Игорь Виноградский - Улыбнись горам, дружище!
И тут, как бы в подтверждение его слов, в кутузку втащили парня лет пятнадцати в одних плавках и с какой-то железякой в руках.
– Вы посмотрите на этого хулигана, товарищ из Ленинграда, – говорил мне дежурный. – Вы думаете, это мальчишки, это дети? Это не дети, а сволочи! Они в заборе государственного сухумского лечебно-медицинского женского пляжа делают дырки! Подползают туда (ну хочешь посмотреть – посмотри, я сам был мальчишкой, я понимаю), так нет, они крючки из проволоки делают и сквозь забор вещи воруют! И это комсомольцы!
Дежурный выказал высшую степень возмущения произошедшим.
– Я извиняюсь, – вступил в разговор задержавший мальчишку страж порядка, – этот не по воровской части, они с пацанами по эту сторону забора костерок развели, брали палку с гвоздем на конце, калили его и через дырку кололи им туристок на той стороне забора! У меня есть заявления пострадавших и справки от медсестры.
– Видишь?! – сказал дежурный, обращаясь ко мне, как к высшему авторитету. – Какая молодежь растет, его ж даже не посадишь сейчас, он малолетка еще...
Притащивший парня спросил меня: «Что делать с ним будем?» «Что делать, что делать? – передразнил дежурный подчиненного. – Ждать будем! Пока он в настоящего бандита вырастет...»
Так что мы, похоже, своего дождались. А бедного парня того просто выгнали, чему он был искренне рад, да и я вместе с ним, если правду сказать, тоже.
ЭКСТРЕМ-МОДЕЛИ 1950 ГОДА
Рассказ заслуженного мастера спорта и заслуженного тренера РСФСР Старшего инструктора по альпинизму Ш.Тенишева о самом рискованном восхождении в его жизни, услышанный Младшим инструктором альпинизма И.Виноградским осенью 1970 года в Баксане и воспроизведённый по памяти.
Хочу сказать, что столь модные сейчас экстремальные виды спорта родились не на пустом месте. Риски в жизни были всегда. И вообще, может быть, больше всех рисковал когда-то сам Господь Бог, создавая человека. Дело-то новое. Опыта – никакого. И куда это существо потом попрет, какую тропинку выберет на Земле, может, и самую крутую и нехоженую, – этого ж никто не мог сказать... А так и получилось в итоге. Маршруты становились все круче. Предприятия все рискованнее с каждым годом... Впрочем, у каждого времени – свои риски. Свои Одиссеи. Свои Афанасии Никитины. Свои Мессереры...
Осень в том далеком 1970 году в Баксанском ущелье стояла замечательная. По-настоящему «золотая». Теплая. Вершины млели в хрустальной голубизне, и о том, чтобы вскоре вернуться в «суету городов и потоки машин», противно было даже и думать... Все спортивные планы были выполнены, задуманные маршруты, вроде бы, пройдены, но покидать горы так отчаянно не хотелось, что тренерский совет придумал еще один выход в высокогорье: решили сводить отряд новоиспеченных значкистов еще на один снежный «пупырь» Виа-Тау по маршруту второй «А» категории трудности.
На обратном пути, плохо маскируя свое категорическое нежелание идти вниз, мы остановились на морене, дав задание – сушить снаряжение. Все: от репшнуров до «кошек»! Благо солнце сияло, как последний раз в жизни... Командиром похода был заслуженный мастер спорта по альпинизму, заведующий кафедрой физкультуры Кабардино-Балкарского Университета Факир Тенишев. Сам он был то ли кабардинцем, то ли балкарцем, то ли представителем великого татарского народа с легкой примесью еврейской крови, сказать трудно, но это был стопроцентный «человек Востока» с его мудростью, лукавинкой и неторопливой речью... Он сидел на пуховом спальном мешке, брошенном на камни морены, брал плоские черные сланцевые плитки, нагревал их на примусе, затем клал между ними носки, создавая своеобразную «сушильную батарею» по принципу торта «Наполеон», и попутно вел свой рассказ:
– Осень в этом году вон какая замечательная стоит. Как можно такой осень дома сидеть? Что-то учить? Книжки читать? Марксизм-ленинизм изучать?.. Как можно?..
Помню, в 50-м году такой же осень была. Даже еще лучше. Потому что мы все еще молодые были. Начали учебный год 1 сентября. Чувствуем: невозможно дома находиться. Дышать нечем. На хурму-виноград кишмиш – смотреть противно! Надо что-то придумывать, чтобы, не нарушая учебно-воспитательный процесс, уйти от него подальше, в горы, к чертовой матери!
Ваш друг Шакир – хитрый собака, он идет в партком и говорит: «Надо срочно пойти и установить бюст товарища Сталина на Марухском перевале, где во время войны шли бои, и мы победили, но место это ничем не отмечено. Пока. А так как таких мест осталось совсем немного, – мы должны быть первыми!»
Партком – он сам хитрый. Он понимает, что Шакир со своими студентами и студентками просто учиться не хочет. Но в этой ситуации не может рискнуть и сказать «нет». Зачем на этот дикий перевал сейчас бюст тащить?! И кто его там кроме горных галок увидит?.. Тем более что Марухский перевал – вообще не Кабардино-Балкария, а Карачаево-Черкессия, хотя всё равно – дружба народов. Короче, дня не прошло, – издают приказ: «...в ознаменование...» – и все такое. Находят деньги, снаряжение напрокат, продуктов кучу, автомашины с автобусами – для подхода, флаги разные дают, знамена – как без знамен, тогда чуть ли не в туалет со знаменами ходили – ну и этот самый бюст, разумеется, новенький, из магазина, можно сказать, «ненадеванный», с бирочкой, купленный по безналу прямо на базе учебно-методических пособий.
Тогда вождей купить – продать очень легко было. Единственное, в чем не было дефицита. Пожалуйста! До полного удовлетворения спроса населения! Желающих совершить патриотический бросок, и тем самым увильнуть от учебы, – пол университета набежало. Но отбирали мы самых лучших. Отличников брали. Мальчиков. И самых красивых девушек! И под оркестр, с цветами и песнями рванули в горы. Пока нас за хвост не поймали или погода не испортилась...
На автобусах в горы вверх ехать – милое дело! Душа радуется. Но этот Марухский перевал такое дикое место, куда машина – шайтан ее забери – не доходит. И даже тропы хорошей нет. Лезть надо. В общем, выгрузились мы из автобусов цыганским табором, провели торжественную линейку и объявили «дневку». Чтобы разобрать снаряжение, продовольствие и груз разделить, как полагается. Нам вверх идти – бюст тащить – не менее двух суток... Вечером, понятно, костер, комсомольские песни, чай...
Спиртного тогда ни у кого не было. Только в аптечке – в укладках со шприцами, как полагается. Ну и еще, на всякий пожарный случай, литpa полтора... Во флягах. У тренеров. На всякий случай.
Прибегает, как стемнело, одна комсомолка, самая активная, и говорит: «А как мы бюст понесем?»
– Как понесем, – говорю, – в рюкзак упакуем и – вперед!...
