Леонид Осипенко - Атомная подводная эпопея. Подвиги, неудачи, катастрофы
— Вы мне нужны, как воздух! — сказал напоследок Перегудов. — Проверьте удобство подхода к технике, удобство эксплуатации, удобство замены и ремонта. Влезайте в любые мелочи, ругайтесь, спорьте! По всем вопросам не стесняйтесь обращаться прямо ко мне. Вот мой прямой телефон — звоните в любое время.
Макеты располагались в пяти разных местах города. Они были построены в натуральную величину в основном из фанеры и деревянных чурбаков. Трубопроводы и силовые кабельные трассы обозначались пеньковыми веревками с соответствующей маркировкой. На одном из заводов смакетировали сразу три концевых отсека, а оба носовых прятались в подвальном помещении в самом центре Ленинграда неподалеку от гостиницы «Астория».
Не каждому подводнику приходилось видеть свою лодку в зародыше. Как правило, в работе макетной комиссии от плавсостава участвуют командиры соединений, их заместители, изредка флагманские специалисты, то есть люди, которым плавать на этих лодках придется от случая к случаю. А уж иметь возможность похозяйничать и обустроить помещения как можно удобнее — мечта каждого подводника.
За неделю мы с Борисом облазили все доступные и труднодоступные уголки будущего атомохода, благо наши стройные фигуры это позволяли. Иногда мы прямо на макете ножовкой отпиливали одно «устройство» в виде деревянной чурки и переносили его на более удобное место. Было видно, что размещали оборудование, не очень вникая в его назначение и требования, связанные с эксплуатацией. На всем лежал отпечаток адской спешки, в которой создавался атомоход. Сейчас любой корабль создается добрый десяток лет — он успевает устареть прежде, чем его начинают строить. А Сталин дал два года на все. И хотя его уже тогда не было в живых, как и Берии, но дух их по-прежнему витал над страной, особенно в верхах. Малышев был сталинской закваски: с него спрашивали без скидок, соответственно спрашивал и он.
На примере создания атомохода можно достаточно наглядно проиллюстрировать, как работала командно-административная система. Малышева вызвали и сказали ему (это мог быть сам Сталин): «Вам, товарищ Малышев ставится задача создания атомной подводной лодки. В вашем распоряжении любые средства, подключите все необходимые министерства и организации. Обеспечьте наилучшие условия для работы тов. Александрову, тов. Перегудову, тов. Доллежалю. Берите любых людей, все, что вам нужно.» Единственно (или почти единственно) возможный ответ звучал так: «Ваше задание понял, товарищ Сталин! Будет выполнено!»
Соответственно Малышев вызвал Перегудова и сказал ему то же самое применительно к его конкретной задаче. Перегудов находил нужных специалистов, переводил их к себе в бюро и наделял обширными правами и обязанностями на своем участке. Но человек, которому давали такую полную свободу действий, нес столь же полную ответственность за успех дела. При неудаче не принимались во внимание никакие смягчающие обстоятельства и виновные в ней платили не только карьерой, но зачастую свободой и даже жизнью. При всей жестокости этой системы и порождаемых ею ошибках, с которыми мы столько раз сталкивались в процессе создания атомохода, она имела два несомненных преимущества: руководитель действительно наделялся большими правами, и всегда был конкретный человек, с которого можно было спросить.
Предлагаемые нами изменения касались не только бытовых удобств. Например, в ряде отсеков чисто из компоновочных соображений многие специалисты оказались сидящими спиной по ходу лодки. Даже в центральном посту пульт управления смотрел в корму, следовательно, туда же смотрели командир корабля и штурман. Для них левый борт автоматически оказывался по правую руку и наоборот. То есть они должны будут постоянно заниматься преобразованием левого в правое, как только садятся на свое рабочее место, и проделывать обратную операцию, стоит лишь им встать. Ясно, что такое расположение могло стать источником постоянной путаницы, а в аварийной ситуации — привести и к катастрофе. Разумеется, в первую очередь мы с Акуловым постарались исправить подобные несуразицы.
Существенной переделке подверглись и каюты, а также офицерская кают-компания. Нам уже тогда было ясно, что кроме основного экипажа на опытной и головной лодке постоянно будут находиться специалисты-атомщики, инженеры, занимающиеся испытаниями новых приборов, а в походах особой важности — представители командования. А мест в кают-компании было лишь восемь. Мы переоборудовали одну каюту, прибавив таким образом еще четыре места и заменив неизбежное в ином случае трехсменное питание на двухсменное. Но и этого оказалось недостаточно. Во время испытаний при нас было так много инженеров, специалистов и представителей командования, что питались мы в пять смен.
Бывало и так, что требуемые нами переделки наталкивались на сопротивление конструкторов отсека. Например, нам не просто было убедить их, что три мощные холодильные камеры на камбузе не заменят холодильника в кают-компании. На борту достаточно жарко, а закуска готовится сразу на всех, значит, уже вторая смена должна будет сливочное масло брать ложкой.
Кроме того, чтобы сгладить однообразие в питании, а главное в напитках, офицеры скидываются и образуют «черную кассу». В плавании положено по сто грамм сухого вина в день на человека. Для крепкого мужчины — немного, тем более, что спиртное считается хорошим средством против радиации. Поэтому кают-компания выделяет ответственного, который прикупает к этой норме «Алиготе», а на воскресенье хотя бы по бутылке водки на четверых. Куда все это ставить? Конечно, в холодильник. О «черной кассе» мы, разумеется, умолчали (хотя для людей плававших это не был секрет), а вопрос наш сформулировали перед конструкторами так: «А если праздник или гости на лодке? Куда поставить шампанское или “Столичную”?» По-моему, подействовал именно последний аргумент, хотя менять что-либо конструкторам не хотелось — отсек был уже закрыт. «Ладно, — сказали нам, — попробуйте найти такой холодильник, чтобы пролез через съемный лист для загрузки батареи».
После работы мы с Акуловым пошли в электромагазин, благо тогда холодильники дефицитом не были, перемерили все и установили, что «Саратов» вошел бы, если с него снять дверцу. Ответственным за отсек не осталось ничего другого, как согласиться, и «Саратов» был торжественно установлен в макете кают-компании без демонтажа переборки.
Забегая вперед, скажу, что на макетной комиссии нам пришлось выдержать еще один бой за холодильник. Входившие в ее состав старые подводники, плававшие во время войны на «малютках», лишенных самых элементарных удобств, никак не хотели примириться с мыслью, что для кого-то многомесячное плавание могло сочетаться с минимумом комфорта. Для них наши просьбы предусмотреть электромясорубку или пресс для сплющивания консервных банок были ненужным «барством», только расхолаживающим моряков. Победа осталась за нами, но когда председатель комиссии, зачитавший акт, дошел до места, где говорилось о холодильнике, он оторвался от текста и добавил от себя под ухмылки и смех присутствующих: «Чтобы “Столичная” была всегда холодная».
