Дмитрий Собына - Непокоренный «Беркут»
– Опустить забрало! Сомкнуться! – последовала команда. Стоящие напротив майдановцы с любопытством рассматривали бойцов, многие фотографировали и снимали на видео. Для них это было очередное веселое развлечение, для «Беркута» рутинная работа. «Мальчики, идите к нам», – кричали девчонки прямо напротив Ивана. У них была фотосессия на фоне спецназовцев. «Міліція з народом!» было слышно слева. «Зека геть!» разрывались справа несколько человек с флагами «Свободы».
Сверху бежали все новые и новые колонны «Беркутов», выстраиваясь в ряды, и вот уже слева и справа от Ивана колышется камуфлированная река. Народ напротив насторожился, уже с опаской поглядывая на шеренги силовиков, наиболее активные растворялись в толпе. С противоположной стороны появились лазерные указки и их красные и зеленые лучи прыгали по каскам бойцов, пытаясь попасть в глаза. Как всегда не вовремя зазвонил под бронежилетом мобильный. Звук был выключен, но виброзвонок настойчиво привлекал к себе внимание. Иван достал телефон, звонила жена. Не вовремя. Он повернулся к стоящему сзади него Саркису и, показывая пальцем на вибрирующий в руках мобильный, попросил:
– Давай местами поменяемся.
Став за спину товарища, Иван ответил на звонок.
– Да, дорогая, ты уже проснулась? Все в порядке. Сейчас немного неудобно разговаривать, в строю стоим. Какую радостную новость я от тебя скрываю? А, наверно Гены жена уже доложила, что возможно поедем домой.
Гена Находько, услышав свое имя, повернул голову в сторону, откуда доносился голос. Журба погрозил другу кулаком, на что тот состроил совершенно невинное лицо.
– Ты ведь помнишь, уже было, что позвонил, еду, а автобус развернули назад, – продолжал разговор Иван. – Мариша, я обязательно позвоню, как выедем. Честно! Честно! Все, пока, целую.
Больше двух часов на ногах в строю давали о себе знать. Начала ныть спина, а время стало тянуться утомительно медленно. Народ напротив видя, что никто их трогать не будет, опять воодушевился, стали кричать речевки и махать флагами, появились заводилы с мегафонами. Бойцы тоже немного расслабились, переговаривались между собой, переминались с ноги на ногу, некоторые похлопывали себя, чтобы согреться. Вдруг справа от себя Иван услышал знакомый голос «Розійдіться! Я народний депутат. Пропустить мене!». Журба посмотрел направо, откуда раздавался голос, и не поверил своим глазам. Через строй пробирался Арсений Петрович Яценюк, следом за ним спешили два охранника в черных болоньевых куртках и оператор с камерой. Видя, какие усилия прилагает народный избранник, пробираясь через лабиринты «Беркута», Иван задавал себе вопрос: почему не пойти по дороге, которая разделяла две противоборствующие стороны, ведь она совершенно пустая? Но как говорится: «Мы легких путей не ищем». Кто-то из строя отвлек депутата фразой: «Поаккуратней можно!» и Арсений Петрович врезался в детину больше двух метров ростом. Боец посмотрел на народного избранника сверху вниз и сказал: «Осторожнее». Яценюк, раскрасневшийся, в запотевших очках, попробовал рукой отодвинуть преграду с дороги.
– Дайте пройти. Я народный депутат Украины Арсений Яценюк! – представился он. Но милиционер даже не пошевелился. Поправив маску на лице, он сказал:
– Нужно с народом повежливее быть, а ты толкаешься. Некрасиво.
– Це ви народ? – возмущенно воскликнул депутат. – Ви служите злочинному режиму Януковича!
Строй загудел, милиционеры стали подтягиваться ближе. Из строя послышались выкрики:
– Мы служим Украине. Раздался еще один выкрик:
– Вырвите ему нитки.
Внезапно вспомнив о неотложных делах, депутат дернул за рукав оператора и, указывая на «беркутов», сказал:
– Знімай! Знімай все, що тут відбувається!
А сам вместе с охраной, проскальзывая между бойцами, ринулся в сторону митингующих, которые встретили своего кумира восторженными криками.
– У тебя что, камера лишняя? – раздался голос из-за спины оператора, пристраивающего на плечо камеру.
– Нет! – взвизгнул он и побежал догонять своего работодателя. Кто-то выкрикнул:
– Куда же вы, мы только собирались вам автограф на память оставить, – и помахал палкой. Строй взорвался дружным громким смехом. Теперь в строю было про что поговорить. К Ивану повернулся Саркис и возмущенным тоном сказал:
– Ну, ты видел, форменный провокатор. Наверное, палец ему замначальника «Кобры» в 2008 году тоже не просто так показал, довел человека.
Через полчаса шеренги пришли в движение. «Беркут» уходил. Дошла очередь и до подразделения Ивана. Перед строем вышел командир и скомандовал:
– На ле-во! Шагом марш!
Шеренги, синхронно повернувшись, пошли вверх по улице. Митингующие напротив стали хлопать в ладоши и скандировать: «Молодці! Молодці!», «Міліція з народом!». Шум майдана распространялся далеко за его пределы и в автобусах, даже с закрытыми дверями, было слышно, как выступают на сцене активисты и в перерывах между пылкими речами играет музыка.
Уставшие милиционеры заходили в автобусы и падали на сиденья, стягивая с себя амуницию и спецсредства. Заходя в автобус, Гена остановился на ступеньках в дверях и, подняв руки, с пафосом произнес:
– Дом, милый дом.
В спину его несильно толкнул Миша Лапатый.
– Проходи давай, не охлаждай машину, нам в ней еще спать.
– Ты знаешь, – обратился он к Ивану, – на посту по двенадцать часов стоишь, а ноги так не болят.
– Так на посту ты не все время стоишь, походил, присел где-то, на что-то обопрешься, а здесь стоишь и стоишь, – просветил друга Иван. Сняв ботинки, он засунул ноги в тапочки.
– Ну, ты уже вообще по-домашнему, – заметил Алексей Каустович.
– Ноги должны отдыхать. Мне так еще моя бабушка говорила. Зачем себе отказывать в маленьких жизненных радостях? – наставительным тоном ответил Иван, готовясь завалиться спать.
– Вань, ты что, уже спать ложишься? – с обидой в голосе спросил Гена.
– Ну да, а что? Сейчас умоюсь, что-нибудь перекушу и на боковую.
– А в картишки партейку сыграть? – предложил друг, вытягивая из внутреннего кармана колоду карт и начиная ее тасовать.
– Нет Ген, какие карты, уже одиннадцать ночи. Хочешь, Одаса возьми, он целый день в автобусе спал, – посоветовал сослуживцу Иван.
– Кто спал? – возмутился Игорек. – Я целый день с Карасем его автобус делал, руки отмыть не могу. Вон бушлат весь мокрый. Нужно было оставаться и спать вместе в грязи под автобусом, – бубнил незаслуженно обиженный водитель.
– Я тоже играть не буду. Сейчас еще натоплю чуть и спать. Замерз как собака, – обратился он к Гене.
– Ну, вот так всегда. Смотрите, всю жизнь проспите, – расстроился боец и вышел на улицу.
Ивана разбудил виброзвонок телефона. Спросонья он никак не мог найти его под бушлатом. Наконец вытащил из внутреннего кармана и ответил:
– Алло!
– Хватит спать, – это был командир, – буди всех. Надеваем на себя все: броники, спецсредства. Одасу скажи, пусть автобус прогревает.
– Есть, товарищ полковник, – ответил боец в трубку, из которой уже доносились гудки. Подойдя к водителю, который спал на двигателе, он подергал его за плечо.
– Вставай, Игорек. Одас проснулся сразу.
– А, что? – уставился он непонимающим взглядом на Ивана.
– Заводи автобус и включай свет, – распорядился он.
– А который сейчас час? – поинтересовался полусонный водитель, натягивая ботинки.
– Три часа ночи.
– И куда мы собрались в такую рань? – продолжал расспрашивать Игорь, попутно заводя автобус и включая свет в салоне.
– Много текста. Подъем! – громко на весь автобус скомандовал Иван. На его окрик среагировало человек семь; все остальные продолжали дрыхнуть, как ни в чем не бывало. Милиционер пошел по салону, расталкивая товарищей. Реакция была разная: одни просыпались и начинали одеваться, другие долго не могли понять, что происходит и почему их будят в такую рань. Наконец он растолкал всех, кто находился в автобусе и, вернувшись к своему месту, накинул на себя броник. Присев на край сиденья, застегивал наколенники. Бойцы, надев все на себя и видя, что ничего не происходит, стали расслабляться. Одни вышли на улицу покурить, другие, удобно устроившись, продолжали сладко спать. Чтобы окончательно проснуться, Иван тоже вышел из автобуса и встал у дверей. Со стороны майдана была слышна негромкая музыка. Беззвездное небо было затянуто облаками и темноту рассеивал только ближний свет фар заведенных автобусов. Мороз несильный, но из-за сырости было зябко. Бр-р-р, – передернул плечами Иван. Стройка, где они ночевали, гудела как растревоженный муравейник. На краю, возле выезда рычали «Икарусы» «Беркута» из других областей. В тусклом свете метались тени, на спине которых отражались нашитые надписи; «Міліція» или «Беркут». Что-то намечалось, «может майдан разбежался и всех домой распускают», была первая счастливая мысль Ивана.
