Андрей Васильченко - Сексуальный миф Третьего Рейха
Но именно это делало его интересным. Уже вскоре он считался в высшем обществе экзотикой, на которую стоило взглянуть. Этот Гитлер подслащал вино кусочком сахара. Он мог фыркать, как дикий зверь, – и то, и другое вызывало и улыбку, и восхищение. Присутствовать на приеме, на который был приглашен Гитлер, было для элиты таким же развлечением, как посещение цирка простым народом.
Хелена Бехштейн и ее муж давали эти приемы в двух местах: в берлинском районе Шарлоттенбург на вилле, которая была построена в стиле периода грюндерства, или в Мюнхене, в личных апартаментах в отеле «Баварский двор». В обоих домах Гитлер отныне регулярно появлялся, он был звездой и постоянным гостем одновременно. Хелена утвердилась в мнении о том, что он «молодой мессия Германии». Владельцы берлинского отеля «Эксельсиор» считали по-другому: они отказали Гитлеру, когда он хотел провести там заседание народного крыла Немецкой национальной партии. Но зато Хелена Бехштейн открыла двери своей виллы, и заседание все же состоялось.
«Я бы хотела, чтобы он был моим сыном», – сказала Хелена Бехштейн о Гитлере. И она попыталась, хоть и безуспешно, сделать из него своего зятя. Но все попытки обручить его с ее дочерью Лоттой провалились. Более успешным оказались знакомства Гитлера с важными предпринимателями. Она брала его с собой в оперу и давала приемы, единственная цель которых состояла в том, чтобы представить ее фаворита по возможности большему количеству влиятельных людей – почти все трясли ему руку, но некоторые поддерживали его и его партию щедрыми взносами и пожертвованиями. В салоне Хелены Бехштейн Гитлер познакомился с Винифрид Вагнер, невесткой композитора, которая позже сыграла важную роль в его жизни.
Хелена Бехштейн консультировала Гитлера не только в вопросах поведения и внешнего вида, она также поддерживала его финансово, сделавшись его благотворительницей. Так, один из друзей Гитлера сказал как-то во время банкета на вилле Бехштейнов: «Милостивая государыня, украшения, которые вы носите, могли финансировать наше национал-социалистическое движение многие месяцы». В ответ на это Хелена сняла одно из колец и передала его фюреру.
Хелена помогла также Гитлеру летом 1923 года, когда ему очень нужны были деньги для подготовки антиправительственного путча. Наличных денег дать ему она не могла, но зато в ее распоряжении были ценные предметы искусства и много украшений: венецианское кружево ручной работы XVII века; испанское покрывало для рояля из розового шелка с золотой вышивкой; изумрудный кулон; рубиновое кольцо, сапфировое кольцо, оба украшенные бриллиантами. Адольф Гитлер принял все эти украшения, заложил их в банкирском доме в Мюнхене и получил за них заемное письмо. Его он отдал берлинскому производителю кофе Рихарду Франку как залог за заем в 60 000 швейцарских франков. Позже Хелена Бехштейн облегчила свой карман еще на 26 000 марок. На эти деньги она купила Гитлеру черный «Бенц-Лимузин» с откидным верхом. Гитлер отблагодарил ее на свой манер: он подарил Хелене Бехштейн золотой партийный значок.
Была еще одна женщина, которая хотела сделать из Адольфа Гитлера государственного деятеля и поэтому вступила в отчаянную конкурентную борьбу с Хеленой Бехштейн, – Эльза Брукман, супруга мюнхенского издателя. Это она научила Гитлера, как галантно целовать руки светским дамам. Она показала ему, как есть омара или артишоки. Она купила ему те самые светлые английские макинтоши, которые он позже носил с такой важностью. И кроме того: как и Хелена Бехштейн, она подарила ему собачью плетку как знак элегантности и одновременно могущества. На плетке Эльзы Брукман сиял серебряный набалдашник, на котором она приказала выгравировать свои инициалы. Каждая из обеих женщин утверждала позже, что именно ей впервые пришла идея снабдить Гитлера плеткой как своеобразным символом власти.
По происхождению Эльза была румынской принцессой. В Штарнберге она вышла замуж за издателя и коммерции советника Гуго Брукмана, который зарабатывал очень много денег, издавая роскошные книги по искусству. Ему принадлежала вилла в Мюнхене на Каролиненплатц, дом 5, где встречались все те, кто имел имя и положение в обществе. До Адольфа Гитлера здесь вращались Фридрих Ницше и Райнер Мария Рильке. Брукманы вели современный и экстравагантный образ жизни. Они владели открытым белым «Мерседесом», очень красивым и броским – другой такой машины в Мюнхене ни у кого не было. Тот, кто был приглашен в салон на их вилле, автоматически входил в высшее общество Мюнхена.
Гитлеру попало приглашение к Брукманам от его товарища по партии Эрнста Ганфштенгля. Ганфштенгль был сыном одного мюнхенского мецената, женатого на американке. Он рассказал Брукманам, что его друг обожает Рихарда Вагнера и читает изданные ими книги, в которых культивировался «арийский дух». Этого было достаточно. Вскоре слушатели Адольфа Гитлера поднимали уже не только кружки пива, но среди них появились такие, которые держали в руках бокалы с шампанским.
Гитлер быстро научился обставлять свои выступления перед мюнхенской элитой. Он намеренно приходил слишком поздно, приносил хозяевам огромный букет роз, бросающихся в глаза, и где-то час сидел молча. Он ждал подходящей реплики, которая давала ему возможность сказать речь. Эльза Брукман никогда не упускала случая подкинуть ему подходящую фразу, даже если это была всего лишь дружеская фраза о евреях. Тогда Гитлер вставал, отодвигал свой стул назад и начинал пламенно говорить, брызгая слюной. Его голос гремел, постепенно усиливаясь, пока не становился хриплым рычанием, и потому его было трудно понимать. Потому взоры благородных гостей были буквально прикованы к губам этого человека, который выступал так, как в этих кругах никто еще не пытался. Гитлер дико размахивал руками и произносил «получасовую очень смешную, но одностороннюю речь о евреях…».
Эльза Брукман была скорее суровой женщиной, лицо которой с детства было усыпано шрамами от оспы, поэтому ее чайные вечера и ужины начинались самое раннее в сумерки, и она сидела в большинстве случаев у затемненных ламп. Адольф Гитлер позволил ей почувствовать себя красивой и желанной. И он действительно так к ней относился: как к женщине, которая подняла его в глазах общества и давала деньги. Брукманы временами оплачивали квартиру Гитлера. После его освобождения в 1924 году они предоставили ему помещения своего издательства, чтобы он мог выступать там с докладами, хотя Гитлеру и было пока запрещено выступать с речами. Тогда Эльза сидела впереди, сложив руки, и впитывала в себя каждое слово. Она писала ему письма, в которых мелькали такие предложения: «Дорогой господин Гитлер! У меня есть лишние наручные часы. Не хотите ли попользоваться ими?»
