Микола Садкович - Повесть о ясном Стахоре
День был воскресный, теплый и тихий. Ни на дороге, ни в поле крестьян не было видно. Только возле крайней хаты белобрысый пастушок с плачем выгонял коров из потравленной полосы молодого ячменя, да на завалинке хаты сидел громко ругавший пастушка старик в широкополой соломенной шляпе.
Мальчик не мог управиться со своим стадом. Пока он выгонял рыжую, с лысиной, годовалую телку - две, раньше отогнанные, старые коровы степенно возвращались на потраву. Пастушок, всхлипывая и проклиная коров, бежал к ним, тогда возвращалась телка.
Старик грозил клюшкой, ругался, мешая литовские и белорусские слова, но с места не двигался.
Увидев беду пастушка, Стахор, забыв об усталости, сорвал с себя пояс и, перепрыгнув через канаву, отделявшую дорогу от поля, побежал на выручку. Савва подошел к старику.
- День добрый вам... Здесь ли живет Ёнас, кузнец?
- День добрый, - ответил старик, перестав выкрикивать ругательства, следя, как с помощью Стахора пастушок отгонял коров подальше от ячменя.
- Твой сынок? - спросил старик наконец, повернув к Савве все еще сердитое морщинистое лицо с выцветшими глазами.
- Мой, - ответил Савва, - мы к кузнецу пришли...
- Лучший алус* из этого жита можно было бы сварить... - кивнув в сторону ячменя, с огорчением объяснил старик.
______________
* Алус - пиво (лит.).
- Может, еще отрастет, - успокоил Савва.
Старик покачал головой, рассматривая пришельца, и спросил уже более приветливым голосом.
- Ты Ёнаса ищешь? Вон его кальве, - старик показал клюшкой на черневшую за двумя толстыми вербами небольшую кузницу, - только там его нет. Ушел кальвис*.
______________
* Кальве - кузница; кальвис - кузнец (лит.).
- Ушел? - с досадой переспросил Савва.
- Недавно ушел, - подтвердил старик, ласково глядя на подошедшего и поклонившегося ему Стахора. - А вы по справе какой или в гости? Издалека, видно? Может, голодные?
- Не так съесть, как сесть, - улыбнувшись, ответил Савва и присел на завалинку. Стахор сел рядом.
- Посидите, отдохните, - предложил словоохотливый старик, - праздник сегодня, все на новый шлях ушли "гулу" катать, а мне вас бог послал, чтоб не скучать одному.
Приподнявшись, старик крикнул в раскрытое окно хаты:
- Неринга! Угости людей.
Молодая, стройная женщина в ярком праздничном лифе, одетом поверх расшитой литовским узором сорочки, и синем кобате, легко ступая босыми ногами, подошла и поставила перед Саввой на землю кувшин с молоком и две глиняные кружки.
Савва протянул было руку, да... взглянул в лицо женщины... Рука так и повисла над кувшином.
Неринга метнула в него голубой, смешливой искрой и потупилась.
Старик нахмурился и пробурчал что-то по-литовски. Женщина отошла в глубь двора к покосившемуся срубу колодца с кривым высоким журавлем.
Стахор тихонько толкнул отца локтем в бок. Савва очнулся и, взяв кружку, поблагодарил:
- Спасибо за вашу ласку.
- Пейте на здоровье, - вновь подобрев, ответил старик, - гостите, Ёнас нескоро вернется, а придет - сегодня работать не станет. Сегодня работать грех. Завтра все тебе сделает, что загадаешь. Ёнас все может.
- Все может? - как-то без интереса спросил Савва, глядя в глубь двора. Старик оживился:
- Все! Ёнас у нас - галюнас! Коли не силой, так хитростью. Только губит мара его, дума злая у него куис из рук выбивает, тогда делается Ёнас слабее, чем женщина...
Стахор пил густое, холодное молоко и слушал старика. Он видел, что отец почему-то молчит, вероятно, о чем-то другом задумавшись, и, боясь, как бы это не обидело гостеприимного старика, сказал, как обычно говорят во время беседы взрослые.
- Бывает, конечно... а о чем же марит кузнец?
- О красивом марит, - ответил старик, радуясь случаю поговорить, садись ближе, я расскажу.
Стахор пересел, и старик, обведя рукой вокруг, заговорил медленно, нараспев, как бы вспоминая.
- Лес, болото, овраги... Арклас* каждый шаг в камень или корень упирается. Бедный человек другой земли не имеет. Другая земля у других людей. Где нам хлеб сеять? Стал Ёнас думать, - как помочь бедному человеку худое поле вспахать? Он же кальвис, должен такое железо выковать, чтобы в сто раз прибавилось силы у пахаря...
______________
* Галюнас - богатырь. Куис - молот. Арклас - плуг, соха (лит.).
Слушал Стахор, как рассказывал добрый старик о мечте кузнеца. А Савва не слушал... У каждого человека живет в сердце его "красивая мара". Иногда она так велика и настолько несбыточна, что ничего, кроме страданий, не дает тому, кто ее бережет. Тогда падает молот из рук кузнеца и роняет жнея на землю серп, не находя в зыбком тумане видений пути в завтрашний день.
Но бывает и так, что сложит себе человек мечту ясную и отчетливую, достигает ее упорным трудом, с каждым днем приближая заветное. Тогда не мешают мечте житейские радости и мечта не туманит завтрашний день.
У Саввы была своя "красивая мара", но не минали его и простые желания.
Он не слышал, о чем рассказывал сыну старик, он только видел, как Неринга опустила журавель в колодезь и, напрягши красивый стан, округлив тугое бедро, подняла тяжелую бадью, плеснула воду в стоящее рядом корыто и, подобрав подол праздничной юбки, стала мыть ноги.
Был Савва еще молод, силен и любил жизнь душою и телом, а счастлив был мало.
Гибель любимой жены - Марии - на много дней лишила его простой, мужской радости. Но... прошли уже с той поры не дни, а целые годы, и они не успели состарить Савву Митковича.
- Приснился Ёнасу арклас, - тихо журчала напевная речь старика, - весь из железа, да не простого, а заколдованного. Надо только толкнуть такой арклас, он сам поведет борозду, не останавливаясь ни у пня, ни у камня, ни на болоте... Будто кто сказал кальвису: "Должен ты такое железо сковать. Все бедняки литовцы тебе низко поклонятся!"
Неригна села на край широкого долбленого корыта, потянувшись, достала с шестка старый фартук, вытерла им полные порозовевшие икры ног и всего только раз, мельком, взглянула на Савву.
- Надо найти такую руду, чтобы выплавить из нее железо, которое самый горячий угнис* не мог бы за семь дней и семь ночей расплавить. Где найдешь такую руду? Нет ее в наших болотах. Заскучал Ёнас... Работать стал мало, все думает...
______________
* Угнис - огонь (лит.).
Неринга прошла мимо, на ходу бросив старику два слова по-литовски.
- Что она сказала? - быстро и тихо спросил Савва.
Старик ответил нехотя, сердито:
- Сказала, уходит на новый шлях, где все...
Савва посмотрел вслед. Неринга оглянулась, будто случайно, и скрылась за углом хаты.
- До чего ж ладна... - невольно проговорил Савва.
- Хвали день вечером, - зло заметил старик, - пиво - когда выпьешь, а женщину после смерти.
