Сергей Макеев - Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами
Девочку вскоре после рождения отдали на воспитание в монастырь в городе Санс. В метрической книге родителями Селини были записаны морской офицер Блез Ле Блон и Шарлотта Мери, то есть частично названы подлинные имена настоящих отца и матери. Мадемуазель Аиссе навещала дочь, жила в монастыре по нескольку дней, но не открывала, кем она приходится девочке на самом деле. Можно представить чувства матери во время этих свиданий. Видимо, Селини каким-то сверхъестественным образом чувствовала, что эта добрая дама ей не чужая. «Меня бедняжка любит до безумия, — писала мать после посещения монастыря, — она до того обрадовалась, увидев меня, что едва не лишилась чувств». Тем тяжелее были их расставания: «…тут бедняжка залилась слезами и упала на стул, потому что у нее не было сил держаться на ногах, и все обнимала меня и говорила: „У меня нет ни отца, ни матери, прошу вас, будьте вы моей матерью, я люблю вас так, как если бы вы и в самом деле были ею“. Представьте себе, сударыня, в какое состояние повергли меня ее слова…»
Жизненные невзгоды и болезнь усугубляли нравственные страдания мадемуазель Аиссе, и в последний год своей короткой жизни она решила прекратить связь с д’Эди, принести покаяние и получить отпущение грехов. О своем решении она, конечно, известила шевалье д’Эди и с волнением ждала его ответа. Он ответил также письмом, опасаясь «обнаружить слезы, кои не властен буду удержать». «Будьте спокойны, будьте счастливы, моя дорогая Аиссе, — писал он, — мне безразлично, каким образом вы этого достигнете — я примирюсь с любым из них, лишь бы только вы не изгоняли меня из своего сердца».
После покаяния мадемуазель Аиссе почувствовала облегчение: «Слава Богу, я свершила то, что вам обещала, я исполнилась благодати. Это принесло душе моей покой…» Незаконная связь была прекращена, но не любовь. Такая любовь не умирает даже после смерти одного из возлюбленных.
Последнее письмо мадемуазель Аиссе особенно печально, а заключительные строки исполнены горьких откровений: «Жизнь, которой я жила, была такой жалкой — знала ли я хотя бы мгновение подлинной радости? Я не могла оставаться наедине с собой, я боялась собственных мыслей. Угрызения совести не оставляли меня с той минуты, когда открылись мои глаза, и я начала понимать свои заблуждения. Отчего стану я страшиться разлучения с душой своей, если уверена, что Господь ко мне милосерден и что с той минуты, как я покину сию жалкую плоть, мне откроется счастье?»
Этими словами заканчивается последнее письмо мадемуазель Аиссе, и на этом обрывается и жизнь ее. Она умерла от чахотки 13 марта 1733 года. Ее предсмертная тоска естественна. Но возможно, прав был французский писатель Поль де Сен-Виктор, написавший о мадемуазель Аиссе: «Если она страдала, то она и любила, а один час страсти стоит сам по себе целой вечности». Ее письма к тому же стали «маленьким шедевром» французской литературы.
Шевалье д’Эди после смерти возлюбленной забрал дочь из монастыря и воспитал в ней глубокое уважение к матери. Общая любовь к мадемуазель Аиссе стала своеобразным семейным культом. Д’Эди вскоре вышел в отставку, жил в родовом поместье в Перигоре, а в преклонном возрасте перебрался к дочери, в поместье Нантиа. Он никогда даже не помышлял о том, чтобы соединить свою судьбу с другой женщиной.
Позднее читатели и критики высказывали такой упрек аббату Прево: зачем, мол, он не отобразил в романе подлинную судьбу мадемуазель Аиссе? Ну, во-первых, аббат Прево не знал многих обстоятельств ее жизни. А во-вторых, у нас появилось две разные книги о судьбе черкешенки Айшет: «История современной гречанки» и «Письма к госпоже Каландрини», и обе по-своему прекрасные.
Пан Мазепа и «мазепаны»
В начале 1824 года, во время южной ссылки, Пушкин ненадолго покинул Одессу и отправился в Бендеры. Там, в бывших турецких владениях, за сто с лишним лет до этого стоял лагерем шведский король Карл XII с остатками своего войска, разбитого под Полтавой. Там же вскоре после бегства умер гетман Мазепа. Пушкин искал следы шведского лагеря и могилу Мазепы. Но…
Напрасно гетмана могилу
Я в думу погружен искал, —
писал он четыре года спустя в черновике «Полтавы». В окончательном тексте поэмы, в эпилоге, личные воспоминания поэта отразились так:
И тщетно там пришлец унылый
Искал бы гетманской могилы:
Забыт Мазепа с давних пор;
Лишь в торжествующей святыне
Раз в год анафемой доныне,
Грозя, гремит о нем собор.
Его не то чтобы забыли — о нем не любили вспоминать. В России имя Мазепы стало нарицательным именем предательства, как имя Иуды. На Украине выражение «Проклята Мазепа!» — относилось не только к плохому человеку, но и к любому злу.
Сейчас — другое дело. Кто и каким словом поминает Мазепу? И кем он был на самом деле?
«Чародiй»
До нас дошло больше десятка портретов Мазепы, но среди них практически нет похожих друг на друга, он словно человек с множеством лиц. Таким он был и в жизни: на Украине одним, в России другим, с поляками и шведами третьим… Даже год рождения Мазепы точно не установлен, исследователи называют 1629, 1639 и 1644 годы.
Доподлинно известно, что Иван Степанович Мазепа-Колединский был польский шляхтич украинского происхождения и православного вероисповедания. Родился он в селе Мазепинцы недалеко от Белой Церкви, на подвластной Польше территории Правобережной Украины.
В молодые годы Иван попал ко двору польского короля Яна-Казимира. Этот король благосклонно относился к украинской знати, хотя вся польская шляхта презирала украинцев. Поэтому Мазепе не совсем уютно было при дворе. Тем не менее он был назначен «покоевым» (камер-юнкером), учился в коллеже иезуитов. Начиная с 1659 года Мазепа уже выполнял ответственные поручения короля: его отправляли с посланиями к гетманам Левобережной Украины, подвластной России, к Ивану Выговскому и Юрию Хмельницкому. Насколько важными были эти поручения, стало известно позднее: и Выговский, и Юрий Хмельницкий изменили России, переметнувшись к Польше. Так юный Мазепа набирался политического опыта.
В 1663 году король Ян-Казимир отправился в поход на Левобережную Украину. Возле Белой Церкви Мазепа покинул войско и остался в родных местах. Есть на этот счет и другая, полулегендарная версия. Ян Пасек, паж при дворе Яна-Казимира, впоследствии писал, что Мазепа покинул двор из-за любовной интрижки, окончившейся для него позором. Будто бы Мазепа был любовником жены помещика Фальбовского. Муж узнал об этом от слуг и однажды подстерег Мазепу. Фальбовский приказал усадить Ивана на его собственного коня лицом к хвосту и привязать в таком положении. Затем коня испугали криками и выстрелами, так что он помчался домой через заросли, овраги и реки. Мазепа был так изранен, что его слуги насилу признали хозяина… Вряд ли это правда. Пасек был зол на Мазепу за то, что Иван разоблачил его участие в заговоре. Правда, пажу удалось как-то оправдаться. По этому или по другому поводу Пасек и Мазепа поссорились, да так, что Мазепа обнажил шпагу, а при дворе это было строжайше запрещено и каралось смертью. Правда, король рассудил, что Мазепа поступил так неумышленно.
