Юрий Ампилов - На верхней границе фанерозоя (о нашем поколении исследователей недр)
Галя Покушалова сдала на химфак все экзамены на четверки и не прошла по конкурсу, поскольку для иногородних проходной балл был на единичку выше из-за ограниченности мест в общежитии. Именно одного балла ей и не хватило. Это была явная несправедливость, которую приемная комиссия исправила на следующий год, отрегулировав эти места каким-то иным образом. Но ей от этого было не легче. Она с набранными баллами поехала и поступила без дополнительных экзаменов в Белгородский технологический институт – туда переехали ее родители, Поскольку она училась не в нашем 10-м «Г», а в параллельном классе, я больше с тех пор о ней ничего не слышал.
* * *Итак, я пришел 1 сентября 1973 году в МГУ полностью «закомплексованный» после таких вступительных экзаменов. Ожидал увидеть полную группу вундеркиндов. В принципе, способных ребят было много. Больше половины закончили московские физико– математические школы или 18-й математический интернат МГУ, Да и вообще: немосквичей было всего человек десять из пятидесяти, включая меня (у геологов иногородних была примерно половина). Но углубленная школьная математическая подготовка некоторым из них принесла вред. В первом семестре, когда по математике шли знакомые им разделы, некоторые, что называется, «расхолодились», и, в определенном смысле, разучились работать. Все их преимущество исчерпалось первым семестром. Конечно, это касалось не всех. Наши выпускники Илья Цванкин и Саша Литвин не поддались этой кажущейся «легкости», всегда докапывались до сути и сейчас по праву являются одними из ведущих специалистов в мире по отдельным проблемам разведочной геофизики.
Мне учеба давалась нормально, и в конце концов я получил «красный» диплом с отличием. Поскольку приходилось преодолевать собственные возникшие комплексы, на первых порах требовалось работать несколько больше, чем я привык. Однако первая же сессия была сдана досрочно и на отлично, и я уже спокойно поехал на зимние студенческие каникулы к родителям в Железногорск. Туда в эти дни съезжались все наши студенты-одноклассники. Четверо из нас учились в Москве, двое – в Харькове, одна – в Ленинграде, остальные – в Курске.
Каникулы той поры – это наиболее приятные периоды жизни. Наше будущее уже на ближайшие пять лет было устроено, и мы расслаблялись, отдыхая на полную катушку. Кроме заполуночных посиделок с одноклассниками дома у Сереги Тарасова, мы ходили «на природу» как на лыжах, так и выдумывая собственные экстремальные виды спорта. Курская область, как известно, славится своими многочисленными оврагами. Мы нашли где-то крупные металлические листы – остатки дверей списанных большегрузных карьерных автомобилей. Надевали на всякий случай на голову мотоциклетные шлемы, ложились плашмя на эти листы и скатывались с крутых склонов оврагов, выбирая трассы с естественными трамплинами, чтобы подбрасывало посильнее. Наиболее привлекательные и крутые овраги были километрах в пяти от города за селом Разветье, куда мы добирались на лыжах, волоча за собой эти листы на веревках. Мы однажды катались до заката, который зимой наступает рано, а потом зашли к Сашке Бородину, бывшему однокласснику, погреться и попить чайку (родители его жили в этом селе). А наши родители после наступления ранней январской темноты подняли настоящую тревогу и организовали поиски. Дело в том, что бабушка Мишки Бычкова видела, в какой амуниции мы уходили кататься на лыжах, и это привело в ужас родителей. Слава богу, мы нашлись, возвратившись в город своим ходом через поле и лес, но уже в полной темноте, хотя было еще совсем не поздно. В одни из таких каникул на очередных сборах нашего дружного 10-го «Г» мы помирились и с моей будущей женой Людмилой, благо делить нам уже было нечего.
Учили нас в МГУ лучшие профессионалы того времени. С различными математическими дисциплинами нас знакомили М.А. Крей– нес, И.А. Вайнштейн, А.С. Калашников и другие замечательные преподаватели механико-математического факультета.
Лекции по общей геологии вела Александра Федоровна Якушева, приглашая иногда Георгия Петровича Горшкова. С удовольствием вспоминаю и манеру преподавания «Геологии СССР» Николаем Владимировичем Короновским, который поставил мне экзамен-«автомат», По-другому выучить и сдать этот предмет было попросту невозможно из-за обилия разнородной информации. На учебниках этих корифеев выросло не одно поколение геологов.
А геофизические дисциплины мы тоже постигали из уст классиков: В.В. Федынского и М.К. Полшкова, чьими именами сейчас названы крупнейшие геологические структуры и научно-исследовательские суда. В тот период они занимали ключевые руководящие «геофизические» посты в СССР. Однако при этом находили время и добросовестно готовились к лекциям.
Всеволод Владимирович Федынский был очень интеллигентным и добрым человеком. Однако однажды на экзамене по гравиметрии наша Вера Гайдукова умудрилась довести и его. Она в тот период практически перестала готовиться и приходила на экзамен со стерильно чистой от информации головой. Однако Вера была видной девушкой, голос у нее был хорошо поставлен, и начинала отвечать она всегда уверенно по списанным тут же во время подготовки в аудитории чужим конспектам. На экзамен она всегда приходила в числе последних. Если уставший преподаватель не уточнял каких-либо деталей, она получала «5». Но стоило ему задать хотя бы один вопрос, дело часто заканчивалась двойкой. В этот раз Всеволод Владимирович, вытягивая ее на тройку, попросил пояснить, что такое f в простейшей формуле о притяжении двух точечных масс, известной школьникам еще с 8-го класса. В лекциях через f была обозначена гравитационная постоянная вместо привычной g, Поскольку Вера до этого таким же образом сдавала радиотехнику, где через f обозначалась частота, она, не задумываясь, ответила: «частота». «Вон!!!» – закричал Федынский и с силой швырнул ее зачетку в сторону двери, Наверное, это был единственный случай в его жизни, когда он был во гневе. К сожалению, недолог был жизненный путь этого замечательного человека, который очень много успел сделать для российской геофизики.
Михаил Константинович Полшков возглавлял в то время НПО «Союзгеофизика» вместе с институтом «ВНИИГеофизика», который был тогда действительно передовым научным центром не только в СССР, но и в мире. Сейчас, в эпоху почти полного импорта геофизических технологий, в это трудно поверить, но остается очевидным тот факт, что все крупнейшие открытия нефтяных и газовых месторождений СССР были сделаны с помощью отечественного оборудования, в том числе и геофизического. Так что факт о мировом лидерстве российской геофизики в некоторых областях в 60-е и 70-е годы XX века не является преувеличением.
