Александр Майер - Наброски и очерки Ахал-Текинской экспедиции 1880-1881
Со стола убраны все принадлежности закуски и чаепития. Две свечи поставлены на углах, и лежат чистые листы бумаги по числу играющих.
Публика рассаживается, распечатаны несколько колод карт.
- Ну, господа, кто же держит банк? - спрашивает усатый сотник, постукивая колодой карт по столу.
Ответом служит молчание.
- Если никто не хочет, я заложу, - отзывается молодой моряк.
- Нет, нет, господа, - говорит комендант, - это не модель. Вынимайте карты, и у кого младшая - тот банкомет; в банке не меньше двадцати пяти рублей серебром; сорвут - можете заложить еще раз, а затем банк переходит поочередно слева направо. Согласны?
Предложение нашего милого коменданта принимается с шумным одобрением. Жребий выпадает Сл-кому, командиру охотников. Пока Александр Иванович Сл-кий старательно мешает карты, я воспользуюсь свободным временем, чтобы обрисовать его наружность и характер, так как читателю этих очерков еще не раз придется сталкиваться с ним.
Высокого роста, широкоплечий, Александр Иванович имел вид молодого человека лет 19, хотя на самом деле ему было уже 24. Едва пробивающиеся белокурые усики мало гармонируют с погонами капитана армии. Серые глаза смело и даже вызывающе смотрят на свет Божий. На тонких губах почти всегда играет саркастическая улыбка; лицо бледно, но не имеет болезненного вида, и в минуты душевного волнения эта бледность сменяется нежным, ровным румянцем - а глаза темнеют и взгляд их становится пронизывающим. Описав наружность Александра Ивановича, перехожу к краткой истории его жизни.
Будучи по происхождению поляк, он воспитывался в одной из гимназий, откуда и был исключен, как говорится, "за громкое поведение и малые успехи в науках". Пребывание в нескольких других учебных заведениях окончилось столь же печально: резвая натура мальчика не поддавалась умерщвлению по правилам сухой педагогики, не входила в тесные рамки нашей убийственной школьной жизни.
Как раз в это время начиналась хивинская экспедиция. Мальчик, не достигши еще 16 лет, пошел вольноопределяющимся и преодолел все трудности степного похода; пылкая, сумасшедшая храбрость его была вознаграждена двумя крестами и званием унтер-офицера, но и тут случился казус, испортивший карьеру молодого человека. Во время дела батальонный командир Александра Ивановича, какой-то бурбон, изволил себе выбранить его так, как у нас расходившийся старший офицер относится к матросу.
Бешено вспыльчивый Сл-кий, не думая, что он делает и чем поплатится, приложился в своего свирепого командира и тррах... Пуля, к счастью Александра Ивановича, попала в другое животное, а именно в лошадь, на которой восседал батальонный командир.
Военно-полевым судом Александр Иванович был приговорен к расстрелу, но генерал-адъютант Кауфман помиловал его и ограничил наказание разжалованием в рядовые с лишением двух знаков отличия военного ордена.
Два года тянул он солдатскую лямку, наконец штраф был снят, и он получил право поступить в юнкерское училище. Два года пробыл он там и вышел перед турецкой войной с полными баллами по наукам, но с невозможной отметкой за поведение, что и лишило его возможности окончить по первому разряду.
В турецкую кампанию он командовал охотниками Елизаветпольского пехотного полка, был несколько раз ранен, получил чины подпоручика и поручика и орден Св. Владимира 4-й степени. В первую Ахал-Текинскую экспедицию Александр Иванович, состояв при князе Долгоруком, отбил десяток тысяч баранов с полусотней казаков. Не буду распространяться обо всех его подвигах, скажу только, что человек он безусловно храбрый, во время опасности находчивый и хладнокровный, в общежитии хороший товарищ, к сожалению, немного заносчивый и вспыльчивый. Когда я познакомился с Александром Ивановичем, он был уже капитан и получил за экспедицию 1879 года Станислава на шею и золотое оружие.
Само собой понятно, что у него была масса завистников, пользовавшихся малейшим поводом, чтобы чернить его и вредить ему в глазах начальства, а он своим вспыльчивым, заносчивым характером давал немало поводов к этому. Позже, описывая рекогносцировку аула Нухур, я сообщу вам, читатель, обстоятельства, заставившие Сл-кого выехать из отряда, не будучи даже награжденным за его блестящее дело на колодцах Кара-Сенгер; случилось это вследствие особенной доверчивости генерал-адъютанта Скобелева, чересчур верившего словам и интригам казачьего полковника Ар-аго; впрочем, об этом впереди. Теперь, познакомив вас с личностью Александра Ивановича, буду продолжать рассказ далее.
- Господа, готово! - обращается Александр Иванович к играющим, вынимая из бокового кармана сюртука толстый бумажник и выкидывая на стол 25-рублевую бумажку.
- Ва-банк, - мычит свирепо казак, вытаскивая из колоды карту, оказавшуюся восьмеркой пик. Александр Иванович поворачивает колоду лицом вверх, и - о несчастный сотник! - восьмерка убита на срезке.
- Атанде, - еще свирепее рычит казак, - ва-банк на ту же карту.
Играющие придвигаются ближе: карта в 50 рублей серебром; Сл-кий хладнокровно мечет, на пятом абцуге карта сотника еще раз убита, и он шлет в банк 75 рублей серебром.
Начинается новая талия. Гардемарин, долго выбирающий карту, изрекает:
- Десятка бубен в цвете и в масть по полтиннику око.
- Ты знаешь ли, - обращается к нему артиллерист, - что эта карта может выйти очень большая?
- Знаю, - сердито отвечает моряк и впивается глазами в карты, равномерно падающие направо и налево.
- ...Шесть, семь, восемь, - шепчет он, считая абцуги.
- Да чего считать, на двадцатом абцуге направо в цвет и в масть, говорит артиллерист.
- Типун тебе... да на! - вскрикивает гардемарин.
- Десять да одиннадцать абцугов - двадцать один, пять за круглое двадцать шесть, в цвет - вдвое... Пожалуйте двадцать шесть рублей, обращается он к Александру Ивановичу.
- Да вы запишите за мной и идите углом, - советует тот, тщательно раскладывая колоду четырьмя кучками и складывая потом кучки крест-накрест.
Как все игроки, он суеверен и придерживается известных правил при тасовке, как-то: раскладывания на четыре кучки, снятия одной карты снизу и т. д.
Комендант, до этого времени сидевший и смотревший только на игру, выбрал карту, положил под нее что-то и, подвинув к банкомету, невиннейшим тоном заявил:
- Под картой фигура.
Публика пришла в оживление.
- Ох, брандера подпустил, - вздохнул Александр Иванович и начал метать.
Король упал направо, но В-ов покачал отрицательно головой; дама была дана, но и на этот раз на вопросительный взгляд банкомета последовал отрицательный кивок коменданта.
- Сойдите с карты, - предложил Александр Иванович.
