Генри Харт - Венецианец Марко Поло
Чингис-хан выступил в поход и победил. В 1215 году большинство цзиньских городов было в руках хана. Описывая захват городов, летописец того времени вновь и вновь коротко замечает: «Монгол убивал всех». Это значит, что уничтожался и гарнизон и по меньшей мере три четверти населения. Зажатые между Сунами[16] с юга и победоносными монголами с севера, Цзини были разгромлены наголову. Заканчивать поход на Дальнем Востоке Чингис-хан предоставил помощникам, а сам в 1223 году обратился к Западу.
Причина похода на Запад коренится скорее в желании мести, чем в жажде завоеваний, хотя незамедлительно последовали и завоевания. Для заключения торгового договора император направил мирную миссию к Мухаммеду, властителю Хорезма, в Персии. Отношения между двумя монархами с виду были дружественными. Но вот несколько сот монгольских купцов, приехавших по торговым делам в Отрар, были по приказу Мухаммеда заключены в тюрьму и перебиты. Хан поклялся отомстить страшной местью и лично повел свое войско, горя желанием наказать султана. Столкновение диких монголов с полуцивилизованными мусульманами было ужасно. Приступом брали город за городом, опустошали и сжигали их, а жителей, мужчин, женщин и детей, резали, как овец. Когда был взят Термез, то кто-то сказал, что некоторые жители, желая спасти свои драгоценности, проглотили их. Чтобы взять драгоценности и проучить термезцев в назидание другим, хан распорядился вспарывать животы всем жителям подряд, одному за другим. Разграбление и уничтожение Герата длилось целую неделю, и когда монгольские орды пронеслись по своему пути дальше, за ними в развалинах города осталось гнить полтора миллиона человеческих трупов.
К тому времени в ставку Чингиса приехал знаменитейший в Китае даосский монах Чан-чунь[17]. Во время похода в Северный Китай завоеватель был наслышан о прославленном мудреце и послал ему приглашение: он хотел видеть монаха у себя и воспринять кое-что от его мудрости. Вместе с приглашением хан послал золотую дощечку[18] в форме головы тигра — эта дощечка гарантировала Чан-чуню свободу проезда и повсеместную помощь. Переписка между китайским монахом и Чингисом, так же как и история путешествия Чан-чуня, по счастью, дошли до нас.
Монаху было уже семьдесят два года, но все же он в феврале 1220 года двинулся в путь, надеясь застать монарха в Каракоруме. Прибыв вместе со овитой даосских монахов и провожатыми-монголами в Янь (Пекин), Чан-чунь узнал, что Чингис отправился в поход на Запад. Чан-чунь был весьма встревожен и другим обстоятельством: оказалось, что к его каравану в Яне присоединяют несколько девушек, предназначенных для ханского гарема. Боясь, что его возраст не является ему достаточной защитой или опасаясь за поведение своих братьев монахов, старик направил императору возмущенное письмо. «Я всего лишь дикий горец, но как ты мог рассчитывать, чтобы я путешествовал в обществе гаремных девушек?» Результат этого письма нам неизвестен; может быть, монаху и уступили.
Караван шел своей дорогой, и китайский летописец, описавший это путешествие, говорит о людях, жилищах, нравах и обычаях в тех землях, куда путешественники попадали. Мы находим здесь подробное описание черных и белых монгольских шатров, монгольской одежды из шкур и мехов, монгольской пищи — мяса и перебродившего кобыльего молока, мужских и женских причесок и головных уборов, находим и указание на то, что монголы не умеют писать. Среди серьезных замечаний мы то тут, то там встречаемся и с описанием чудес, соответствующих репутации Чан-чуня, и несколько удивительнейших рассказов. Мы натыкаемся даже на монгольского Тэма О’Шентера[19] — Ли Цзя Ну, который поведал своему патрону, что однажды в горах, которые переваливал караван, домовой вырвал у него сзади клок волос.
Караван продвигался вперед, преодолевая барханы — «столь многочисленные, что, казалось, путешественники поднимаются и опускаются подобно кораблям на гребнях волн». Наконец, зимой 1221 года, после долгих утомительных месяцев пути, монах приехал в Самарканд. Чингис-хан опять оказался в походе со своими войсками, и Чан-чунь должен был ждать его до весны. Но вот прибыл специальный эскорт, чтобы приветствовать Чан-чуня, и монах выехал в ханский лагерь близ Кабула. Здесь Чан-чунь и встретился с Чингисом.
Властитель попросил у мудреца прежде всего эликсир долголетия. Хотя Чан-чунь не мог удовлетворить этой просьбы, собеседники подружились, они не раз обсуждали религиозные и философские темы. Прожив у хана несколько месяцев, монах отправился на родину — по дороге опять было записано немало интересных наблюдений: записи эти серьезно обогащают наши представления о Центральной Азии XIII века.
Тем временем непобедимый Чингис, преследуя Мухаммеда, продвигался на запад. Монголы занимали Персию область за областью. Спасаясь от врага, Мухаммед бежал к Каспийскому морю, где он на маленьком острове в январе 1221 года и умер. Семья его была взята в плен; сыновей всех перебили, а дочерей роздали в наложницы монгольским вельможам. Самозабвенно упиваясь победами, оставляя позади себя трупы, пожарища и руины, Чингис шел на Запад. История его походов вызывает отвращение. Никогда еще не было пролито столько человеческой крови. Монголы не щадили даже домашних животных, даже кошек и собак. В Нишапуре[20], чтобы никто не спасся, монголы отрубили головы и мертвым и раненым и сложили из голов огромную пирамиду. Город был сметен с лица земли начисто, монголы даже засеяли ячменем то место, где он стоял[21].
Зиму 1222 года Чингис провел близ реки Инд, а весной через Тибет пошел в Монголию — в феврале 1225 года он был уже в своих родных степях. В это время два его полководца[22] прошли через Армению и Грузию и заняли пространство между Каспийским морем и Днепром. Убегавшие от монголов племена укрывались на территории Греческой империи и России. Монголы шли по пятам, переправились через Днепр, заняли Крым, пересекли Волгу и нигде не встречали эффективного сопротивления.
Возвратившись на Восток, Чингис-хан увидел, что и Цзини и Суны ведут себя все более вызывающе. Переговоры между ханом и цзиньским императором оказались безрезультатными, и Чингис двинулся на тангутов[23] — союзников Цзиней. Не закончив завоевания Цзиньской империи, повсюду сопровождавшегося резней и грабежами, Чингис заболел и 18 августа 1227 года умер в возрасте шестидесяти шести лет. До последней своей минуты он думал о кровопролитии и разрушениях: его прощальными словами были указания сыновьям, как довершить завоевание Цзиньской империи.
