Михаил Овсеенко - Записки военного контрразведчика
В помещении были обнаружены четыре трупа душманов, американские винтовки G3, ручные пулеметы, кипы листовок и пачки пропагандистской литературы. Из карманов мятежников оперативный работник изъял миниатюрные пистолеты и закатанные в пластик удостоверения личности боевиков. В матерчатой торбе одного из них находились предметы, на ощупь похожие на консервные банки. При их осмотре выяснилось, что это химические гранаты нервно-паралитического действия, также американского производства. Эти трофеи, кроме оружия, Артемьев забрал и доставил в особый отдел армии.
Описанный случай изъятия у диверсантов химических гранат является единственным известным мне фактом. О поставках мятежникам химического оружия и попытках его применения против населения Афганистана и ОКСВ в центральной печати была опубликована соответствующая статья.
После долларового поощрения оппозиция сразу же создала ряд новых центров подготовки мятежников, увеличила и число бандитских отрядов. Считаю нужным отметить, что Ю.В. Андропов, критически оценив создавшуюся ситуацию по незапланированному втягиванию наших войск в войну и предвидя ее затяжной характер, снова начал предпринимать практические шаги по мирному урегулированию военного конфликта.
Боеприпасы, захваченные в укрепленном районе мятежников в результате боевой операции. Газни, 1985 г. (Из архива В.И. Жирова)
После неудачных переговоров с президентом Пакистана, о которых я упомянул выше, Андропов, не надеясь на США, привлек в качестве союзника заместителя генерального секретаря ООН Диего Кордовеса, в контакте с которым были расширены масштабы работ по прекращению этой войны. К сожалению, в связи с преждевременной кончиной Ю.В. Андропова эти мирные инициативы были заморожены. Однако Диего Кордовес в качестве личного представителя Генерального секретаря ООН продолжал заниматься проблемой мирного урегулирования отношений между Афганистаном и Пакистаном в рамках Женевских переговоров.
Профилактическая беседа в 1985 году в Москве с лидерами Афганистана
В 1985 г. в ходе встреч с афганским руководством в Москве, согласно решению апрельского пленума ЦК КПСС, последние были предупреждены о том, что основную тяжесть борьбы с мятежниками они должны взять на себя. Командующему ОКСВ в императивной форме порекомендовали не ввязываться в боевые операции, не затрагивающие интересы 40-й Армии, «перенести акцент на службу прикрытия, охрану коммуникаций и оборону важных стратегических пунктов».
Газни. Оружие, изъятое у мятежников в ходе боевой операции в Алихейле. 1986 г. (Из архива В.И. Жирова)
Руководитель оперативной группы министерства обороны генерал армии В.И. Варенников (в центре) демонстрирует образцы оружия, изъятого у мятежников, представителям Москвы. Третий слева — председатель Комитета по внешнеэкономическим связям К.Ф. Катушев. Первый справа — член Военного совета Генерал-майор В.Г. Щербаков, второй справа — командующий 40-й Армией генерал-лейтенант В.П. Дубынин, второй слева — М.Я. Овсеенко. Кабул, 1987 г. (Из архива М.Я. Овсеенко)
Наряду с этим афганцам разъяснили, что революция у них была не социалистическая, а национально-демократическая, что они не учли специфику своего общества, роль мусульманской религии и духовенства, характер революции, многочисленность племен и их слабую связь с центральной властью. Афганским руководителям указали и на ряд других недостатков. Особо была подчеркнута ошибочность использования в афганских условиях социально=экономического опыта Советского Союза. В ходе деловых и внеслужебных контактов с афганскими военнослужащими наши военные советники всегда деликатно поправляли тех, кто называл себя коммунистами.
Тогдашний руководитель ДРА Бабрак Кармаль и его коллеги заверили советскую сторону, что они примут все меры по устранению высказанных замечаний. Однако практически, кроме решения несущественных вопросов, ничего не было сделано.
Б. Кармаль, сын генерал-губернатора, оказался демагогом, активным фракционером, в связи с чем потерял доверие своих соратников и советских специалистов, а позже фактически скатился на враждебный путь. Сотрудники личной охраны Кармаля (а это были советские сотрудники службы безопасности) при общении высказывали автору этих строк свое недовольство пристрастием афганского руководителя к спиртному, притом в немалых количествах. Почти каждый вечер он приглашал их в баню, пил сам и заставлял пить охрану. Им это настолько надоело, что они считали дни, когда смогут уехать домой по замене. В 1986 г. после ухода со всех постов Кармаль был вынужден эмигрировать в Советский Союз. Первые годы эмиграции он жил с семьей на даче в Серебряном Бору.
Председатель Революционного совета (глава государства) Демократической Республики Афганистан (1979–1986) Бабрак Кармаль (в центре). Первый слева — командующий 40-й Армией И.С. Родионов, за ним — М.Я. Овсеенко. Кабул, 181-й МСП, 1986 г. (Из архива М.Я. Овсеенко)
М. Я. Овсеенко (справа) с начальником особого отдела гвардейской бригады по охране резиденции главы государства, бывшего дворца короля Захир Шаха. Кабул, 1983 г. (Из архива М.Я. Овсеенко)
В 1982 г. я был в его апартаментах в Кабуле, в том числе и в рабочем кабинете (исключая женскую половину, ибо это является грубым нарушением исламских канонов), размещавшихся во дворце короля. Меня сопровождал начальник контрразведки бригады по охране резиденции главы государства. Ничего плохого я о Кармале не услышал, поскольку моим гидом был тоже парчамист. Сведения о нем, кроме того, что он алкоголик, о его деловых и политических качествах я получал в ходе моей работы в Оперативной группе министерства обороны СССР. Руководил этой группой маршал Советского Союза Сергей Леонидович Соколов, он же являлся главным военным советником у Б. Кармаля.
На ежевечерних совещаниях, начинавшихся всегда в 19 часов 30 минут, первым, как правило, выступал маршал Соколов и делал сообщение об изменениях в ЦК НДПА, Вооруженных силах ДРА, о своих беседах с Б. Кармалем. И каждый раз он возмущался отсутствием у Верховного Главнокомандующего государственного мышления, говорил о перегибах, допускавшихся им лично в ходе проведения политики НДПА, о безответственности при исполнении принятых центральным комитетом партии решений, бюрократизме, нарушении кадровой политики. А встречи с Б. Кармалем происходили у него почти ежедневно, если только маршал не выезжал на военные советские объекты или не принимал участия в боевых операциях. Естественно, рядом с ним был и автор этих строк.
