Валентин Пушкин - Из единой любви к Отечеству
* * *
В Барреже, на юге Франции, у подножия раскаленных зноем Пиренеев, Сеславин долго лечился. Семь ран почти не беспокоили, но восьмая - где была раздроблена кость - время от времен открывалась и причиняла ему страдания.
1818 год застает его в Швейцарии. Женева показалась ев чересчур шумной: здесь слишком много английских и немецких дам с мужьями, детьми, гувернантками и лакеями. Разноязыки говор, натянутая благопристойность, курортные сплетни утомил Сеславина. Он предпочитал одиночество и близость снеговых вершин. Неподалеку от Лозанны он снял мызу и здесь, в горах провел лето.
Проезжая через Францию, он вспоминал недавние сражения: Бриенн, Ла-Ротьер, Арси, Фер-Шампенуаз... В ушах снова гудела канонада, раздавались звуки кавалерийских атак - ржание лошадей, лязг клинков, неистовый топот, тысячи криков и стонов отчаянья, боли, ужаса смерти...
Желая быть полезным России, Сеславин добровольно берет на себя обязанности разведчика - выполняет задание, назначенное самому себе. Исколесив Францию, опытным глазом осматривает крепости, переправы через реки, арсеналы, морские порты.
Из своей мызы под Лозанной он начинает совершенствовать навык восхождения в горы. У него было непреодолимое желание сравнить три пути в Альпах: первый - великого полководца древности Ганнибала (его переход через заснеженный перевал с огромной армией, конницей и боевыми слонами, совершенный с изумительным искусством и быстротой, вызвал удивление изучавшего военную историю Наполеона); стремительный бросок самого Бонапарта, начинавшего тогда свои завоевания и прошедшего в Италию узкими губительными ущельями близ пика Сен-Бернар; наконец, третий, самый опасный, поразительный по отваге и сверхчеловеческому напряжению - путь Суворова.
Вскоре Сеславин разыскал местного проводника - крепкого парня, не раз водившего в горы иностранцев.
* * *
Проводник разбудил его перед рассветом. Звезды уплывали в глубины Вселенной. Горные пики из фиолетовых превращались в пурпуровые, потом засверкали и заискрились, будто залитые расплавленным серебром. Чистейший ледяной воздух наполнял грудь, возбуждая стремление прийти к цели, несмотря ни на какие трудности и опасности. От Мартиньи они прошли через Большой Сен-Бернар в Аосте, оттуда через Малый Сен-Бернар в Италию - в Пьемонт и через Мутию, Мон-Блан возвратились в Мартиньи, сделав 65 французских миль (260 верст) за 5 дней на высоте от 10 до 11 тысяч футов в вечных альпийских снегах.
В дороге несколько раз открывалась рана. Проводник перевязывал ее, но делал это грубо и неумело. Иногда боль становилась нестерпимой. Сеславин не в силах был продолжить поход; приходилось по нескольку часов лежать в хижине или у костра на снегу, ждать, пока спадет жар и боль утихнет. И все-таки он продолжал задуманный путь.
Отдохнув в Бриге, он дошел с проводником до Айроло, где Суворов разбил французов, и начал переход через Сен-Готард.
Это был титанически трудный поход.
Крутые, обрывистые скалы, петлявшая между ними тропинка над самым краем пропасти, куда с шорохом осыпались из-под ног снежные комья и, звонко отламываясь, падали осколки льда. Гранитные глыбы и наплывы рыхлого снега могли в любую минуту от резкого звука рухнуть и превратиться в лавину. Каким же чудом удалось суворовским полкам пройти мимо оледенелых обрывов и гибельных круч?! Но ведь прошли же, прошли! И может быть, здесь, у этого камня останавливался на своей казачьей лошадке и маленький старик с седым хохолком на темени. Может быть, здесь и сказал он солдатам: "Где олень пройдет, там и русский солдат пройдет; а где олень не пройдет, там русский солдат пройдет".
* * *
Сеславин добрался до Чортова моста: узкой каменной перемычке над бездной. Отступая, французы взорвали ее, но Суворов приказал разобрать горную хижину и связать бревна офицерскими шарфами.
Сеславин пошел дальше, через перевал Фурка до истоков Ронь и Рейна, потом повернул назад.
На обратном пути через Чортов мост поскользнулся и чуть не сорвался в пропасть, но, уцепившись руками за ледяной кар низ, сумел выбраться с помощью проводника в безопасное место.
За две недели Сеславин прошел 170 верст. Местные жители, опытные альпийские горцы, не могли в это поверить. Они собирались группами, чтобы взглянуть на "безумного" русского, бешено карабкающегося по горам и почти бегающего над пропастями по ледяным тропинкам.
Следуя по пути Бонапарта, Сеславин спустился в благодатную долину Ломбардии. Буквально не переводя духа, он едет из Милана в Брешию, оттуда в Кастельнуово, потом в Верону и Виченцу. Затем следуют Мантуя, Кремона, еще несколько небольших городков и, наконец, Генуя. И всюду Сеславин прежде всего осматривает места сражений и передвижений суворовских войск во время победоносного "италийского" похода.
Из Генуи Сеславин морем отправляется в Ливорно, потом через Пизу едет во Флоренцию, Рим, Неаполь, где проводит короткую сырую зиму. Побывал он в Болонье, на Адриатике. Вернувшись на западное побережье, в Ливорно, на маленьком каботажном судне поплыл на север, во Францию.
Когда проплывали мимо острова Эльбы - места первого заключения Наполеона, откуда он бежал, чтобы на короткий срок снова стать властелином, - вспомнился хмурый осенний день, запруженная колоннами Боровская дорога, одинокая карета и у окна - непроницаемое, желтовато-бледное лицо человека в сером сюртуке и черной, низко надвинутой треуголке...
Неожиданно заревел ветер, поднялась буря; суденышко швыряло по воле волн, и пассажиры ждали неминуемой гибели. Коляека Сеславина, привязанная к палубе, при сильном крене перевернулась через борт и исчезла в пучине. К счастью, скоро море успокоилось, тучи рассеялись, но Сеславин потерял все свое имущество и личный архив, который возил с собой. Погибла значительная часть его путевых записок, планы дорог и военных Укреплений. (Биографы часто приводят это обстоятельство, сетуя на отсутствие документов, которые могли бы заполнить многие пробелы и неясности его жизни.)
Прибыв в Тулон, Сеславин расплатился с хозяином судна и посуху, цветущим солнечным побережьем отправился в Марсель.
Несколько месяцев он лечился на теплых водах, пока не кончились деньги. Почти с пустым кошельком приехал в Лион и здесь наконец-то получил 9 тысяч рублей, их переслал из Парижа граф Воронцов.
В августе 1819 года Сеславин пишет из Марселя императору Александру, просит разрешить ему отправиться в Калькутту оттуда через Дели, Агру, Аллага-Бату, Лагор, Кабул, Балк, Beликую Бухарию, Самарканд, Хиву, Грег, Киргизские степи в Оренбург. "Путешествие сие, - указывает Сеславин, - могло бы, может быть, решить вопрос европейских политик: может ли Pоссия ввести оружие свое в ост-индийские английские владения.., уничтожить владычество англичан в Индии?"
