Антон Бринский - По ту сторону фронта
Парень оказался дельный. В поход под Борисов мы назначили его старшим.
Инициаторами этой операции были опытный сапер Рогуля и младший сержант Швецов, тоже хорошо знакомый с подрывным делом. Может быть, они немного соскучились по своей специальности, но, главное, они лучше других представляли себе, как много вреда может она принести врагу. Взрывчатки у нас не было — они ее достали у рабочих Рыбхоза (должно быть, в мирное время лед подрывали на озере), а у Рогули сохранилось еще несколько взрывателей. Таким образом, боеприпасами экспедиция была обеспечена. Но как добираться до места? Далекий и незнакомый путь.
— Карту бы надо, — сказал Кащинский.
— А где я тебе возьму? Иди так. Ты на своей земле. Язык до Киева доведет, — ответил я.
— Да разве это можно идти и спрашивать? Эдак немцы узнают обо всем раньше нашего прихода.
— Придется брать проводника.
Начали искать и в первую очередь обратились к учительницам гурецкой школы, которые тут и жили, рядом с нашим штабом. Они к нам привыкли, и мы к ним привыкли, присмотрелись. Они не только сочувствовали нам, но часто и охотно выполняли поручения по связи и по разведке. Одна из учительниц предложила:
— Я сама поведу. Мой муж тоже, наверно, в окружении. Может быть, так же вот ходит в партизанах.
— А дорогу хорошо знаете?
— Знаю. Я сама из тех мест.
Ребенка своего, девочку полутора лет, оставила с подругой, оделась попроще, чтобы не обращать на себя внимания, и пошла.
Четверо суток добирались они до места. Перед каждой деревней проводница выходила вперед, узнавала, нет ли тут немцев, и двигалась дальше на некотором расстоянии от группы, будто бы они идут отдельно.
Перед шоссейной магистралью Москва — Минск пролежали в кустах целый день и почти всю ночь: взад и вперед сновали по ней машины, тянулись обозы, шагали фашистские солдаты. Только под утро движение прекратилось.
Вышли к железной дороге на перегоне Борисов — Крупки и опять залегли, следили за поездами, дожидались ночи. Но зато результаты сторицей вознаградили подрывников и за терпение, и за трудную дорогу: взрывом уничтожен был паровоз и восемь вагонов. Группа вернулась обратно без потерь и в приподнятом настроении. Еще бы — первая железнодорожная диверсия!
* * *Я, полковник Кучеров и капитан Оглоблин с группой в семь человек отправились в район Сенно и на шоссе Витебск — Орша. Я уже упоминал о наших задачах: встретиться с уполномоченным ЦК, связаться с другими партизанскими отрядами и нарушить движение фашистских машин по шоссейной дороге.
О партизанах мы услыхали от крестьян в первый же день пути и вскоре в лесу, недалеко от Череи, встретили целую группу народных мстителей — 18 молодых бойцов под командой лейтенанта Перевышко, перед самым началом войны окончившего минометное училище. Около месяца они боролись с захватчиками в Толочинском районе и вынуждены были уйти оттуда, когда фашисты устроили на них облаву. Узнав о цели нашего похода, молодые партизаны присоединились к нам. Им это дело было знакомо: четыре фашистские машины, они уже уничтожили. Дальше шли вместе, и, начиная с этой экспедиции, вся группа Перевышко стала частью Гурецкого отряда.
Человек не всегда открывается сразу, иногда очень трудно найти ключ к его сердцу. Мрачно шагая рядом со мной, Перевышко долго отмалчивался, отвечая на мои вопросы односложно и подчеркнуто резко, но уж видно было, что в этой сумрачности, в этой резкости есть что-то нарочитое. Он сдвигает брови, сутулится, что несколько скрадывает его высокий рост, встряхивает головой так, что непокорный черный чуб свисает почти до самых бровей. Ему только что минуло двадцать лет, а хочется быть суровым испытанным воином, таким же, как отец. Единственный сын военного, командира части, он вырос где-то в Закавказье, немного избалован, иногда заносчив и излишне задорен, но отходчив, искренен и вовсе не так скрытен, как казалось на первых порах. Чувствовалась в нем порядочная начитанность, хотя он и не выставлял ее напоказ; в хорошем настроении хорошим друзьям он умел много и интересно рассказать. В военную школу он пошел со второго курса института журналистики. Партизанская война захватила его своей романтикой, в хорошем смысле этого слова. Прямой и честный, смелый, иногда до безрассудства, он целиком отдался борьбе и, кажется, даже не понимал, как в такое время можно думать о чем-либо другом.
Командир отряда старший лейтенант Василий Иванович Нелюбов
Старшина П. П. Куликов
Командир отрядов «Батя» Григорий Матвеевич Линьков
Группа партизанских командиров. Слева направо: В. И. Заморацкий, Д. И. Кеймах, В. В. Щербина
К концу первого нашего совместного похода он начал глядеть на меня не так хмуро, отвечал охотнее, а иногда сквозь напускную суровость что-то совсем ребячье — наивное и радостное — вспыхивало в его глазах. Обычно эго бывало тогда, когда заговаривал с ним боец из их же группы Саша Черпаков. Недолгая, но крепкая дружба связала их, на первый взгляд таких непохожих друг на друга. Черпаков, в противоположность Перевышко, был румян, неизменно весел, по-детски добродушен и прост. Но ведь и у Перевышко под мрачной внешностью таилось такое же доброе и отзывчивое, золотое русское сердце. За это, должно быть, и прощали ему товарищи его резкость, задиристость, ненужную иногда насмешливость. Да и я, присмотревшись поближе, полюбил этого юношу со всеми его странностями, привязался к нему, поняв, что таким он и должен быть, что я уже давно и очень близко знаю его.
…Дня через три мы вышли на шоссе Витебск — Орша. Выбрали удобное, укрытое место у самой дороги и залегли, ведя наблюдение в обе стороны.
— Идут, — громким шепотом сказал Перевышко, хватаясь за гранату.
И действительно, через несколько минут показались четыре машины — одна за другой.
Когда до них осталось не более 25 метров, полетели гранаты, затрещал пулемет. Первая машина, потеряв управление, свалилась в кювет, остальные, не успев затормозить, наехали друг на друга. Еще три десятка гитлеровцев нашли себе могилу на белорусской земле.
В одной из машин ехали штатские. Двое из них уцелели, и мы заинтересовались: кто такие эти немолодые немцы с солидными животиками, в элегантных костюмах, шитых, сразу видно, на заказ. Увели в лес и допросили. Оказалось, что один из них крупный гражданский чиновник. С ним ехали его помощники, какие-то специалисты и охрана. Целью их путешествия были Видокский и Моисеевский спиртозаводы, совхозы и другие предприятия окружающих районов.
