Борис Могилевский - Мечников
Обзор книги Борис Могилевский - Мечников
Б. Могилевский
МЕЧНИКОВ
Завейте вы, буйные ветры.
Несите вы горькую старость
Далеко за синее море!
Пусть будет зарок ей положен
В жилище входить к человеку.
Глава первая
РАННЯЯ ЗАРЯ
Странный посетитель
Северные ветры принесли долгожданные морозы. Первым ледком затянуло лужи и трясины. В один из таких морозных дней по Екатеринославской улице Харькова шел юноша в большом, не по росту штатском костюме. Из-под пальто виднелись брюки, волочившиеся по земле.
Молодой человек миновал деревянный мост через маленькую и грязную речонку Лопань и стал подниматься по лестнице к зданиям университета. Он прошел мимо главного корпуса в университетский двор. Подойдя к группе студентов, юноша неожиданно высоким голосом спросил:
— Господа! Скажите, как мне пройти на кафедру сравнительной анатомии, к профессору Масловскому?
Студенты указали подъезд, куда нужно было направиться незнакомцу.
Юноша вошел в дом, поднялся на второй этаж и решительно зашагал по коридору, заставленному чучелами птиц, зверей и банками с заспиртованными рыбами. Это и было помещение кафедры сравнительной анатомии.
Служитель с огромными топорщащимися усами подошел к посетителю и грозно спросил:
— Вам кого тут надо, милостивый государь?
— Профессора Масловского.
— Пройдите в эту дверь, — указал служитель.
Молодой человек подошел к двери, постучал и, не дожидаясь разрешения, вошел в кабинет. За большим письменным столом сидел человек со строгими серыми глазами и седыми бакенбардами. Это был профессор Масловский.
Гимназист Илья Мечников все последние дни провел в лихорадочном чтении книги «Классы и порядки животного царства». Он впервые увидел стройную систему, в которой располагалось все бесчисленное разнообразие организмов. Теперь все, что он знал о животном мире, приобретало новый смысл. Рыбы, земноводные, птицы, млекопитающие, вплоть до человека, находили свое место в классах и подчинялись порядкам единой системы. Но всего более изумился Илья, когда на страницах многотомного труда по зоологии он познакомился с загадочным миром простейших организмов.
Мечников решил немедленно заняться научной работой в лаборатории. С этой целью, сменив свой гимназический мундир на штатское платье, он и пришел к Масловскому.
— Прошу садиться. Чем могу быть полезным, молодой человек? — ответив на приветствие Ильи, спросил профессор.
Мечников сел на краешек кресла и робко начал говорить:
— Я прошу, господин профессор, разрешения изучать под вашим руководством протоплазму…
Масловский холодно и немного иронически посмотрел на юношу.
— Я, господин профессор, прочел много книг по зоологии, и мне кажется недопустимым, что ученые, не зная простого, работают над изучением сложного. В книгах я познакомился с анатомией человека, по как живет мельчайшая амеба или инфузория, там не написано. В чем сущность жизни и какова роль протоплазмы во всех клетках организмов — об этом нигде не сказано. Вот я и хочу поискать ответа на эти вопросы.
— Вы правы, молодой человек: не зная простого, нельзя изучать сложного. Именно поэтому я вам советую сначала окончить гимназию, а потом уж приходить к нам изучать то, что вы хотите. Идите домой, смените этот шутовской костюм на форму гимназиста и пока забудьте дорогу в университет.
Масловский поднялся из-за стола, давая понять сконфуженному юноше, что разговор окончен.
Низко опустив голову, Илья прошел по университетскому двору, спустился по лестнице к деревянному мосту через Лопань и побрел к своему дому.
Холодное зимнее солнце скрылось на западе. Тусклые масляные фонари еле освещали здания университета. В деканате физико-математического факультета, в ожидании начала заседания, собрались профессора.
Александр Федорович Масловский рассказывал своему коллеге профессору физиологии Ивану Петровичу Щелкову о необычном посетителе, который сегодня побывал у него на кафедре.
— Облачился в костюм с чужого плеча, штаны волочатся по полу и с места в карьер: «Хочу, — говорит, — изучать под вашим руководством протоплазму…» Я посоветовал молодцу немедленно идти в гимназию и не являться в университет ранее ее окончания.
Щелков спросил Масловского, не назвал ли свою фамилию гимназист.
— Как же, отрекомендовался Ильей Мечниковым.
Щелков на секунду задумался, а затем сказал:
— Вспомнил, учится у нас на факультете студент Ходунов, он-то и рассказывал об этом юноше. Прелюбопытнейший молодой человек, свободно читает специальную литературу, составил превосходный гербарий и коллекцию минералов, берет у студентов микроскоп и наблюдает за жизнью инфузорий. Жаль, что вы его так нелюбезно встретили, дорогой Александр Федорович. Об этом мальчике уже несколько лет в Харькове из уст в уста передают легенды. В Зальцбурге шестилетний Моцарт поражал и изумлял слушателей игрой на фортепьяно и своими композициями. У нас в богоспасаемом граде Харькове живет незаурядный юный природовед, а мы, служители науки, поворачиваемся к нему спиной. Не ладно это…
— Иван Петрович, голубчик, мы с вами не на фортепьянах сонаты разыгрываем, наши сухие материи не под силу детскому уму. Пусть учится в гимназии новоявленный Ломоносов. Если он и всерьез такой, каким вы его обрисовали, наука от него не убежит. А торопиться не нужно.
Прозвенел колокольчик, профессоров пригласили на заседание. Щелков и Масловский. прервали свою беседу.
Маленькая родословная
Проследуем вместе с Ильей Мечниковым в дом, где живет его семья. Познакомимся с представителями этой скромной, не большого достатка дворянской фамилии.
В самом начале сороковых годов XIX века гвардейский офицер Илья Иванович Мечников был вынужден покинуть столицу империи Петербург и вместе со всеми своими домочадцами отправиться в далекие южные степи Харьковской губернии, в родовое имение Панасовку[1]. Это событие никого, кроме семьи Мечниковых, не взволновало. Дело было обыкновенное, житейское. Офицер жил не по средствам, любил азартную карточную игру. В игре ему не везло. Проигрыши следовали один за другим. Наследство, оставшееся от родителей, быстро исчезло. В результате Петербург — это недавний, волнующий сон, а явь — Панасовка, глушь, деревня.
Нужно отдать должное Илье Ивановичу — в этот переломный момент своей жизни он обнаружил умение точно исполнять советы самого близкого друга и жены Эмилии Львовны.
Обеспокоенная за судьбу детей, а их в то время уже было трое, Эмилия Львовна проявила рассудительность и твердость. Она предложила Илье Ивановичу подать прошение о назначении его на вакантное место ремонтера[2] двух гвардейских полков и после удовлетворения ходатайства настояла на немедленном выезде из Петербурга.
