Георгий Косарев - Сердце прощает
Георгий Косарев - Сердце прощает краткое содержание
Косарев Георгий Иванович
Сердце прощает
Георгий Иванович КОСАРЕВ
Сердце прощает
Роман
ОГЛАВЛЕНИЕ:
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Глава шестнадцатая
Глава семнадцатая
Глава восемнадцатая
Глава девятнадцатая
Глава двадцатая
Глава двадцать первая
Глава двадцать вторая
Глава двадцать третья
Глава двадцать четвертая
Глава двадцать пятая
Глава двадцать шестая
================================================================
Роман Георгия Косарева "Сердце прощает" посвящен героизму
советских людей во время Великой Отечественной войны,
мужественной борьбе нашего народа против гитлеровских
захватчиков.
================================================================
Глава первая
По дороге на станцию Зерновых застала гроза. Внезапный ветер вихрем пробежал по проселку, взъерошил придорожную полынь. Когда издали донесся глухой рокот грома, а в дорожную пыль сорвались первые капли, Игнат с досадой сказал:
- И откуда только надвинулось?
Марфа лишь ступила на шаг поближе к мужу. Шестилетний Колька, плотно сжав губы и крепко вцепившись в рукав отца, семенил рядом. И только Люба, пятнадцатилетняя дочь, невозмутимо шагала, будто ничего не замечая вокруг себя.
Игнат спешил на сборный пункт. Накануне он получил повестку, и еще с вечера было решено, что провожать его на станцию отправятся всей семьей.
- Делать-то что будем? - спросила Марфа. - Может, в лесу переждем?
- Дойдем, - успокаивающе ответил Игнат. - Недолго уж.
И они шли дальше мимо сочно заблестевших луговин, полями, среди зреющих хлебов, минуя перелески и рощи. Не в силах уберечь Колю от дождя, Игнат то и дело зачем-то оправлял на нем промокшую кепку. А гроза все бушевала. Вспыхивала молния, раскатисто и резко трещал гром, по проселку под уклон побежали кривые ручьи.
Марфа поминутно бросала взгляд на мужа, тяжело вздыхала, а сказать что еще могла сказать ему? За ночь вроде бы все было переговорено, и лишь просьбу беречь себя готова была повторять бесконечно.
На станцию пришли промокшие до нитки. Дождь утих, из-за порыхлевших туч проглянуло горячее солнце. Возле вагонов в людской суете голосили бабы да лихо, под переборы гармони, с частушками отплясывали парни. Игнат отметился в вокзальной комнате и вышел на платформу.
В мокром, потемневшем от воды платье, со слипшимися прядями волос, Марфа выглядела утомленной. Лицо ее осунулось, под глазами обозначилась синяя кайма. Видно было - крепилась изо всех сил. Но вот прошла минута, другая и, будто очнувшись от оцепенения, она крепко обвила руками мужа.
- Игнатушка...
- Ну что ты, что ты, - зашептал Игнат, - людей постесняйся.
Люба подошла к отцу и, прижавшись к нему, поцеловала в чисто выбритую, еще влажную после дождя щеку. Потом, не отрывая взгляда от отца, сказала:
- Без тебя будет плохо, папа.
- Знаю, - ответил Игнат и ласково коснулся пышных волос дочери. - Я буду вам писать.
- Хорошо, папа, пиши нам чаще, - сказала Люба.
- Игнатушка, да как же я останусь одна с ребятами?..
- Ну, хватит об этом, хватит, дети-то не грудные.
Марфа снова всхлипнула, прижала платок к дрожащим губам. Игнат поднял на руки сына.
- Ну, Коленька, ты-то у меня настоящий мужик, следи теперь за порядком.
- А ты, папа, кем будешь? Командиром?
- Там видно будет, сынка.
- А тебе дадут винтовку?
- И винтовку, и пушку, все дадут.
Игнат улыбнулся и хотел еще что-то сказать, но в этот момент раздались удары станционного колокола, просвистел резкий паровозный гудок, и перрон забурлил с новой силой.
- Береги, Марфа, ребят, - крикнул Игнат в толпу, вскочив на подножку вагона.
Стуча на стыках рельсов, поезд набирал скорость. А толпа двигалась следом, не хотела отставать от него. Но вот мелькнула будка стрелочника, а через две-три минуты исчез, скрылся за поворотом перрон с дорогими Игнату лицами.
* * *
С уходом мужа на фронт, надорвалось что-то в сердце Марфы, и в душе поселилась холодная ноющая тревога. Поздними вечерами зашелестит ли за окном листва, тронутая ветром, скрипнет ли наличник, а она уже прислушивается, и, бывает, чудится ей, что вот-вот стукнет калитка и как прежде войдет в дом ее Игнат. Усталая, далеко за полночь забудется коротким неспокойным сном. А утром - те же мысли. Смотрит на детей, а в глазах все он, Игнат. Кажется: куда она, туда и он, всюду сопровождает ее, советуется с ней, наставляет.
На память пришел совсем недавний случай. Явился Игнат домой с двумя полно набитыми сумками и с восторгом вздохнул:
- Ну вот, я и добрался!
- Ты что это приволок? - поинтересовалась Марфа.
Игнат не ответил и тотчас принялся выкладывать содержимое сумок на стол. Марфа смотрит и глазам своим не верит. Перед ней - отрезы разноцветного ситца, голубая косыночка, темно-вишневый полушалок, коричневые женские туфли, черные полусапожки с белыми ушками. Глядит на них Марфа, а у самой сердце так и замирает: "Неужто это мне?" А Игнат берет их в руки, хлопает подметкой о подметку и приговаривает:
- Смотри, какие добротные, износу не будет!
- А это мне? - указывая на ситец брусничного цвета с белым мелким горошком, спросила Люба, и ее карие глаза так и засветились.
- И это тебе, и это тоже, носи да новые проси, - передавая дочери подарки, говорит Игнат.
- А этот костюмчик неужто Коленьке? - удивляется Марфа.
- Конечно. Кому же еще?
- Да он же утонет в нем!
- Ничего, подрастет - износит, - смеется Игнат и вытряхивает из второй сумки длинные связки подрумяненных баранок и сушек.
- А ну, сынок, грызи да сил набирайся.
Коленька в одно мгновение хватает связку сушек, накидывает на шею и начинает весело кружиться по избе.
- А на какие же денежки ты все это купил? - спрашивает Марфа.
- На самые обыкновенные, трудовые.
- Да откуда их столько у тебя взялось? - допытывается Марфа.
- Откуда! - улыбается Игнат. - Я же горы кирпичные переворочал. Вот и тряхнул малость. Заработаю еще, не тужи. Заказов на кирпич у нас много. Только работай!..
- Спасибо, Игнат, - благодарит Марфа и, накинув на голову полушалок, проходит к зеркалу. И в профиль, и прямо рассматривает себя Марфа, любуется собой: то улыбнется, то подожмет губы. И кажется ей, будто помолодела она от мужниного подарка.
Люба с чуть приметной улыбкой со стороны посматривает на мать. Марфа замечает это и сконфуженно опускает глаза. Потом бережно берет полусапожки, заворачивает их в старый лоскут материи и прячет в сундук.
