Алексей Шишов - Герои 1812 года. От Багратиона и Барклая до Раевского и Милорадовича
Багратиону, который отводил от границы более чем 40-тысячную армию, откровенно было нелегко раз за разом выискивать новые маршруты отступления, чтобы не попасть под удар превосходящих сил врага. Так, он двинулся к Минску, но узнал, что маршал Даву уже его занял. Петр Иванович тогда отписал «в сердцах» начальнику штаба 1-й Западной армии генерал-майору А.П. Ермолову:
«Я принужден назад бежать на Минскую дорогу… Куда ни сунусь, везде неприятель».
…Умело маневрируя, князь Багратион сумел-таки без больших потерь вывести 2-ю Западную армию к Смоленску на соединение с 1-й Западной армией. В «Записках Алексея Петровича Ермолова» удивительно точно сказано о душевном состоянии двух объединившихся в единое целое русских армий, которым приходилось отступать, а не сражаться:
«Радость обеих армий была единственным между ними сходством. Первая армия, утомленная отступлением, начала роптать и допустила беспорядки, признаки упадка дисциплины. Частные начальники охладели к главному (Барклаю-де-Толли. – А.Ш.), низшие чины колебались в доверенности к нему.
Вторая армия явилась совершенно в другом духе! Звук неумолкающей музыки, шум неперестающих песен оживляли бодрость воинов. Исчез вид понесенных трудов, видна гордость преодоленных опасностей, готовность к превозможению новых. Начальник – друг подчиненных, они – сотрудники его верные!»
Багратионовские войска за 35 дней, постоянно имея в тылу и на фланге настойчивых и сильных преследователей, прошли более 750 километров. Из-за давления наполеоновских маршалов приходилось постоянно маневрировать, идти на «походные риски». Суточные марш-броски достигали порой 35–40 километров. Петр Иванович отмечал:
«…Быстроте маршей 2-й армии во все время делаемых по самым песчаным дорогам и болотистым местам с теми тягостями, которые на себя ныне люди имеют, и великий Суворов удивился бы».
К Смоленску багратионовская армия шла марш-бросками, поспешая поддержать вставший на защиту города на Днепре 7-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского. Багратион послал вперед своего адъютанта с небольшим письмом бесстрашному корпусному командиру, на полки которого обрушились всей своей мощью несколько корпусов Великой армии под начальством самого императора французов. Петр Иванович писал Раевскому:
«Друг мой! Я не иду, я бегу. Хотел бы иметь крылья, чтобы поскорее соединиться с тобой. Держись! Бог тебе помощник!»
Под смоленскими крепостными стенами, построенными городовых дел мастером Федором Конем при царе Борисе Годунове, 4–6 августа произошло Смоленское сражение. В нем из состава багратионовской армии славой покрыли себя 27-я пехотная дивизия генерала Д.П. Неверовского (она приняла на себя первый удар французов), только-только сформированная в Москве, и 7-й пехотный корпус генерала Н.Н. Раевского, который был отряжен для обороны города.
Современники отмечали удивительную доброжелательность суворовца генерала от инфантерии князя Багратиона по отношению к отличившимся подчиненным. Он никогда не забывал отметить их личную доблесть и распорядительность, героизм вверенных им войск, независимо от того, писал ли он рапорт государю Александру I или рассказывал о текущих событиях, походах и битвах в частных письмах. Так, Петр Иванович отозвался и о бесстрашном защитнике Смоленска Раевском:
«Я… отрядил с 7-м корпусом генерал-лейтенанта Раевского, приказав ему всевозможно стараться во что бы то ни стало соединиться с генерал-майором Неверовским.
Раевский, удвоив марш и прошед без привалу 40 верст, соединился на рассвете 4-го числа в виду многочисленной армии, предводительствуемой самим французским императором, в 6-ти верстах от Смоленска, и хотя неприятель, узнав о следовании к Смоленску вверенной мне армии, употребил все усилия, дабы до прибытия прочих войск истребить малый отряд, защищающий Смоленск, но храбрые русские воины с помощью божиею, при всей своей от продолжительного марша усталости, отражали мужественно неприятеля…
Поистине скажу, что герои наши в деле под Смоленском показали такую храбрость и готовность к поражению неприятеля, что едва ли были подобные примеры…»
Сдачу города-крепости Смоленска после кровопролитнейшей битвы за него П.И. Багратион считал ошибкой в исполнении военного министра Барклая-де-Толли. Но он был подчинен ему и потому исполнял его приказания, хотя и «кипел при этом праведным гневом». Багратион, «характеризуя» в письме московскому генерал-губернатору графу Ростопчину идущий от самого Смоленска выбор места для генеральной битвы, резюмировал:
«…По обыкновению у нас еще не решено: где и когда дать баталию? – все выбираем места, и все хуже находим».
Петр Иванович сокрушался, глядя на губернскую карту Российской империи, на которой дорога от Смоленска на Москву стала театром военных действий:
«…Теперь до самой Москвы мы не будем иметь ни воды (то есть такой водной преграды, какой у Смоленска был Днепр. – А.Ш.), ни позиции».
Багратион стремился к победе, как только мог. Он стал одним из инициаторов и организаторов армейского партизанского движения в тылу французов. Великая армия несла от партизан, как показала война, действительно непоправимый урон. Петр Иванович писал московскому военному генерал-губернатору Ф.В. Ростопчину о положении дел в тылу у французов:
«Смоленская губерния весьма хорошо показывает патриотизм; мужики здешние бьют французов, как свиней, где только попадаются в малых командах…
Мне кажется иного способу уже нет, как не доходя два марша до Москвы всем народом собраться и что войска успеют, с холодным оружием, пиками, саблями и что попало соединиться и навалиться на них…»
Главнокомандующий 2-й Западной армией «благословил» на партизанские подвиги своего адъютанта командира 1-го батальона Ахтырского гусарского полка подполковника Дениса Давыдова. Действия этого армейского партизана на вражеских коммуникациях превзошли все ожидания тех, кто отправлял поэта-гусара Денисова на подвиги в ближние тылы наполеоновской Великой армии.
Армейское партизанство в 1812 году рождалось не спонтанно. Это был хорошо продуманный тактический ход со стороны русского командования в большой войне на собственной территории. Генерал от инфантерии П.И. Багратион, отправляя Давыдова во вражеские тылы, дал ему такую «Инструкцию»:
«Ахтырского гусарского полка господину подполковнику Давыдову.
С получением сего извольте взять сто пятьдесят казаков от генерал-майора Карпова и пятьдесят гусар Ахтырского гусарского полка. Предписываю вам употреблять все меры, беспокоить неприятеля со стороны нашего левого фланга и стараться забирать их фуражиров не с фланга его, а в середине и в тылу; расстраивать обозы, парки, ломать переправы и отнимать все способы; словом сказать, я уверен, что сделав вам такую важную доверенность, вы почтитесь доказать вашу расторопность и усердие и тем оправдаете мой выбор; впрочем, как и на словах я вам делал мои приказания, вам должно только меня обо всем рапортовать, а более никого; рапорты же ваши присылать ко мне тогда, когда будете удобный иметь случай, о движениях ваших никому не должно ведать, и старайтесь иметь их в самой непроницаемой тайности.
