Николай Черушев - Жизнь военной элиты. За фасадом благополучия. 1918—1953 гг.
Считая, что для крупного военачальника уменье владеть собой, выдержка и хладнокровие — необходимые качества, и что во время боевых действий неуравновешенность, вспыльчивость и отсутствие самообладания у тов. Блюмберга не будут также способствовать его авторитету как командира корпуса, прихожу к заключению, что тов. Блюмберг должности ком(андира) кор(пуса) не соответствует, ибо даже при наличии авторитетного и сильного комиссара, значительно умевшего предупреждать или смягчать такие инциденты, — тов. Блюмберг все же создал ряд нездоровых моментов. Полагаю, что целесообразнее использовать тов. Блюмберга не на строевой командной должности, дабы он мог работать без повседневного контроля комиссара».
Борис Михайлович Шапошников (умный и тактичный человек), сменивший В.М. Гитиса на посту командующего войсками Ленинградского военного округа, не согласился с выводом предыдущей аттестации на комкора Ж. К. Блюмберга. Познакомившись с ним ближе, Шапошников подтвердил многие предыдущие наблюдения и дополнительно записал в очередной аттестации:«.. .Всегда военачальник и как таковой считает свои действия непогрешимыми. Возражений не переносит... Любит показать свою работу. Ум тяжелый, негибкий. Работе отдается всецело, но затрачивает иногда непроизводительно время вследствие неумения им распорядиться. В военном отношении развит, но больше в вопросах тактики... В стратегии слаб...
Учтя все вышеизложенные качества и предыдущие аттестования тов. Блюмберга, я воздерживаюсь от того, чтобы признать его несоответствующим должности командира корпуса. Тов. Блюмберг тяжелый командир, к которому нужно подойти со знанием его нравственных качеств, но как войсковой командир он неплохой и по своим военным качествам должности соответствует»[18] С этим выводом командующего согласился и член РВС округа О.А. Сааков.
Осень 1924 г., как и в предыдущий год, была для Ж.К. Блюмберга также богата конфликтами и жалобами на него. В том числе жалобами из ведущей не только в корпусе, но и в округе 56-й Московской стрелковой дивизии. Из рапорта военного комиссара и начальника политотдела дивизии Гибеля от 27 октября 1924 г. на имя своего прямого начальника — военного комиссара корпуса П.Я. Ванага:
«Во время полевой поездки в г. Пскове при разборе одной из задач комдивом тов. Цветаевым были высказаны соображения по поводу оценки наштакором (начальником штаба корпуса. — Н. Ч.) тов. Захаровым решения задач комсоставом дивизии в присутствии Вашем и комкора, на что комкор тов. Блюмберг реагировал резким окриком на комдива, назвав его выступление «выходкой», за которое будет наказывать в дисциплинарном порядке.
Как бы ни было нетактично выступление комдива тов. Цветаева, но грубый окрик комкора на комдива в присутствии комсостава дивизии, вылившийся в буквально наигрубейшее затыкание рта и в дальнейшую допущенную комкором резкость, считаю не соответствующими духу Красной Армии, оскорбляющими чувства гражданина.
Ввиду того, что это повторяется не в первый раз и оставляет глубокий осадок на комсостав дивизии, прошу Вашего содействия в призвании комкора тов. Блюмберга к порядку через РВС ПВО (Ленинградского военного округа. — Н. У.)»[19].
Сам комдив Вячеслав Дмитриевич Цветаев (один из старейших в РККА командиров дивизий — он еще в 1920 г. командовал 54-й стрелковой дивизией. — Н. У.) посчитал себя оскорбленным реакцией со стороны командира корпуса и его словами. Вот что он пишет в рапорте на имя военного комиссара корпуса:
«Считаю себя в происшедшем инциденте правым, так как, испросив у комкора разрешения на заключительное слово по докладу наштакора, я не только не сказал ничего оскорбительного по адресу последнего, но, наоборот, высказал желание выслушать пояснения по существу доклада, ибо без таковых последний был не ясен. Мое слово было прервано окриком комкора, который, не ограничившись этим, в резкой и грубой форме, весьма повышенным тоном стал говорить о моем нетактичном отношении к руководству и якобы о намерении оскорбить наштакора. Заканчивая мораль, комкор обратился к командному составу (присутствовал весь свободный комсостав 117 стрелкового полка), заявил, что он не потерпит в будущем выходок, подобных комдивской и на будущее время будет принимать дисциплинарные меры.
Ввиду того, что инциденты, подобные настоящему, страшно нервируют, отражаются на работе и сводятся к аннулированию меня как личности и начальника и повторяются в третий раз, прошу Вашего ходатайства перед Реввоенсоветом округа о переводе меня в другой корпус»[20].
Приведенные документы показывают суть конфликтов (инцидентов) с подчиненными у Ж. К. Блюмберга. В том числе с его ближайшими помощниками — начальниками штаба корпуса. Одним из них был П.А. Захаров. Из рапорта последнего на имя командира XI стрелкового корпуса от 18 декабря 1924 г.: «По расформировании XV стрелкового корпуса, где я служил на должности на(чальника) шта(ба) кор(пус) а, я подал мотивированный рапорт начальнику штаба Северо-Кавказского (военного) округа с просьбой считать меня кандидатом на одну из должностей, хотя бы на(чальником) шта(ба) див(изиии), в жаркие районы Закавказья или Туркестан. Основанием моей просьбы служил начавшийся процесс туберкулеза в правом легком и диагноз врачей о необходимости мне служить в районах с сухим климатом. Мое ходатайство было направлено в Штаб РККА. В июле месяце я был назначен наштакором XVII, но, не прибывая туда, переназначен на-штакором XI. При проезде г. Москвы мной было доложено в Командное управление Штаба РККА о том, что я, исполняя приказ, еду на новую должность, но прошу учесть мое ходатайство о назначении в южные азиатские округа, тем более я, уроженец Кавказа и 15 лет прослуживший в Туркестане, из них 4 года в Красной Армии, отлично знаю Кавказский и Туркестанский театры.
Создавшееся у Вас за последнее время крайне резкое и подчас оскорбительное ко мне отношение побуждает меня просить Вас ускорить мой перевод, так как я чувствую, что столь нервная обстановка крайне вредно отражается на службе»[21].
В тот же день П.А. Захаров представил данный рапорт командиру корпуса. Что из этого получилось, узнаем из докладной Захарова на имя военного комиссара корпуса П.Я. Ванага от 19 декабря, т.е. на следующий день:
«Докладываю Вам для сведения рапорт, поданный мной 18 декабря командиру корпуса и порванный им как «оскорбительный». Согласно указания командира корпуса я обязан, если чувствую себя обиженным, подать жалобу.
Жалобами я никогда не занимался, так как за шесть с половиной лет службы в Красной Армии впитал в себя сознание, что существующий политический контроль есть достаточно высокий авторитет для установления взаимоотношений между старшими и младшими»[22].
