Рудольф Баландин - Михаил Ломоносов
Детство помора
Общая обстановка в Европе и России времен Ломоносова безусловно сказалась на его судьбе. Но все-таки основы его ума и характера сформировались, как у любого из нас, в детстве.
Куростров, где находились владения его отца, автор конца XIX века А.И. Львович-Кострица описывал так: «Неприглядную и суровую картину представляет собою родина нашего великого ученого и поэта Михаила Васильевича Ломоносова…
Куростров не представляет собою ничего заманчивого для всякого поверхностного наблюдателя. Это довольно большой, но низменный остров, и в половодье он едва не затопляется разливом Двины; всюду разбросаны низенькие болотистые кочки и невысокие холмы, сверху донизу затянутые мхом; между ними лежат, словно погруженные в вечную дремоту, непросыхающие болотины с грязной водой; ни леса, ни рощи не видно на всем протяжении острова, только кое-где торчит жалкая, искривленная, точно больная береза, да по береговой окраине растет беспрерывный и чахлый ивняк, в какой-то грусти склонившийся над плавно движущимися водами реки».
Унылая картина! Немудрено, что еще отроком Михаил Ломоносов должен был только и мечтать, как бы поскорей вырваться отсюда…
Однако нигде в его трудах и письмах нет сетований на убогость родных мест. Упоминает необразованность отца и злость мачехи, вот и все. По всей вероятности, в его время Куростров был иным. Первое упоминание о нем содержится в грамоте 1397 года. Тогда его почти сплошь покрывали леса. Его освоение сопровождалось вырубкой лесов и осушением болот.
Более точную характеристику дал Г.П. Шторм: «Северная Двина была в то время глубокой и многоводной. По высоким ее берегам стояли нетронутые хвойные чащи, а низины кипели от буйного чернолесья. В том краю тогда еще не знали сыпучих песков, и морские суда свободно проходили по рукавам Двины до селения Вавчуги».
Есть и объяснение произошедшим изменениям. Во второй половине XIX века выдающимися естествоиспытателями В.В. Докучаевым и А.И. Воейковым было доказано, что обмеление многих российских рек, так же как сильные наводнения, вызваны вырубкой лесов в речных долинах.
При Ломоносове природа Курострова еще не оскудела. Местные жители были скотоводами, земледельцами, ремесленниками, рыбаками. В Архангельск прибывали торговые суда из Англии, Голландии; поморы общались с представителями разных племен и народов, посещая дальние края не только по Белому, но и по Студеному морю и на запад, и на восток; кругозор у них был обширный.
…Итак, 8 ноября (по старому стилю) 1711 года Елена Ивановна Ломоносова (урожденная Сивкова), жена холмогорского крестьянина Василия Дорофеевича, родила сына. Назвали его Михайлой.
Василий Дорофеевич, хотя грамотой не овладел, умом и смекалкой не был обделен. Сына он учил не книжным премудростям, а знаниям и навыкам, без которых не станешь настоящим помором.
Сведения о детстве Михайлы Ломоносова скудны. Автобиографию он не писал. Вспоминал о своих детских годах по случаю, скажем в письмах И.И. Шувалову.
По его словам, имел он «отца хотя по натуре доброго человека, однако в крайнем невежестве воспитанного». Это соответствует истине, если иметь в виду книжную ученость. Василию Дорофеевичу она была бесполезна. Скорее всего, он был знаком с азами арифметики и грамотности. При его образе жизни и работе большего не требовалось. Его жена Елена Ивановна, дочь дьякона села Николаевские Матигоры, умела читать и писать. Она стала первой учительницей Михайлы (правда, об этом он не обмолвился).
Судя по всему, отец хотел, чтобы сын стал человеком образованным. Однако ему прежде всего требовался помощник по хозяйству и наследник — умелый хозяин. Не имея других детей, Василий Дорофеевич приобщал к своим делам сына.
В академической биографии М.В. Ломоносова сказано: его отец первым из местных жителей построил и по-европейски оснастил двухмачтовое судно грузоподъемностью более 5000 тысяч пудов, на котором ходил по Двине, Белому морю и по Северному океану. Кроме рыбного промысла, он по найму перевозил грузы казенные и частные в Пустозерск, Соловецкий монастырь, по берегам Лапландии, на реку Мезень.
Вряд ли такой человек был воспитан в «крайнем невежестве». Свое состояние нажил он нелегким трудом, выйдя из-под опеки дяди Луки только после тридцатилетнего возраста. Тогда и женился. У него был немалый земельный надел, но главный доход имел от рыболовства и перевозки товаров.
Мать умерла, когда Михайле было 9 лет. С этих пор его учителями стали дьячок приходской церкви Семен Сабельников и сосед Иван Шубной. Кстати сказать, сын его, Федот Шубин (1740–1805), в детстве был резчиком по моржовой кости и перламутру, стал известным скульптором; он состоял ири Академии художеств и создал ряд выразительных портретов, в том числе М.В. Ломоносова.
Талантами поморы не были обделены. Их край, хотя и отдаленный от столицы и Москвы, постоянно вел с ними торговлю, поставляя, в частности, соль летом и рыбу зимой, а изделия ремесленников круглый год.
Михайло Ломоносов с детства был рослым и сильным. Когда ему исполнилось десять лет, отец стал брать его как помощника на рыбный промысел и на соляные варницы. Именно тогда юный помор впервые стал «вопрошать природу», пытаясь понять многое из того, что видел. Он был любознательным. Об этом свидетельствуют заметки в его научных работах.
Знакомясь с соляными промыслами Германии, он отметил: «Уже прежде того на поморских солеварнях бывал многократно для покупки соли к отцовским промыслам и имел уже довольное понятие о выварке». Значит, он не просто помогал переносить и укладывать кули с солью на судно, но интересовался, откуда она берется, как добывается. А это порождает мысль о химических превращениях веществ.
Удивление и восхищение зрелищем полярных сияний подвигло его позднее на изучение этого явления природы и позволило сделать замечательное открытие (об этом речь впереди).
В 12 лет Михайло бегло читал. Ему нередко доверяли чтение в приходской церкви. Как писал в его биографии академик И.И. Лепехин (1740–1802), Михаил «нередко биват был не от тех сверстников по летам, но от сверстников по учению за то, что стыдил их превосходством своим произносить читаемое расстановочно, внятно, а притом с особой приятностью и ломкостью голоса».
Иначе говоря, он не складывал слова по слогам, не бубнил монотонно и без понятия о смысле, а читал выразительно и вдумчиво. Если его порой поколачивали старшие ребята, то и сдачи могли получить с лихвой: Ломоносов отличался стойкостью и силой. А еще и умом.
Одна из немногих дошедших до нас записей юного Ломоносова относится к 1726 году: «Вместо подрядчиков Алексея Аверкиева сына Старопоповых да Григория Иванова сына Руковникова по их велению Михайло Ломоносов руку приложил». Написано пятнадцатилетним помором без ошибок. В те времена, да и позлее, на это были способны немногие из дворянских сынов.
