Александр Куманичкин - Чтобы жить
Обзор книги Александр Куманичкин - Чтобы жить
Куманичкин Александр Сергеевич
Чтобы жить
Куманичкин Александр Сергеевич
Чтобы жить...
{1}Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста
Литературная запись Е. Куманичкиной
Аннотация издательства: Героя Советского Союза генерал-майора авиации Александра Сергеевича Куманичкина уже нет в живых: он скончался в октябре 1983 года. В годы войны, будучи летчиком-истребителем, командиром эскадрильи, штурманом 176-го Проскуровского полка свободных охотников, А. С. Куманичкин в боях с немецко-фашистскими захватчиками показал высокую боевую выучку, проявил себя талантливым воздушным бойцом. Войну А. С. Куманичкин закончил в небе Германии, под Берлином. 36 сбитых вражеских самолетов - таков общий боевой счет советского аса.
Андрей Мятишкин: По книге Н.Г. Бодрихина "Советские асы" Куманичкин сбил во время Великой Отечественной войны лично 31 самолет противника, в группе 1 самолет, и в Корее 6 самолетов лично.
Об авторе: КУМАНИЧКИН Александр Сергеевич. Родился в 1920 году. Участник Великой Отечественной войны. Окончил Борисоглебское авиационное училище и Военную академию Генерального штаба Вооруженных Сил СССР имени К. Е. Ворошилова. Герой Советского Союза, генерал-майор авиации. Награжден орденом Ленина, шестью орденами Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды и многими медалями. \ Андрей Мятишкин
Содержание
Начало
Показательный пилотаж
Тяжело в учении...
Одиннадцатое июля
Две горсти смертей
Обычное дело
Рядом - друзья
Страсти-мордасти
Пал Иваныч
Вслепую
О храбрости
Саша Павлов на земле и в воздухе
Батя
Невезучий
Полет в Москву
Новое назначение
Павел Федорович Чупиков
Байда
Хозяин неба
Техники
Под бомбами
Последние бои
Вместо послесловия
Начало
- Курсант Куманичкин по вашему приказанию прибыл!
Стою в ленинской комнате перед командиром звена капитаном Василием Зайцевым и, как говорится в неписаном уставе, - "ем глазами начальство, выражая удовольствие".
А начальство, совсем не по-уставному, добродушно приглашает:
- Прибыл, значит? Ну, раз прибыл - садись, поговорим!
- Слушаюсь!
Сажусь на стул и жду, что будет дальше.
- Тут вот какое мнение есть, - говорит командир звена, внимательно разглядывая меня, словно видя впервые, - оставить курсанта Куманичкина после окончания училища инструктором. Как смотришь?
Вопрос чисто формальный. Любой работник училища знает: курсанты рвутся в строевые части. Я исключения не составляю. Но командир звена знает и другое в армии от назначений отказываться не принято. Приказ есть приказ.
- Прошу отправить меня в часть, - выпрямляюсь я под пристальным взглядом командира звена. И добавляю почти жалобно: - Очень прошу.
- Садись, - неожиданно мягко говорит капитан. - Садись и слушай.
Когда начальство начинает говорить мягким голосом, добра не жди: судьба твоя решена окончательно и бесповоротно.
- Твой инструктор Карпов рекомендовал тебя как способного курсанта. Ты же понимаешь, поднять машину в воздух - еще не значит быть летчиком. А наша задача - не самолетом научить человека управлять - летчиком-истребителем его сделать. Вот почему нам в училище нужны толковые инструкторы. А в часть ты еще попадешь. Тебе лет-то сейчас сколько? Двадцать?
- Девятнадцать.
- Еще налетаешься досыта, - подытоживает капитан. И добавляет невесело: И, чего там скрывать, навоюешься, боюсь, тоже досыта. А назначению не кручинься - нужная работа!
"Адова работа", - думаю я, выходя из ленинской комнаты, не без злости вспоминая лестную характеристику, данную мне моим инструктором Иваном Петровичем Карповым. Происходит этот разговор в конце 1939 года, когда до выпуска моего из Борисоглебского училища имени В. П. Чкалова остается несколько недель...
Перед войной мальчишки играли в челюскинцев и папанинцев. Перелеты Чкалова, Водопьянова, Громова поражали воображение. Молодая страна завоевывала пятый океан размашисто и уверенно. Мы шли в осоавиахимовские аэроклубы и завидовали молодым парням в темно-синей форме с голубыми петлицами. Мы темпераментно пели: "И нам даны стальные руки-крылья" и осаждали военкоматы с просьбами направить в летные училища.
Летом 1938 года я закончил аэроклуб Пролетарского района Москвы и был отобран для дальнейшей учебы в Борисоглебское авиационное училище летчиков-истребителей. Итак, прощай, обувная фабрика, до свидания, Москва, здравствуй, Борисоглебск, здравствуй, небо! Не я буду теперь завидовать крылышкам в голубых петлицах, а мне! Я буду летать!
Увы, в училище нас всех ждало на первых порах разочарование: всю зиму шли строевые занятия и теоретическая учеба. И никаких полетов. Теперь-то я понимаю, что это было правильно - из "казацкой вольницы", какую мы представляли, надо было сделать дисциплинированных, подтянутых людей. Срок обучения был тогда чрезвычайно маленьким - год. Через двенадцать месяцев с двумя "кубарями" в петлицах мы, молодые лейтенанты, пойдем в части и к тому времени должны будем уметь многое - летать, принимать ответственные решения, подчинять свои эмоции интересам дела.
Всю зиму по нескольку часов в день мы отрабатывали на плацу "налево!", "направо!", "кругом - марш!"... Вся эта шагистика нам ужас как надоела, мы потихоньку ворчали и только потом, спустя какое-то время, вдруг ощутили удивительное превращение: неуклюжие, нерасторопные парни становились подтянутыми, дисциплинированными, собранными. Наши командиры хорошо знали свое дело - они понимали, что летчику нельзя быть расхлябанным, разболтанным, неточным. В полете, где счет идет на секунды, важны четкость, аккуратность, сметка. Внешняя подтянутость, привычка к порядку способствовали и нашему внутреннему преображению. Тут надо отдать должное нашим учителям - процесс этот шел быстро и четко: мы буквально на глазах превращались в военных людей.
Этому способствовала вся атмосфера училища. На теоретических занятиях мы сидели с раскрытыми ртами - так было интересно слушать лекции по теории полета, самолетовождения, стрельбы и другим предметам. До сих пор с благодарностью вспоминаю полковника Панова - старого коммуниста, человека, прошедшего гражданскую войну, награжденного орденом Красного Знамени. Он читал лекции по истории полета. Никаких конспектов, никаких шпаргалок - только живой разговор, обращенный к нам, слушателям. И таким же образом вели занятия практически все наши наставники.
Учебная иерархия была в училище четкая: эскадрилья - отряд - звено группа. В каждой эскадрилье - два отряда, в каждом отряде - четыре звена. Командовал нами майор Мельников. Стоило ему появиться в расположении эскадрильи, как курсанты замирали - нет, не от страха, а от желания "показаться" с лучшей стороны. Комэск был для нас недосягаемым божеством, на его занятиях муха пролетит - слышно было: так тихо мы сидели. Каждое слово командира ловилось на лету. Майора мы уважали за высокие профессиональные качества - летал он отлично.
