Федор Палицын - Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ (1914 – 1916)
Нам нужен полный успех, т. е. пленение или уничтожение части германо-австрийской армии, вторгнувшейся в наши пределы. Только такой успех может повлиять на изменение к лучшему нашего тяжелого общего положения. Как его исправить и как достигнуть такое положение, при котором мы в состоянии будем из оборонительного состояния (оборонительной стратегии) перейти к наступательному, об этом можно рассуждать, когда это большое дело будет нами закончено.
Мы с первых дней войны, как дети, думали о наступлении в Познань и Силезию, примерно, как говорили все, на Бреславль. Но мы совершенно не отдавали себе отчета, что для этого надо раньше сделать. Прошло почти три месяца, и общее положение наше не улучшилось. Армия хотя и закалилась, но растрепалась. Офицерский состав уменьшился в угрожающем размере. Вероятно, и конский состав пришел в отчаянный вид. Дороги испортились невообразимо. Левобережная Польша, богатая в начале, – высосана, истощена и разграблена, и зависимость армии от своих трех железнодорожных магистралей дает себя чувствовать все сильнее. Враг в Восточной Пруссии укрепился сильнее на нашей же земле, откуда он может грозить этим сообщениям и притом очень большими силами, если обстоятельства за Рейном в скором времени, как это уже чувствуется, для него сложатся не благоприятно и он перейдет там к обороне. За три месяца мы одерживали успехи, пережили неудачи, и очень чувствительные, но существенного в смысле улучшения нашего положения не сделали. И на юге мы отбиваемся и не знаем, каков будет исход его. А если отобьёмся, то и тогда это событие существенно повлиять на наше положение не может. Австрийцы очистят Галицию, оставят там слабые части (если теперь мы заставим их отойти) и усилят себя со стороны Карпат. Времени для подготовки в Венгрии базы мы им дадим поневоле. Поэтому если не последует разгрома теперь, единственный благоприятный случай может быть упущен. Мы будем топтаться на месте, и у нас не будет возможности сделать что-либо серьезное. А впереди возможность политических осложнений. Турция уже выступила. Но, может быть, ничего другого нельзя было сделать за эти три месяца?
На это я отвечу прежде всего: l’art est difficile et la critique ais[21], затем неправильное сосредоточение (развертывание) сил в начале войны, едва ли поправимо в течении компании. До сих пор нам не удалось улучшать нашего положения. Теперь мы на рубеже: или эта возможность будет, или – к созданию такого положения встретятся новые затруднения. Я никого не виню, никого не обвиняю, но констатирую факт. Мы не подготовились, а разготовилися в мирное время для этой борьбы. Наши соображения мирного времени, очень остроумные, может быть, вылились в сосредоточение, которое не отвечало действительности. Оно охватывало частности, но не обнимало собою общего положения и не способствовало достижению конечной цели. Неудачи в Восточной Пруссии сугубо ухудшили это положение. От меня никто не требует, чтобы я сказал, что же следовало сделать? Да и никто и не спрашивал. Но главные мои мысли изложены мною в августе. Они лишь набросаны, не разработаны и касаются лишь одной оперативной части. Было бы очень легко мысленно предполагать, что одними оперативными соображениями можно было исправить все сделанное у недоделанное в мирное время, а потому этим моим соображениям надо отвести должное, скромное, им место. Теперь мы, так сказать, на переломе событий, когда наша работа, освещенная опытом трех месяцев, может получить иное, благоприятное для нас течение. Армия все дает и все делает, чтобы обеспечить мысли, возможность выполнить ее предначертания. Чем дальше, тем условия борьбы сделаются более серьезным и сложным.
Пока мы были на правом берегу Вислы, условия и положение были одни; они были проще и легче; теперь они труднее и сложнее. Мы боремся с австрийцами и небольшою частью (полевых) германцев.
Нам придется столкнуться с большою частью германских полевых сил, когда те, под давлением событий на Рейне, в течение известного, по-моему, не очень длительного периода подготовки наших союзников к наступлению, вынуждены будут обороняться. Но находить, что и то и это нехорошо – легко; что же делать, чтобы было хорошо? На это отвечу, что надо закончить начатую операцию. Ее и ведут и заканчивают, и тогда последует дальнейшее решение. Но как теперь, так и в начале войны надо было обезвредить Австрию и Восточную Пруссию. Это не удалось, а потому теперь следует идти по тому же пути. Из немногого, что узнал, может быть, Верховный главнокомандующий{3} озабочен этим и теперь. Проявиться оно не может еще, но какие-то признаки, по-моему, имеются. Из-за путей и по многим другим причинам нелегко это будет исполнить, но хорошо то, что есть намеки на это.
Во всяком случае, при успехе на нашем Завислянском фронте, прежде чем думать о наступлении на Бреславль, надо создать себе соответствующее положение рядом сложившихся действий как со стороны Познань-Торна, так, может быть, к стороне Западной Галиции или Карпат. Черновицы заняты довольно сильною частью – почти в роде 2-ой дивизии. Это большой для нас минус.
19-го октября
«На восточно-прусском фронте неприятельский план прорыва в центре нашей укрепленной позиции, у Бакаларжева, терпит неудачу. За пять дней безуспешных для германцев атак они понесли огромные потери. Во многих местах перед нашими окопами накопились груды неприятельских тел, стесняющие даже наш обстрел. На некоторых участках восточно-прусского фронта наши войска продвигаются вперед. За Вислой нами прочно заняты Гостынин, Ленчица, Лодзь и Островец. В Галиции бои продолжаются. Положение без существенных перемен».
Я думаю, что армия Плеве{4} в Галиции. Мне сказали, что она к западу от Варшавы и действует вместе с Шейдеманом{5}, южнее Эверт{6}, затем Лечицкий{7}. В Галиции – Радко{8} и Брусилов{9} и формируется Селиванов{10}. Севернее Варшавы Ренненкампф{11}, а Сиверс{12} в Сувалках. Как удалось все это исполнить и в короткий срок – непостижимо. Пять армий были в Галиции – Шейдеман на Басте и Нареве, Ренненкампф на Немане, а уж полдня тому назад – они на Висле. Поразительно! Не знаю, представляет ли история пример подобных перебросок столь крупных частей в столь короткий срок. Я знаю от бывшего в Галиции, что первым начал движение из Галиции Эверт, в половине сентября. Теперь 5-ая армия на Висле, 3-ая в Галиции, одна в Сувалковском районе, Ренненкампф как будто, к северу от Варшавы.
Пока мы тесним врага. Он, разбитый, отходит. Жмем ли мы на его сообщения, к югу от Пилицы? Отразит ли Брусилов напор австрийцев? Он, говорят, потерял 40 % своего состава. Это много, но это не беда. Что делает Радко? Повлияет ли отход австрийцев от Вислы на группу у Сана, или, наоборот, они удвоят свои усилия? От Опатова до Ярославля 120 верст, а от Островца целых 150. Если Завислянские враги будут разгромлены, положение Радко и Брусилова будет более обеспеченное. Черновицы заняты австрийцами и там их порядочно. В этом направлении сообщения наши, как будто обнажены от наших войск. Но и с этим можно помириться, если только за Вислой будет разгром.
