Николай Долгополов - Ким Филби
Просто страшно подумать, как ужасно было поставлено дело с точки зрения безопасности. Но с этих пор я почувствовал под ногами твердую почву и понял, что я начинаю делать успехи. Немного более чем через год после моего поступления в секцию 5 я почувствовал себя достаточно сильным, чтобы пойти против начальника секции. Эта борьба окончилась переводом нашего подразделения в Лондон, где нас разместили по соседству с МИ-5 и в нескольких минутах ходьбы от штаб-квартиры СИС.
Характерной чертой секции 5 в то время было полнейшее отсутствие обучения, за исключением коротких инструктажей за обеденным столом. Если бы не мой секретарь, который проработал в службе несколько лет, я бы попал в серьезную беду из-за своего чрезмерного энтузиазма. Так, например, я провел несколько счастливых месяцев, давая указания сотрудникам паспортного контроля отказывать некоторым лицам в выдаче виз (не мое дело) и сотрудникам службы безопасности Министерства обороны на британских территориях за границей производить аресты (тоже не мое дело). Однажды около двенадцати человек ссадили с судна «Кабо де Хорпос» в Тринидаде, и лишь через несколько лет я узнал, что мои действия основывались на ошибке шифровальщиков и что только один из двенадцати оказался виновным. И что самое удивительное, МИД Англии всегда мужественно защищал нас, твердо отвергая представления из нейтральных государств о совершении незаконного ареста.
Успех нашей работы против немецкой разведки обеспечивался службой перехвата и шифровальной службой. За небольшими исключениями, разведывательная работа наших оперативных подразделений стала придатком технических служб. Развитие криптографических служб началось с появления разведывательной службы Оливера Стрэчи (I.S.O.S.). которая дала нам значительную информацию о работе радиослужб абвера. Все остальное мы получили от разведывательной службы Нокса (Knox) (I.S.K.). В обоих случаях службы названы именами искусных шифровальщиков.
Задолго до окончания войны мы получали огромное количество информации так же быстро, как и сами немцы.
Изучив массу материалов о деятельности немецкой разведки в Испании, я мог сделать единственный вклад в работу нашей контрразведки. Я предложил, чтобы МИД Англии проинструктировал или, скорее всего, попросил сэра Сэмуэля ХОРА (Samuel Hoare). посла Англии в Мадриде, выразить протест генералу ФРАНКО в связи с нарушением испанского нейтралитета сотрудниками и агентами немецкой разведки. В протест должно быть включено заявление о структуре и деятельности немецкой агентурной сети с указанием имен, адресов и т. д. и требование о наказании или изгнании из страны виновных. Мы не были уверены, что Франко выполнит все условия, но абсолютно не сомневались, что он информирует об этом Генерального Директора службы безопасности, а тот, в свою очередь, сообщит об этом немцам. Все остальное должно было произойти своим чередом. Немцы должны были понять, что несмотря на то, что работа разведывательной службы должна быть конспиративной, конспирация в их работе была иллюзией.
Единственной трудностью было убедить моих шефов в том, что это хорошая идея. Обычно материал, полученный из криптографических источников, считался очень деликатным и очень редко использовался для проведения каких-либо акций. «Так зачем же наживать неприятности», — частенько упрекала нас МИ-5. К счастью, МИД Англии, руководствуясь своими собственными соображениями, не хотел избегать столкновения с генералом, а мое предложение дало Сэму ХОРУ прекрасную возможность «разыграть одну из сцен», на которых держалось его тщеславие.
Меморандум отослали, тщательно законспирировав источники получения информации, Сэм ХОР, убежденный, что вся информация, упоминавшаяся в меморандуме, получена его посольством, нарядил сотрудников посольства в одинаковую форму и в их сопровождении вручил протест с завидной твердостью (он мне почти нравился в течение недели). Результаты были точно такими, какими они и должны были быть по нашему предположению. Строительство одного из немецких объектов, предназначавшегося для ночного фотографирования кораблей, проходящих через Гибралтарский пролив, так и не было закончено. Остатки абверовской агентурной сети в Испании походили на голого человека, бегающего в поисках полотенца.
Наш окончательный триумф пришел с перехвата телеграммы из Мадрида в Берлин, в которой говорилось, что англичанам удалось раскрыть немецкую агентурную сеть «наверняка агентурным путем». Единственным недостатком в нашей операции было наше уважение к немецкой разведывательной службе.
Успех этой операции, подобная вторая была проведена в Лиссабоне, намного упрочил мое положение в СИС и сделал даже больше, так как о ней стало известно в других кругах, Сэм ХОР был в восторге, МИД Англии был доволен. Сотрудники службы радиоперехвата и шифровальщики радовались, что наконец-то их материал был так хорошо использован. МИ-5 была довольна более либеральным подходом к использованию в подходящей форме материалов криптографической службы. Мои шефы получили много похвал, а я получил повышение.
В сферу моей деятельности была добавлена территория Северной Африки, и я стал вторым заместителем начальника отдела. Мое положение еще больше упрочилось.
Здесь необходимо сделать небольшое отступление, чтобы затем перейти к изложению дальнейших событий. Я проработал в секции 5 лишь несколько недель, когда была успешно осуществлена деликатная операция РУЗВЕЛЬТА против японцев. Ее первым зримым результатом было прибытие в Сент-Олбани двух оперативных работников из ФБР, которые подобно паре пулеметов на все лады расхваливали успехи их организации.
Мой босс, начальник секции 5, уже «цапался» с ФБР. Характерной чертой его дьявольской энергии и ошеломляющей самоуверенности было то, что он, не колеблясь, мог скрестить мечи с Дж. Эдгаром ГУВЕРОМ, искусным политиком. Он относился к представителям ФБР с вежливой осторожностью. Двое уехали, оставив после себя дух Америки. Они очернили Госдепартамент, Военный и Военно-морской департаменты. По их рассуждениям выходило, что, если бы не ГУВЕР, США давно бы были колонией японцев. Они даже ни словом не обмолвились о заслугах генерала ДОНОВАНА и стратегической разведывательной службе США (O.S.S.). Однако вся информация поступала как раз из O.S.S.
«Дикий Билл» (Wild Bill) собрал вокруг себя странный контингент йельских профессоров, юристов и страховых агентов. Они прибыли в Сент-Олбани. Мой босс видел прямую выгоду в сотрудничестве с новой организацией, которую можно было использовать в своих интересах.
С некоторым удивлением я узнал, что он организовал всё так, что едва оперившееся контрразведывательное подразделение O.S.S. пользовалось привилегией доступа к материалам, полученным из криптографических источников. Таким образом, они были поставлены на один уровень с нашей организацией, МИ-5, Правительственной школой кодов и шифров, службой радиоконтрразведки и другими.
