Дмитрий Лихарев - Адмирал Эндрю Каннингхем
Когда Каннингхэм приступил к своим обязанностям на «Ганнибале», флотом Ла-Манша командовал вице-адмирал Гэрри Роусон. Однако несколько месяцев спустя, в апреле 1901 г. его сменил Артур Уилсон. Наряду с Джоном Фишером и Чарльзом Бересфордом, Уилсон входил в тройку самых знаменитых адмиралов английского флота конца XIX — начала XX вв.
Артур Уилсон был человеком среднего роста, крепкого телосложения, с открытым благородным лицом, обрамленным седой бородкой, и сверкающим взором фанатика. Это был человек фанатично преданный своему делу, целиком посвятивший себя морской службе, не нашедший даже времени для того, чтобы жениться и обзавестись семьей. Его мундир не отличался опрятностью, поскольку адмирал не придавал никакого значения своему внешнему виду. Уилсон всегда оставался невозмутимым, молчаливым и очень замкнутым человеком. Он никогда не имел близких друзей. Флот стал единственным интересом в его жизни. «Он был, вне всякого сомнения», — писал Уинстон Черчилль, «наиболее самоотверженным человеком из всех, с кем мне приходилось когда-либо встречаться или даже прочитать в книгах».
Адмирал, отдаваясь без остатка своей профессии, не щадил и подчиненных, заставляя их работать не покладая рук. Ежегодный плановый поход Флота Ла-Манша к берегам Испании Уилсон как назло назначал в канун рождественских праздников. На все мольбы и просьбы женатых матросов и офицеров, лелеявших мечты встретить новый год в кругу семьи, Уилсон бросал сквозь зубы: «Служба»! Впрочем, на флоте его по-своему любили и уважали, возможно, именно за его самоотверженность и принципиальность. В офицерской среде Уилсону дали кличку «Буксир», за его огромную работоспособность и, наверное, за непобедимое упрямство, которые было присуще адмиралу в высшей степени.
Все попытки адмирала Уилсона насаждать на эскадре спартанский образ жизни и условия службы, максимально приближенные к боевым, Каннингхэма нисколько не тяготили и он относился к ним с юмором. «Несколько дней спустя после того как он (Уилсон. — Д.Л.) приступил к своим обязанностям, в самый разгар обеда он приказал просигналить: „Поднять носовые якоря!“ А однажды, когда мы проходили через Гибралтарский пролив, он поднял всю эскадру по боевой тревоге в 4.15 утра. Мы считали это в высшей степени несправедливым. Боевые тревоги — это дело, которое требует нескольких дней обдумывания и подготовки. проводить их лучше до 10 вечера, а потом подавать плотный ужин с пивом, сардинами и свежим луком».
На «Ганнибале» Каннингхэм прослужил около 7 месяцев и ему там нравилось. На броненосце были относительно просторные помещения и веселая компания младших офицеров — не сравнить с мрачным перенаселенным закутком на «Дорисе». Один из люков их кают-компании выходил прямо на платформу стационарного трапа левого борта и активно использовался молодыми людьми во время стоянок в портах, когда им не хотелось чтобы вахтенный офицер видел, как они уходят или возвращаются с берега.
В июле 1901 г. Каннингхэма перевели на парусный бриг «Мартин», состоявший при стационарном учебном корабле «Сент-Винсенти», на котором размещалась школа юнг в Портсмуте. К тому времени на действующем военном флоте парус уже окончательно и бесповоротно уступил место паровой машине и курсантов учили хождению под парусами только во время специальной шестинедельной практики на парусном бриге или шлюпе. Каннингхэм до конца своих дней остался убежденным сторонником такой системы подготовки. Он считал, что плавание под парусами давало непревзойденные возможности развить в париях такие качества, как точность, аккуратность и физическую силу. Действительно, чудеса проворства и ловкости, демонстрируемые теми 15 -16-летними мальчишками на парусных бригах, в наши дни могли бы привести в изумление кого угодно.
Командовал «Мартином» капитан-лейтенант Сэмюэль Агню, моряк от бога, буквально помешанный на хождении под парусами. Он управлял своим бригом с такой виртуозностью, как если бы это был не парусник, а мощный двухвинтовый пароход. Агню имел вспыльчивый характер и был горазд на саркастические замечания и злые подначки. Эти качества его натуры и. особенно, привычка говорить гадости вышестоящим офицерам сильно подпортила его карьеру. В ответ на сигнальный запрос, почему на его корабле постиранная одежда развешена для сушки в неположенное время, он мог просигналить: «Потому что она мокрая».
Служба на «Мартине» пришлась Каннингхэму по душе и он сожалел только о том, что она слишком быстро закончилась. На бриге из офицеров помимо командира были всего два мичмана, и каждый из них имел отдельную каюту Если на «Ганнибале» Каннингхэм был всего лишь одним из многих в многочисленной компании младших офицеров, то на «Мартине» мичман представлял собой значительную фигуру с обширным кругом обязанностей. Агню часто давал им возможность попрактиковаться в управлении кораблем. Редко какой маневр не заканчивался тем, чтобы обоим мичманам обещали не давать увольнительную на берег до самого окончания службы на «Мартине». Тем не менее, если на следующий день вежливо попроситься на берег, в просьбе никогда не отказывали. Все прощалось и забывалось.
Летнюю практику парусные учебные корабли проводили в Портленде. К концу октября, когда парусная навигация заканчивалась, все бриги и шлюпы отправлялись оттуда в Портсмут на зимовку. По традиции, во время этого перехода между ними устраивалась гонка, старт которой давался в полночь. В тот момент стоял почти полный штиль, но Агню все-таки исхитрился вывести «Мартин» из гавани Портленда. Весь день и всю ночь парусник кое-как тащился под легким восточным бризом, а утром следующего дня был вынужден вообще стать на якорь по причине густого тумана.
Только к полудню туман рассеялся и задул свежий юго-западный ветер. Команда немедленно поставила все паруса и бриг резво помчался к цели. «Мартин» на полном ходу буквально ворвался на рейд Спитхэда, но там, к величайшему разочарованию Каннингхэма и всех его сослуживцев, уже стоял систершип «Мартина» «Сифлаер», который успел бросить якорь и готовил такелаж к зимовке. Причина победы соперника вскоре выяснилась. По дороге к Портсмуту «Сифлаеру» повстречался военный буксир, двигавшийся в том же направлении. Он-то и протащил за собой бриг большую часть пути. Непобежденный Агню сигналом запросил разрешения подойти к месту стоянки под парусом. Получив таковое, часом позже «Мартин» лихо подошел к своему бую, продемонстрировав высший класс хождения под парусами.
Покинув «Мартин» в конце октября 1901 г., Каннингхэм начал готовиться к экзамену на представление к очередному званию, который должен был состояться 7 января 1902 г., как раз в день его 19-летия. Согласно существовавшим в то время на английском флоте правилам, мичману надлежало прослужить не менее трех с половиной лет, прежде чем он получал право сдать экзамен на чин младшего лейтенанта. При этом претендент обязательно должен был достичь возраста 19 лет. Многие однокурсники Каннингхэма, уже прослужившие в плавсоставе по три с половиной года до исполнения им 19 лет, ждали этой даты, причем некоторые по пол года и более. Каннингхэму пришлось ждать только 3 недели, но и из-за этого он пропустил солидное число мест в списке по выслуге лет.
