеты, полюбоваться природой, увидеть своими глазами, как живет и работает народ в глубоком тылу.
День-другой мы отсыпались. Потом лейтенант Поселянов предложил сходить на рыбалку. Речушка рядом. Вместо лесы обыкновенная нитка. Крючков же наделали в деревенской мастерской, а удилища срезали на речном берегу.
Соорудив снасти, пристроились у старой ивы, наклонившейся до самой воды. Тишину изредка нарушает дергач, окликающий куда-то запропастившуюся подругу. Следом, как бы выходя на смену, начали перекличку перепела: фить-фидем, фить-фидем. Вокруг нас, попискивая, летали трясогузки. Сначала они тревожились о своих птенцах, раскрывавших большие желтые рты. Потом, убедившись в нашем миролюбии, успокоились и начали ловить мошкару.
- Клюет! - крикнул Поселянов Николаю Выдригану. - Тащи!
Сержант, загадавший поймать рыбину чуть ли не в полпуда, поспешно дернул удилище. Кроме насадки, на крючке ничего не оказалось. А поплавок моргал потому, что на него села лупоглазая стрекоза, за которой гонялась большая зеленая лягушка.
Выдриган сделал вторую закидку. Поплавок нырнул.
- Тяни! - снова крикнул лейтенант.
Николай подсек добычу и... вытащил лягушку. Бросив удочку, он сплюнул и ругнулся. Рыболовы расхохотались.
- Аи, - махнул рукой Поселянов. - Ну кто так ловит! Вот мой дед ловил это да! Без всяких снастей. Завязывал внизу штанины, заходил в речку и потихоньку опускал пояс. Только налим либо сазан ткнется в мотню, дед поддерживает штаны. Есть, голубчик! Просто и быстро. Смотришь, каких-нибудь полчаса, и уха уже кипит.
- Что-то ты не удался в деда. - Выдриган смеется вместе с другими. - Он и тетеревов без ружья брал, и рыбу портками ловил. А ты все больше языком ловишь.
- Не удался, - шутит и наш комэск, старший лейтенант Андреев. - Потому ни дичи у нас нет, ни ухи.
- Подождите, - насторожился Поселянов. Он дернул лесу, и из воды показалась большая рыбья голова.
Все бросились помогать лейтенанту. Вот так удача! Значит, отведаем ушицы.
Солнце уже скрылось за горизонтом, когда мы возвратились с рыбалки. В доме отдыха нас ожидало приятное сообщение: завтра к десяти быть на аэродроме. Начинаются полеты.
Следующее утро выдалось как на заказ. На небе ни облачка. На стоянке выстроились самолеты Як-1, УТИ-4, УТ-2. Каждому из нас необходимо выполнить полеты по кругу, в зону, под колпаком и по маршруту.
Инструктором на УТИ-4 - мой товарищ по училищу Николай Барабаш, коренастый, со светло-голубыми глазами и гладко причесанными назад светлыми волосами. Он очень переживал, что попал в шкрабы, то есть стал школьным работником, и уже давно просился на фронт. Но начальство отказывало: учи хлопцев.
Поселянов когда-то летал на бомбардировщике Пе-2. После того как его подбили, попал к нам в полк. На яке он еще не летал, поэтому ему надо было освоить специальную программу. После провозного полета на УТ-2 лейтенант вылез из кабины весь мокрый. Снял шлем, вытер вспотевшее лицо носовым платком и сказал:
- Это же не самолет - блоха. Пока я к нему приноровился, семь потов сошло.
- Вот тебе и блоха! - улыбнулся сержант Выдриган. - Этакого молодца вымотала за несколько минут.
- Николай! Твоя очередь лететь, - напомнил Андреев сержанту.
Взяв парашют, Выдриган привычно набросил его на плечи и продел обе руки в подвесную систему. Сел в кабину и, запустив мотор, пошел на взлет. Полет по кругу был уверенным и точным. Затем Николай стал готовиться к вылету в зону.
- Давай посмотрим, Яша, как он пилотировать будет, - предложил Поселянов, закуривая папиросу. - Мне это полезно. А ты комментируй, в чем сам не разберусь.
Мы отошли в сторону, чтобы никому не мешать. Самолет начал разбег.
- Сейчас оторвется, - заметил Поселянов.
Я кивнул головой. Машина, как бы подпрыгнув, повисла в воздухе. Молодец! Как выдерживает! Но что это? Во время уборки шасси винт чиркнул по земле. Затем самолет ткнулся носом. Треск. Пыль. Ничего не видно.
Все, кто был на старте, срываются, бегут к месту аварии. Санитарная машина обгоняет нас. Что с Николаем? Жив ли?
Возле самолета, осматривая повреждения, ходил майор Лесков, врач забинтовывал Выдригану висок, разбитый о прицел. Слава богу, Николай отделался только ушибом. Могло быть хуже. Оказывается, он поторопился. Как только машина оторвалась, начал убирать шасси, не следя за землей. Земля мстит, если ею пренебрегаешь...
