Кейт Саммерскейл - Бесчестие миссис Робинсон
Познакомившись в 1850 году с Комбом, Изабелла восприняла его как отца — ее отношение к нему, писала она, было «вполне дочерним по своему характеру». Она считала его «представителем более ясного и более духовного мировоззрения, чем любое доселе проповеданное человеку». Кузина миссис Комб, Фанни Кембл, соглашалась, что он был «человеком исключительной прямоты, честности, чистоты ума и поведения и огромной справедливости и беспристрастности суждения, он был необыкновенно благожелательным и человечным и одним из наиболее разумных человеческих существ, кого я когда-либо знала»[35]. Мэриан Эванс, позднее прославившаяся как романистка под псевдонимом Джордж Элиот, также была его другом и почитательницей: «Я часто думаю о вас, — писала она, — когда мне нужен кто-то, кому я могла бы поведать о своих трудностях и борьбе с собственной натурой».
Книга Комба «Характер человека относительно внешних объектов» (1828) разошлась в 1851 году в количестве девяноста тысяч экземпляров, большую часть их составил тираж, выпущенный Робертом Чемберсом[36]. Эта в высшей степени противоречивая работа предлагала человеку подчиниться законам природы, по ее предположению, тайны здоровья и счастья крылись в науке, а не в религии. В «Системе френологии» (1843) Комб, в частности, утверждает, что чувства людей помещаются в их головах, а их характеры можно определить по очертаниям черепов. Этот аспект френологии — чтения по бугоркам — часто высмеивался, но принципы новой науки были радикальными и важными: Комб настаивал, что ум находится в мозгу, что разум и тело неотделимы друг от друга, разные участки мозга имеют разные функции и основой человеческой природы служит скорее материя, а не дух. Отличительный образ теории — мозг, поделенный на пронумерованные участки, — являлся моделью новой науки о разуме.
Вскоре после их знакомства в Эдинбурге Комб осмотрел череп Изабеллы и сообщил, что у нее необычно большой мозжечок, орган, располагающийся над затылочной впадиной. Мозжечок, по разъяснению Комба, являлся местонахождением афродизии, или сексуальной любви, — обычно мозжечок крупнее у мужчин, нежели у женщин, прощупываемый в их более толстых шеях[37]. Точно так же обладающие высокой сексуальностью животные и птицы, например бараны, быки и голуби, имеют более толстые шеи, чем иные существа. Подобной формой черепа обладал другой подопечный Комба, девятилетний принц Уэльский: когда королева Виктория и принц Альберт консультировались с этим френологом по поводу воспитания своих детей, он обратил внимание, что у молодого принца «большая афродизия, и я подозреваю, что скоро она станет причиной беспокойств»[38]. Собственная область эротизма была у Комба, как он сказал, маленькой — он никогда не знал «безумной свежести утра»[39], даже в юности.
Франц Йозеф Галль, венский врач, создавший френологию около 1800 года, заявил, что идентифицировал область, отвечающую за эротизм, леча вдову, страдавшую нимфоманией. «Во время сильного приступа, — писал Джордж Комб в “Системе френологии”, — он поддерживал ее голову и был поражен высокой температурой и размером ее шеи». Комб не стал вдаваться в дальнейшие подробности на эту тему в своей книге, написанной для широкого круга читателей, но «студентов-медиков» отослал к переведенному им труду Галля «О функциях мозжечка» (1838), в котором тот тщательно описывал историю бьющейся в судорогах вдовы: «Она упала на землю в состоянии такой ригидности, что выгнулась дугой. Приступ в конце концов миновал, закончившись эвакуацией [оргазмом], сопровождавшейся сладострастными конвульсиями и видимым экстазом». С тех пор мозжечок стал самым признанным даром френологии. В работе «Уход за младенцами и детьми и их болезни» (1853), общепринятом медицинском руководстве, Томас Джон Грэм утверждал: «Любовный аппетит сосредоточен в мозжечке, в основании мозга; и, возбужденный по любой причине, он при определенных условиях, не будучи удовлетворен, становится больше и больше, пока не вызывает расстройство различных функций, а следовательно, ипохондрию, судороги, истерию и даже может привести к безумию».
Комб указал, что большая афродизия Изабеллы еще более опасна из-за малой величины осмотрительности и скрытности, расположенных над ушами по сторонам черепа; это наводило на мысль, что Изабелла склонна к импульсивности и нескромности. Возможно, больше всего вызывала тревогу малая величина органа благоговения: макушка у Изабеллы была приплюснута, из чего вытекал недостаток почтения к земным и небесным властям. То есть Изабелла была не только сексуально озабочена, но также безразлична к закону, религии и морали.
Однако Комб определил два участка на голове Изабеллы, указывавшие на сильную жажду хорошего мнения других: любовь к похвале и привязчивость были у нее больше обычного размера. Любовь к похвале виднелась в полных, широких неровностях на затылке в верхней части черепа. Комб заявил, что эта склонность часто больше развита у женщин и французов, равно как и у собак, мулов и обезьян. Изабелла предположительно стремилась доставить удовольствие и нуждалась в защите от тщеславия, честолюбия, жадности до похвал. Ее хорошо развитая привязчивость — чуть ниже любви к похвале и также типично крупнее у женщин, чем у мужчин — указывала на стремление Изабеллы к установлению прочной привязанности, иногда к неподходящим предметам или людям. Для иллюстрации качеств этой части мозга Комб процитировал четверостишие Томаса Мора:
Привычка у сердца опору искать,
Пусть растет, где растет, но одно не цветет;
Долго будет опору оно выбирать,
Обовьется вокруг, а потом прирастет.
Френология научила Изабеллу, что за неистовство характера — приступы желания и отчаяния — отвечают конфликтующие отделы ее мозга. Она предложила Изабелле научное обоснование ее эмоциональных затруднений и план самоисправления. Йозеф Галль обещал, что его новая наука «объяснит двойственного человека, существующего внутри вас, и причину, по которой ваша предрасположенность и ваш интеллект… так часто противятся друг другу». Расшифровывая свой нрав, Изабелла надеялась исправить его, призывая более высокие способности — умственные и нравственные чувства — обуздывать и контролировать неуправляемые части ее мозга. Она преисполнилась решимости освободиться от «любви к себе», привитой ей в юности, и сделаться «разумной, избегать крайностей, владеть собой».
«Я могу только желать и стремиться к совершенствованию», написала Изабелла в своем дневнике в феврале 1852 года, хотя и признавала, что, «имея пылкие чувства, повышенную любовь к похвале, негармонично развитый ум и несчастье изначально плохого образования», находила это «необычайно трудным». Френология предполагала, что люди, с одной стороны, обладают способностью управлять заблудшей частью своей натуры, а с другой — являются беспомощными животными организмами, отданными на милость собственной физиологии. Изабелла часто попадала в рабство к своему деформированному мозгу. «Я понятия не имею, как измениться хоть каким-то образом, — написала она. — Мое сердце цепляется за тех, кто не может мне помочь, и отвергает тех, кого мне следовало бы любить. Помоги мне, Боже! Какую бесполезную и несчастную жизнь я веду, как сильно недовольна собой и однако же упорствую во зле».
