Сигрун Слапгард - Сигрид Унсет. Королева слова
Обзор книги Сигрун Слапгард - Сигрид Унсет. Королева слова
Сигрун Слапгард
Сигрид Унсет. Королева слова
Посвящается Турстейну
Предисловие
Сигрид Унсет не любила, когда перед ней заискивали. Не жаловала она и сентиментальных восхвалений. Поэтому, будучи ее биографом, я чувствовала на себе ее критический и взыскующий истины взгляд и старалась не подводить. «Наверно, я хочу слишком многого, но почему бы хоть раз не попробовать обойтись без сентиментальности и просто не рассказать правду», — заявила она журналисту Роберту ван Гельдеру по приезде в США в 1940 году[2].
Предлагаемая вниманию читателя версия событий опирается на данные источников. Я не стала строить догадок, которым не нашла никакого документального подтверждения. Все же хотелось бы сказать несколько слов о самом упорном слухе, связанном с жизнью Сигрид Унсет.
«У Сигрид была одна тайна», — как-то прозвучало в беседе с ее близкими родственниками. К такому же заключению пришла незадолго до смерти исследователь жизни и творчества писательницы Эллисив Стеен. По мнению многих, эта тайна заключалась в рождении незаконного ребенка или аборте в годы юности. Авторы подобных спекуляций обычно апеллируют к роману «Йенни», где героиня втайне рожает незаконного ребенка, умирающего прежде, чем его успевают отдать на воспитание чужим людям.
В ответ на вопрос о предполагаемой дате этого события принято ссылаться на загадочные перерывы в переписке Унсет и ее шведской подруги Деи. Дело в том, что по настоянию самой Унсет значительная часть ее переписки с Деей была сожжена. Все же у подруги оставалось около пятидесяти писем[3]. Они в свое время были переданы Университетской библиотеке. В этом собрании не хватает писем за определенный период времени, а именно с 1904-го (года помолвки Деи) до 1907-го (года рождения первенца Деи). Нам известно, что сестра Сигрид Сигне сожгла четыре письма из переписки с Деей и отослала одно ее семье в Швецию, потому что в них речь шла в основном о Деиных личных неурядицах. Мы знаем также, что первые три были написаны во время пребывания в Риме, или «в период помолвки», по выражению Сигне, то есть в 1909–1910 годы, когда Сигрид Унсет познакомилась с Андерсом Кастусом Сварстадом и их отношения еще держались втайне. Последнее письмо было написано в Лиллехаммере. В нем, по словам сестры, «Сигрид рассказывает о полном крахе своего брака»[4].
Когда вопрос, в чем же заключалась ее так называемая «тайна», задают родственникам Унсет, они высказывают предположение, что речь идет о тайной помолвке со Сварстадом и беременности Унсет на момент заключения брака. Этому можно найти подтверждение и в бумагах Сигне.
Однако остается проблема загадочного пробела в переписке за 1904–1907 годы. Судя по всему, Сигрид сама попросила подругу сжечь письма за указанный период.
В то время Унсет днем работала секретаршей, а по ночам писала. Неужели она могла при этом успеть забеременеть, родить ребенка или сделать аборт и сохранить все в тайне? Вообще в биографии Сигрид Унсет очень мало белых пятен, если только не предположить, что даты писем и документов были намеренно фальсифицированы. Трудно представить себе, чтобы ей удалось скрыть от всех рождение ребенка. Хотя биограф никогда не может быть на сто процентов уверен, что знает абсолютно все о своем подопечном, в одном я твердо убеждена: Сигрид Унсет описывает роды сына Андерса в письмах Дее и домашним, как женщина, рожавшая впервые. В частности, это явствует из письма, где она говорит о родах: «очень неприятная вещь»[5].
Усилия биографа раскрыть тайны и воспрепятствовать распространению слухов больше всего напоминают борьбу с ветряными мельницами. Поэтому для себя я приняла решение — как можно меньше времени и места отводить на истории, не имеющие документального подтверждения. Тем более что хватало и открытий, содержавшихся в источниках.
Унсет недолюбливала журналистов и частенько упрекала их в недобросовестности. Поэтому я как журналистка не без трепета пустилась по следам великой писательницы, приступив к исследованию необъятных гор дошедших до нас документов. Так и вижу ее наблюдающей за моими раскопками со скептической улыбкой на лице. Но временами видится мне, как она задумчиво кивает, даже одобрительно хмыкает, а иногда испытывает желание и самой еще разок взяться за перо.
Насколько это было в моих силах, я старалась открыть правду о ее личных победах и поражениях, но, как и все люди, Сигрид Унсет унесла свои загадки с собой.
Сигрун Слапгард Скобю, август 2007 годаОДЕРЖИМАЯ
На пути к мечте
Самсё, Копенгаген, Берлин, Бамберг, Флоренция.
Красивая пышноволосая женщина в элегантной шляпке. Она пристально вглядывается в себя и в окружающий мир. Такой предстает нам Сигрид Унсет в купе поезда, мчащегося мимо «излизанных прибоем берегов», где «с подветренной стороны галечных наносов» она столько раз искала убежища. Поезд везет ее прочь из проникновенно описанной ею любимой Дании[6]. Здесь, в Калуннборге, стоял дедовский дом, который она любила не меньше, чем сам приморский городок: «Я люблю тихий городок, и дедушкин особняк с длинным фасадом, прячущийся в тени величественных лип, и маленькую площадь напротив, где сквозь камни мостовой пробивается трава»[7].
И дело было не только в позолоченных временем воспоминаниях детства — здесь она научилась быть женщиной. Здесь она поняла, как мало общего мимолетная влюбленность имеет с настоящей любовью, и главное — что привязанность совсем не то же самое, что страсть. Здесь она слушала датские народные баллады, и их герои оживали перед ней. А в балладах говорилось о любви — страстной, всеобъемлющей и навязчивой, почти как безумие. Тогда маленькая Сигрид рисовала и вырезала из картона фигурки средневековых персонажей.
Сейчас она только что сказала последнее прости любимому человеку. Вот и закончилось лето, чье дыхание она впервые ощутила на борту корабля по пути к курортному острову Самсё и буквально опьянела — от морского бриза, блеска волн, от вида белеющих вдалеке дюн. Но все оказалось не так, как ей мечталось. В конце июня 1909 года Унсет, прихватив с собой неоконченную рукопись, поселилась в пансионате А. Сюллинг. Номер был заказан на несколько недель. Это лето она хотела прожить по-настоящему. Так она решила, когда в конце мая бросила свою секретарскую работу. Помимо желания писать с творческим отпуском связывались и надежды иного рода — у Сигрид был в Копенгагене поклонник по имени Виктор[8]. На острове проходили их тайные встречи под открытым небом. Он был женат и вдвое старше ее, но зато нежен и заботлив и, в отличие от большинства ее ровесников, не нагонял на Сигрид скуки. Поначалу ей казалось, что «ничто в мире не может быть прекраснее, нежнее и утонченнее», чем ее чувства к Виктору. Но ни дюны, ни излизанные прибоем берега не могли сделать отношения такими, как ей хотелось. Разочарованная, она распрощалась и с мужчиной, и с мечтами.
