Себастьян Бэлфор - Фидель Кастро
Годы мировой войны стали выгодными для экономики Кубы, спрос союзников на сахар и минералы принес значительную прибыль. Накопив состояние в форме недвижимости, Батиста покинул пост в 1944 году, как требовала конституция. Его преемником должен был стать премьер-министр, через которого Батиста мог бы продолжать применять выигранную им власть. В действительности оппозиционная коалиция под управлением Аутентикос обеспечила незначительное большинство против союзников Батисты (включая коммунистов). Грау Сан-Мартин был должным образом объявлен президентом, с которым кубинцы связывали надежды на социальные реформы и честное правительство. Далекое от выполнения обещаний, данных в 1933–1934 годах, правительство Грау, однако, открыло новый период коррупции, большей, чем во время президентства Батисты.
Аутентикос являлась избирательной партией, руководители которой почти полностью вышли из профессионального среднего класса. Без какой-либо организованной базы и стоя перед лицом потенциальной оппозиции армии и контролируемых коммунистами профсоюзов, Аутентикос использовала государственный бюджет в целях поддержки системы покровительства вооруженным действующим группировкам, оставшимся после борьбы против Мачадо. Одной из первых акций правительства Грау стала раздача общественных должностей, таких как начальник городской полиции, председатель по спорту, лидерам различных фракций, чтобы вознаградить их за помощь во время выборов и заручиться их поддержкой в будущем. Например, министр образования ассигновал на свои нужды предположительно 80 000 долларов США[24]. Политические банды, в свою очередь, обеспечили политиков Аутентикос небольшой частной армией, действующей в качестве охраны и контролирующей основные силы полиции, которая уравновешивала силу армии. Оки также помогали запугивать оппонентов членов правительства, а в случаях, когда запугивание не срабатывало, их просто убивали. Улицы Гаваны напоминали Чикаго по количеству запретов и ужасных фотографий жертв, которыми были заполнены ежедневные газеты. В качестве примера дегенерации политической жизни под руководством Грау может служить продолжительная перестрелка между двумя соперничающими группировками полиции, которая велась на улицах Мариапао, города-спутника Гаваны 15 сентября 1947 года.
Вооруженные группировки, оставшиеся после борьбы против Мачадо, имели смутные понятия о социальной справедливости и честном правительстве[25]. Их руководители — это, в основном, бывшие студенты, сыгравшие важную роль в революционном движении в начале тридцатых годов. Выходцы из маргинальных социальных слоев, не приспособленные к жизни, из своего опыта они извлекли уверенность в том, что только с помощью восстания, а не классовой борьбы можно проложить дорогу к власти. В истории Кубы было несколько подтверждений тому, что конституционный парламентарный путь к власти мог бы быть успешным. Несмотря на оппозицию США, правительство Грау было пылким противником коммунистов (хотя некоторые из его членов состояли в этой партии в тридцатые годы), частично из-за сотрудничества кубинских коммунистов с Батистой: начало в 1947 году «холодной» войны усилило враждебность. Наличие в их рядах нескольких относительно молодых ветеранов испанской республиканской армии принесло в и так уже озлобленные споры разногласия и негодования из-за гражданской войны в Испании. Среди группировок был также распространен культ физического героизма.
Однако в большей степени политические группировки разделяла не идеология, а схватка за политическое влияние и общественные деньги. Структура власти Кубы, определяемая неофициальной корпоративной системой, предлагала несколько возможностей для личного продвижения через законные демократические каналы. Самый легкий путь к власти лежал через покровительство. Руководители Аутентикос были готовы предоставить привилегии, чтобы оплатить услуги вооруженных группировок или подкупить потенциальную оппозицию. Чтобы увеличить капитал, помимо правительственных выплат, банды занялись вымогательством путем рэкета. В стране с высоким уровнем безработных людей с образованием взяточничество и вымогательство стали образом жизни большой части молодежи из среднего класса. Вначале поддержав вооруженные группировки, позже правительство было пе в состоянии контролировать их. Соперничество между бандами стало таким напряженным, что преемник Грау — Прио в 1949 году установил перемирие, предложив 2 000 синекур в правительстве в качестве цены за мир[26].
Когда Кастро поступил в Гаванский университет, студенческая политика была проникнута соперничеством между двумя группировками — «Движение за социалистическую Революцию» (ДСР) и «Союз революционеров-мятежников» (СРМ). Коммунистическое руководство студенческого движения тридцатых годов было смещено вооруженной группировкой, финансируемой Аутентикос, которую, в свою очередь, вытеснило ДСР, контролирующее теперь студенческий союз. Обе организации занимали важные позиции и вне университета (например, ДСР выделил Грау должность главы секретной полиции), но внедряли свои организации в городок, так как господство студенческого движения само по себе являлось источником политической силы. Расположенный на возвышенности в центре Гаваны, студенческий городок по конституции был запретной территорией и для полиции и для армии. Таким образом, в его пределах существовала возможность хранения оружия, иногда случались перестрелки в холлах и скверах университета и на огромной лестнице, ведущей к входу в университет. Студенческая избирательная система определялась любой физически самой сильной группой, и, в свою очередь, эта организация контролировала жизнь в университете, держа, например, в своих руках продажу учебников или экзаменационных листов.
Для такого политически честолюбивого студента, как Кастро, было трудно не попасть в какую-либо фракцию, и, действительно, он в течение короткого времени сотрудничал с СРМ и, вероятно, вовлекался в ряд жестоких акций. Много лет спустя он дал следующую эпитафию вооруженным фракциям: «Нельзя винить тех молодых людей. Движимые естественными желаниями и легендами героического эпоса, они хотели совершить революцию, не произошедшую вовремя. Многие из тех, кто умер как бандиты, жертвы иллюзий, сегодня могли бы стать героями»[27].
Однако, с точки зрения его собственной политической деятельности в университете, данный приговор кажется очень великодушным. Вскоре в студенческом городке Кастро проявил себя скорее как талантливый организатор и оратор, чем как сторонник насилия, хотя у него не было недостатка и в юношеской браваде. Его начальная озабоченность студенческой политикой на втором году обучения проложила путь к более широкому интересу к национальным проблемам. Однако в отличие от многих других активистов университета, у Кастро не было политической основы. Ни его провинциальное воспитание, ни привилегированное образование не могли помочь ему в определении какой-либо четкой политической философии. Вместо этого в начале своей карьеры он интересовался проблемой достижения власти для воплощения смутных идеалов национального возрождения. Ранние политические контакты, происходящие в университете, обнаружили в Кастро прагматизм, который станет чертой его последующей политической карьеры; среди новых друзей Кастро был лидер СРМ и президент студенческого союза, а также один из руководителей «Хувентуд Социалиста» — молодежной организации коммунистической партии. Все они разделяли гнев своего поколения на предательство политиками национальных идеалов Кубы; гнев, который перекрывал студенческие разногласия. Ранние речи Кастро, как представителя студенчества, были направлены против лживых руководителей и продажного правительства. В одной из первых речей, упомянутой в прессе, обращаясь к собранию студенческих представителей в июле 1947 года, он произнес: «Давайте не поддаваться пессимизму и разочарованию, распространяемым последние несколько лет лживыми руководителями, этими торговцами кровью мучеников»[28].
