Эдуард Дроздов - «Черный Ворон»
Обзор книги Эдуард Дроздов - «Черный Ворон»
В «Записках» рассказывается лишь о малой доле раскрытых Трояновским преступлений, но в них видится вся его жизнь.
Эдуард Дроздов
«Черный Ворон»
Записки о сотруднике уголовного розыска
Герой «Записок», которые редакция предлагает читателям, — ветеран советской милиции Г. А. Трояновский. 35 лет служил он своему нелегкому делу. Немало раскрытых дел на его счету, четыре боевые ордена, одиннадцать медалей, три именных подарка. Не раз стреляли в него бандиты, но пули обходили стороной...
Теперь он на заслуженном отдыхе. Но фамилия Трояновских для иркутской милиции по-прежнему «своя» — 25 лет работает здесь его дочь Лидия Григорьевна, классный криминалист. Второй год служит внук, работали здесь его брат, жена, сестра. Династия Трояновских насчитывает 70 лет службы в органах милиции.
В «Записках» рассказывается лишь о малой доле раскрытых Трояновским преступлений, но в них видится вся его жизнь.
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ: ВЫБОР
— Прогуляться не хочешь, Григорий?
Бывший воспитанник хозяйственной команды 104-го стрелкового полка, а теперь красноармеец Григорий Трояновский откликнулся на слова отделенного Александра Щукина с готовностью:
— Хочу, дядя Саша. А куда?
— По городу пройдемся, на рынок заглянем...
Через полчаса они уже выходили из ворот казармы.
Шел 1925 год. В Иркутске было неспокойно: то в одном, то в другом месте возникали перестрелки с бандитами, нередко в них принимали участие и красноармейцы, особенно, когда приходилось выезжать на ликвидации банд в районы. Совсем недавно в перестрелке с ними погиб друг Григория Иосиф Лейзин.
«Эх, Ося, Ося! — думал Григорий. — Не дожил до демобилизации. А хотели ведь вместе...»
Они шли со Щукиным по пыльной дороге вниз, к рынку. Дядя Саша обнял молодого друга за плечи:
— Ну, о чем задумался? Небось, о демобилизации?
— Да нет... Осю жаль...
— А-а... Да... Жить бы ему еще да жить... И надо же так: всего один погиб в той операции — Иосиф, самый молодой из нас. Зря мы его с собой-то взяли...
— Тогда другой бы кто-нибудь...
— Ну, мы и не в таких переделках бывали. Большое это дело, паря, — опыт. Где другой не найдет выхода — старый боец всегда выкрутится.
Они замолчали. Григорий продолжал думать о погибшем друге, вспоминал...
Как и Григорий, Иосиф родился в семье политических ссыльных — польских повстанцев — в 1909 году в селе Новая Уда. После февральской революции семьи переехали в Иркутск. А в 1921 году убежали подросшие парнишки из дому, сумели понравиться бойцам и командирам 104 полка 30-й дивизии, стали у них сыновьями полка, воспитанниками при хозвзводе, а когда подошло время, были зачислены рядовыми. Меньше месяца оставалось им служить, подходила демобилизация. И дальше они хотели быть вместе, но жизнь распорядилась по-своему...
Народу на рынке — тьма.
— А вот кому омулька солененького, жирного, посольского! — заливалась тетка.
— Таймень, таймень копченый! — вторил ей басом мужчина.
Александр с Григорием остановились, прикидывая, что же купить. Гриша заметил, как высокий широкоплечий парень прислонился к старику, ловким движением вырезал у него карман. Он толкнул в бок отделенного:
— Глянь, дядя Саша!
И тут же услышал сзади:
— Тихо, братцы! Тихо...
Он оглянулся: рядом сухощавый среднего роста мужчина. Он подмигнул Григорию:
— Никуда не денется, сейчас мы его...
Мужчина шагнул к парню, негромко сказал:
— А ну, руки вверх!
И тут же взметнулась рука с блеснувшей в ней финкой. Красноармейцы бросились было на помощь, но финка уже вылетела из руки вора, а сам он согнулся в скрученных руках.
— Уголовный розыск, — проговорил дядя Саша. — Отчаянные ребята.
Они купили на рынке копченого тайменя и пошли обратно.
— А я, дядя Саша, решил, куда идти после службы: в уголовный розыск.
Щукин глянул на него, с сомнением покачал головой:
— Однако, не возьмут, паря. Молод ты еще.
Гриша упрямо тряхнул головой:
— Ничего, я своего добьюсь! Возьмут!
Вернулся Григорий из управления милиции понурым: не взяли, молод. Но он был упорен. Ходил туда и раз, и другой. Повезло не скоро. Только в 1927 году встретил в коридоре того самого, что брал на рынке вора. Он обрадовался ему, как старому знакомому.
— Здравствуйте! А я вас помню...
Мужчина удивленно посмотрел на Гришу.
— Встречались? Не помню что-то...
— А вы два года назад на рынке вора поймали. Финку еще у него из рук выбили. Мы еще вам помочь предлагали, да вы отказались.
Мужчина усмехнулся:
— Дело привычное... А все же не помню: немало мы за это время разного рода воров повязали. Всех не упомнишь. А ты чего сюда, паренек?
— Устраиваться к вам пришел... Не берут...
— Что так?
— Говорят, лет мне еще мало.
— У нас, брат, моложе двадцати одного года не положено. Тебе-то сколько?
— Двадцать один... Недавно исполнилось! Я из армии уж два года как демобилизовался.
— Во-о-он что! Служил, значит... Ну, пошли со мной!
Мужчина, который помог ему, был Федор Герасимович Роденков, один из ветеранов иркутской милиции.
Дело первое: «ЗАПОМНИ ЭТО НА ВСЮ ЖИЗНЬ, ГРИГОРИЙ!»
Матрена Волгина глянула на ходики, тикавшие на стене, ужаснулась:
— Батюшки, почти девять!
Вскочила с постели, быстро оделась, заторопилась в магазин.
Соседскую усадьбу Никитиных пробежала не глядя. И только когда возвращалась домой, обратила внимание: ставни закрыты. Дома сказала мужу:
— Чо-то, Николай, соседи-то наши нынче спят долго. Не заболели ли? Дед Федосей обычно рано встает, а тут, гляди, уже десятый час, а у них все ставни закрыты. Пойду, однако, гляну...
Скоро вернулась ни жива ни мертва, упала на табурет в кухне, прошептала побелевшими губами:
— Господи, что же это, господи!
— Ты чо это, старуха, нечистика встретила по дороге-то? — посмеялся над ней муж.
Матрена повернула к нему бледное лицо, тихо, словно чего-то таясь, прошептала:
— У соседей-то в кухне — кровищи-и... Аж печка кровью забрызгана... И — никого... Подполье открыто.
Дед Николай нахмурился:
— Видать, неладно там, баба. Пойду-ка я гляну...
Возвратился он быстро и тут же заторопился из дому:
— Милиции надо сообщить... А ты запрись-ка, никого не впускай. Не ровен час...
На происшествие Федор Герасимович Роденков взял с собой молодого сотрудника Григория Трояновского: хватит парню в дежурке околачиваться да с бумагами возиться, пусть к настоящему делу привыкает.
