Юрий Сушко - Любимая женщина Альберта Эйнштейна
Кислые перспективы семейной жизни Альберта волновали куда меньше, нежели «Академия Олимпа».
Рожденную в сербском городе Нови-Сад девочку назвали Лизой. Преисполненный возвышенных чувств молодой отец спрашивал в письмах у Милевы: «Здорова ли она, послушна ли? Какого цвета глазенки? На кого из нас больше похожа?» Впрочем, саму девочку увидеть ему так и не довелось. В силу тогдашних пуританских нравов ребенок, рожденный вне брака, считался незаконнорожденным. А учитывая, что в тот момент Эйнштейн рассчитывал на получение швейцарского гражданства и работу в патентном бюро, сей факт считался крайне нежелательным. За моральным обликом потенциальных кандидатов на гражданство тщательно следили детективы.
На родине Милеве пришлось отдать девочку на удочерение. Но Лизерль скончалась еще в младенчестве во время эпидемии скарлатины и, как внебрачная и некрещеная, была безымянно похоронена, предвосхитив судьбу матери.
Ни о каком браке на Милеве Альберт даже не помышлял. К тому же его родители категорически возражали против его женитьбы. Заботливая матушка Паулина наставляла сына: «Она книжница, как ты, – а тебе нужна жена. Когда тебе будет 30, она уже будет старой ведьмой» (Милева была старше Эйнштейна на три с половиной года).
Тем не менее 6 января 1903 года молодые люди узаконили свои отношения. Отужинав в кабачке с бернскими друзьями Альберта, новобрачные отправились домой, на съемную квартиру, у дверей которой выяснилось, что незадачливый супруг где-то (видимо, на работе) забыл ключи. А молодая жена так мечтала о первой законной брачной ночи...
Но вскоре он с восторгом сообщал своему другу: «Она умеет позаботиться обо всем, прекрасно готовит и все время в хорошем настроении». А уже через несколько лет Эйнштейн уже признавался, что женился из чувства долга, а Милеву называл «женщиной необычайно отвратительной». Как тут не вспомнить классическое: «Мама была права!»?
* * *1905 год (как для Коненкова в кровавых схватках на Пресне, у ресторана «Прага») для Эйнштейна стал поворотным. Биографы назвали этот год в физике «Годом чудес» (Annus Mirabilis). Одна за другой в берлинском журнале «Анналы физики» выходят статьи Эйнштейна, ставшие классическими, – о фотоэлектрическом эффекте, броуновском движении, специальной теории относительности, а также о взаимосвязи материи и энергии со ставшей знаменитой формулой Е = мс2 (его второй гениальной формулой), на основе которой происходит высвобождение атомной энергии.
Эти публикации произвели настоящий фурор. С его революционными идеями не соглашались, восхищались, пытались оспорить. Но главное – молодого ученого заметили, он заставил с собой считаться. Уже через несколько месяцев после обнародования этих работ польские физики в Кракове не побоялись объявить, что появился новый Коперник. Прошло еще около четырех лет, и крупнейшие германские теоретики – Планк, Нернст и фон Лауэ – вынуждены были признать, что Эйнштейн – гений.
Создатель квантовой теории света Макс Планк прочел статьи Эйнштейна в постели, свалившись с высокой температурой. Прочел раз, другой и заключил:
– Больше болеть нельзя.
Он понял и принял взгляды мало кому известного физика. Но наука уже стояла на пороге этого открытия.
Главным источником познания для Эйнштейна была интуиция. Когда он работал над теорией относительности, у него недоставало богатого знания математики, как у первоклассных физиков-теоретиков. Он признавал: «Моя интуиция в математике не была достаточна сильной, чтобы я мог тогда различать существенно важное, отделив его от остальной, более или менее обязательной учености. Кроме того, у меня был безграничный интерес к познанию природы, но как студенту мне еще не было ясно, что путь в глубины теоретической физики связан с самыми сложными математическими расчетами. Мне стало это ясно только после многих лет самостоятельной научной работы...»
А Милева все плакалась:
– Весь день я стираю, стряпаю и так устаю к вечеру, что не могу даже прочесть научный журнал...
Не примирило супругов и рождение двух сыновей. Тем более что один из них – Эдуард, страдал, по заключению врачей, «больным головным мозгом и нервами». Хотя Альберта Эйнштейна поразила парадоксальная мысль его сынишки, который как-то грустно сказал: «Самая плохая судьба – это не иметь судьбы и ни для кого не быть судьбой».
* * *Гениальный физик отличался незаурядным мужским началом. Он не пропускал ни одной юбки, включая домашнюю прислугу. Его друг Януш Плеш, свидетель многих ранних любовных похождений Эйнштейна, писал: «Эйнштейн любил женщин, и чем проще они были, чем больше они пахли и потели, тем больше он их любил». В молодости он не предпринимал поиск женщин по каким-то своим мечтаниям, а брал тех, кто случаем попадался под руку. Как правило, все они оказывались старше, опытнее. Альберт ценил в них не внешние данные, а доступность и бытовые удобства. Но всех держал на расстоянии от своих привычек и дел.
Женщины с первого взгляда очаровывались Альбертом, считая его «каким-то светящимся». Наталья Сац, создатель и руководитель Московского театра для детей, на всю жизнь запомнила свою случайную встречу с Эйнштейном во время берлинских гастролей в начале 30-х годов прошлого века. Она даже не догадывалась, что перед ней великий физик, просто любовалась интересным мужчиной: «Где я видела эти черные, одна выше, другая ниже, словно в пляске, брови, большие карие смеющиеся и такие лучистые глаза, мягкий подбородок, высокий лоб, черно-седые волосы, которым, видимо, очень весело и свободно на этой голове? Галстук набок, обжитой пиджак...»
Устав выслушивать претензии глупой ревнивицы жены, Альберт решил покинуть семью. Но, поразмыслив, все же остался. Однако предъявил ультиматум: «Если ты хочешь замужества, – заявил он Милеве, – ты должна согласиться на мои условия, вот они: во-первых, ты заботишься о моей одежде и постели; во-вторых, приносишь мне трижды в день еду в мой кабинет; в-третьих, ты откажешься от всех личных контактов со мной, если только они не диктуются общественной необходимостью; в-четвертых, всегда, когда я тебя попрошу об этом, ты оставляешь мою спальню и кабинет; в-пятых, без слов протеста ты выполняешь для меня научные расчеты; в-шестых, не ожидаешь от меня никаких проявлений чувств».
Его в те годы (как, впрочем, и всегда) больше занимали проблемы мировоззренческие, нежели тонкости супружеских отношений. Он писал: «Я хочу узнать, как Бог создал мир. Мне не интересны те или иные явления в спектре того или иного элемента. Я хочу знать Его мысли, остальное – это детали». А о своей душе Эйнштейн говорил: «Я действительно одинокий путник, который не принадлежит всем сердцем ни государству, ни родине, ни друзьям, ни семье... Не знаю, почему меня никто не понимает, но каждый любит».
