Елена Морозова - Маркиз де Сад
Обзор книги Елена Морозова - Маркиз де Сад
Произведения маркиза де Сада всегда воспринимались неоднозначно, вызывая у читателей то ужас, то восхищение, его сочинения проделали головокружительный взлет от томиков, читаемых украдкой, до солидных академических изданий. XVIII век считал его непристойным писателем, автором гнусных порнографических романов, названных «эталоном безобразия», XIX век снисходительно отнес его сочинения к области литературных курьезов, но век XX, радикально изменив отношение к маркизу, отвел ему достойное место в литературе эпохи Просвещения. Серьезная исследовательская работа автора данной книги дает объективную оценку этому безусловно неординарному человеку, споры о котором не утихают в мировом литературоведении и по сей день.
Елена Морозова
МАРКИЗ ДЕ САД
Жизнеописание несчастливого человека
(Вместо предисловия)
Донасьен Альфонс Франсуа де Сад, французский писатель и философ, родился в знатной семье, получил блестящее воспитание, отличился на военной службе. Он мог продолжить военную карьеру, получить придворную должность, приумножить доходность своих земель и рачительно распорядиться приданым жены. Мог эмигрировать во время революции. Мог быть счастливым в семейной жизни. Он стал маркизом де Садом, «божественным» маркизом, героем скандальной хроники и автором «ужасных», «адских», «омерзительных» (отрицательные эпитеты можно продолжать до бесконечности) романов. Решил не заметить революции, потом попытался приспособиться к ней и, увлекшись, едва не пал ее жертвой. Внимавший только собственным желаниям и страстям, провел в заключении почти тридцать лет и придумал замкнутый мир либертенов, породивший вселенскую философию зла.
Имя его так или иначе известно всем — от него был образован термин «садизм», и имя писателя, пожелавшего разрушить все человеческие идеалы и заменить их своим образом мыслей, приобрело нарицательный характер. В его романах, наполненных описаниями эротических «отклонений», как называл свои фантазии сам де Сад, исследуется феномен, названный по имени автора. Но клинические рамки понятия «садизм» давно размылись, и сейчас этот термин, превосходно прижившийся в русском языке, звучит и когда сильный с видимым удовольствием и без всяких на то причин издевается над слабым, и когда речь заходит о черном юморе.
Как справедливо подчеркнуто, сексуальные фантазмы маркиза, выплеснутые им на бумагу, не имеют никакого отношения к медицине. Тем не менее, открыв любой из «непристойных» романов де Сада, будь то «Сто двадцать дней Содома», «Новая Жюстина», «Преуспеяния порока» или «Философия в будуаре», невольно ловишь себя на мысли: в самом деле, не случилось ли у автора помрачение рассудка? А может, он просто смеется над своими читателями, предлагая им бесконечные описания сексуальных извращений, перемежающиеся длинными назидательными пассажами, в которых его герои-либертены убеждают друг друга в том, что зло заложено в самой природе, а потому любое преступление является исполнением законов природы? И читателю, предположившему, что перед ним беллетристический, художественный роман, любое из этих сочинений может показаться на удивление скучным. Ибо помимо приумножения числа жертв, истребленных либертенами ради удовлетворения своих страстей, и перечисления способов убийства все тех же несчастных бессловесных жертв в упомянутых сочинениях, в сущности, не происходит ничего. И происходить не может, так как описания непристойностей являются своеобразными иллюстрациями основного текста, а именно рассуждений героев, из которых, страница за страницей, складывается единый объемный трактат, излагающий принципы садической философии. «Безнравственные» сочинения де Сада — это прежде всего философские труды, созданные интеллектуалом эпохи Просвещения, когда атеизм и механистический взгляд на человека были нормой и все признавали власть разума над чувствами; де Сада, как и многих его современников, интересовали страсти, а не жизненное правдоподобие. Обилие философии лишило романы Сада собственно романности, а непристойные описания затмили философский аспект его сочинений, и они надолго остались непонятыми. Хотя, наверно, каждое время понимает труды маркиза по-своему, ведь чем дальше в Историю уходит от нас автор, тем больше мы приписываем ему наших собственных мыслей, наших постоянно меняющихся представлений о мире.
После прочтения «ужасных» романов де Сада у многих возникает вопрос: что за человек был их автор? Почему решил поднять на щит зло, объявить преступление единственной нормой поведения? Связать преступление с сексуальным желанием? Почему решил отринуть Бога, а вместе с ним и мораль, и нравственные нормы? Что водило его пером: озлобленность, месть, ярость или холодный расчет? А может быть, желание посмеяться над читателем, который воспримет его умозаключения всерьез? Попытается отыскать тропинку сквозь тщательно сконструированные дебри преступлений?
С какой бы стороны ни подошли мы к сочинениям де Сада, образ автора вырисовывается неоднозначный. Почти половину жизни, точнее двадцать восемь лет, маркиз провел в заключении, куда его отправили не за свободомыслие, а за разврат, богохульство и нанесение телесных повреждений публичным женщинам. При Старом порядке[1] нравы в среде французской аристократии царили не пуританские, и де Сад, принадлежавший к старинному аристократическому семейству юга Франции, не усматривал в своем поведении ничего, что заслуживало бы столь сурового наказания. В самом деле, если бы во времена де Сада полиция давала ход каждому делу о безнравственном поведении аристократов, то к началу Французской революции большая часть дворян сидела бы в тюрьмах. Поэтому общество закрыло бы глаза и на проделки маркиза, если бы его похождения не сопровождались надругательствами над предметами культа и оскорбительными речами в адрес церкви и ее учения. Хотя форма антиклерикального протеста маркиза больше напоминала злостное хулиганство, нежели проявление свободомыслия.
«Вечный узник», де Сад вписался в ставший расхожим образ проклятого писателя, гения, творившего вопреки постоянно преследующим его несчастьям. В этом сложившемся стереотипе писательский труд связан с бесконечным преодолением препятствий, сам писатель несчастен в личной жизни, не понят обществом, а созданные им шедевры никто не ценит. На первый взгляд маркиз де Сад стереотипу вполне соответствовал: почти половину сочинений написал в тюрьме, женился из-за денег, при всех режимах оказывался за решеткой, вел постоянные войны с тюремщиками, тщетно добивался признания как драматург и отчаянно отрекался от «жестоких» романов, посмертно снискавших ему мировую славу и предугаданное им бессмертие.
Но в реальной жизни люди редко укладываются в схему, не укладывался в нее и де Сад. Непризнанный, а вернее, печально признанный при жизни «литератор», как стал называть себя маркиз после отмены дворянских титулов, был необычайно противоречивой личностью, впитавшей в себя и пороки, и достоинства своего времени. А в силу своего характера обращал себе во вред даже свои достоинства. Энциклопедически образованный, он соединял экскурсы философа и эрудита с описаниями самого разнузданного разврата, вызывал негодование критиков-литераторов, а затем раздраженно отвечал, что не имеет отношения к автору «этих мерзостей». И обуреваемый жаждой литературной славы, вновь создавал очередное сочинение о царстве зла и преступления. Всю жизнь увлекался театром, но профессионально заняться им смог только в лечебнице для душевнобольных, добивался известности как драматург, но снискал ее как режиссер-постановщик. Владел обширными землями, тремя замками, но вечно нуждался. Имел любящую жену, но, сам того не замечая, сделал все, чтобы оттолкнуть ее, и она подала на развод. Питал иллюзии о неприступности своего замка, но был арестован именно в нем. Всюду видел «врагов», в словесных баталиях всегда нападал первым, не задумываясь оскорблял противника, а затем восклицал: «Как я несчастлив!»
