Лео Бретхольц - Прыжок в темноту. Семь лет бегства по военной Европе
Обзор книги Лео Бретхольц - Прыжок в темноту. Семь лет бегства по военной Европе
Лео Бретхольц и Майкл Олескер
Прыжок в темноту
Семь лет бегства по военной Европе
К РОССИЙСКОМУ ЧИТАТЕЛЮ
Получив эту книгу в рукописи, я читал ее всю ночь до утра. Автор и одновременно герой книги — человек легендарный. Имя его хорошо известно в Австрии, а передачи австрийского радио, в которых он участвовал, слушала вся страна. Юный Лео Бретхольц в 1938 году стоял на венской улице среди толпы, встречающей Гитлера. В тот момент он еще не догадывался о том, что его мать и сестры будут сожжены, как и большинство многочисленных родственников. А его самого ждут шесть лет отчаянных побегов из тюрем и концлагерей, из поездов, везущих на смерть. И, наконец, участие во французском Сопротивлении.
Эта книга о том, как быстро толпы людей поддаются тоталитарной государственной пропаганде и готовы совершить поступки, которые в здравом уме им бы самим показались ужасающими преступлениями.
Но в то же время — эта книга и о других людях. О тех, кто не поддался опьянению толпы и, рискуя собственной жизнью, спасал таких, как Лео Бретхольц, обреченных на смерть.
Книга эта и о самом Лео. О мужественном человеке, которому, на первый взгляд, поразительно повезло остаться в живых, хотя имя его значится в списке уничтоженных нацистами. Однако везения этого никогда не случилось бы, если бы он, как многие тысячи других людей, поддался отчаянию и, опустив руки, прекратил борьбу за право личного выбора своей судьбы. Из этой борьбы с, казалось бы, всемогущей государственной машиной по уничтожению людей Лео Бретхольц вышел победителем.
Рекомендуя книгу российскому читателю, я не могу не выразить благодарность ее переводчикам: Гизеле Карнер и Екатерине Пустильниковой, а также издательству ОГИ, подготовившему ее к печати.
Уверен, что книгу эту ждет большая читательская судьба.
Валерий Воскобойников, лауреат Премии правительства Российской Федерации в области культурыДорон Рабинович
ПРЕДИСЛОВИЕ
Жертвы не понимали, что с ними произошло. Вена — город, в котором они чувствовали себя как дома, — вдруг стала для них ловушкой. Внезапно они оказались в изоляции и вне закона.
Лео Бретхольц рассказывает, как, несмотря на всю безнадежность ситуации, ему снова и снова удавалось избегать уничтожения. После прочтения его истории нельзя не ощутить невежество или цинизм тех, кто продолжает прятаться за легенду о полной невиновности Австрии. Легенду о том, что альпийское государство было всего лишь первой жертвой Гитлера. Лео Бретхольц описывает, как в короткий срок многие окружающие его люди из друзей и соседей превратились в помощников палачей и исполнителей Преступления. Автор также показывает, как сильна была в городе на Дунае ненависть к евреям еще до так называемого аншлюса[1].
Изучение документов подтверждает все то, о чем идет речь у Лео Бретхольца: с каким рвением, с какой поспешностью и педантизмом в Вене 1938 года принимались и осуществлялись антиеврейские указы, законы и мероприятия. Преступление стало общественным явлением, о развитии которого с ликованием сообщали газеты. Празднование его успехов сопровождалось грабежами, избиениями и погромами с убийствами, поджогами и изнасилованиями, как, например, в ноябре 1938 года.
Без попустительства и поддержки населения массовые убийства были бы невозможны. Частью злодеяния было лишение жертв любой возможности объединиться. Их должны были предавать и выдавать. Они были абсолютно беззащитны перед Преступлением. Национал-социалисты могли в «еврейском вопросе» не опасаться широкой внутриавстрийской оппозиции. Напротив, бюрократия могла рассчитывать на огромное число своих сторонников, а также на тех, кто обогатился за счет жертв. Однако такого удивительного рвения не ожидал никто. Энтузиазм венских антисемитов показался национал-социалистам столь чрезмерным, что в «Völkischer Beobachter» («Народном наблюдателе») от 26 апреля 1938 года австрийцы были призваны к спокойствию и соблюдению порядка:
«Прежде всего, и это нельзя забывать, Германия — это правовое государство. Это означает, что в нашем государстве ничего не делается без законного на то основания. Никто не имеет право самовольно проявлять инициативу в решении еврейского вопроса. Никому не позволено организовывать погромы, это касается и госпожи Гинтерхубер по отношению к госпоже Саре Кон в третьем дворе, мезонин возле колонки!.. Нельзя проявлять нетерпение: бумажная волокита, правда, иногда утомительна, но это позволяет спокойно, не нарушая порядка, добиться успеха. Гарантия тому — опыт, приобретенный нами в течение последних пяти лет.»
Народный наблюдатель, 26.4.1938Только одиночки предлагали помощь жертвам. Тем важнее сохранить память об этих людях, исключительных личностях и героях. Мы находим рассказы о них у Лео Бретхольца, который никого из них не забыл.
Так, когда речь идет о людях из Швейцарии, Люксембурга, Бельгии или Франции, подкупает то, что в воспоминаниях Лео Бретхольца нет места ни затаенной обиде, ни попыткам что-нибудь приукрасить. Мы узнаем о равнодушии и враждебности многих, кто вставал на пути спасающих свою жизнь бегством, о тех, кто отказывал им в убежище. Но одновременно мы читаем о тех людях в Западной Европе, кто принимал беженцев, хотя тем самым рисковал собственной жизнью. Все изложенное так живо, что, хотя в нем нет ни слова о современных дебатах, оно невольно наводит на мысли о сегодняшней ситуации. Чтобы не быть превратно понятым: Лео Бретхольц не подталкивает нас к надуманным сравнениям и связям. Напротив. Точность и тонкость в выборе каждого слова — отличительная черта автора, делающая его историю особенно правдивой. Здесь речь идет не только о массовых убийствах (об Общем и Целом), но и о Малом и Хрупком: об одиночках, которые собственными усилиями пытались избежать уничтожения.
Эта книга захватывает. Она переносит нас в национал-социалистическую Вену, проводит нас сквозь Европу тридцатых и сороковых годов. Мы следуем за Лео Бретхольцем, когда он, минуя бюрократические сети, без бумаг, отдавая себя в руки проводникам, пересекает границы, переплывает широкую реку и преодолевает горы. Он выпрыгивает из поезда, идущего в Аушвиц, и, когда он в мельчайших подробностях, не преуменьшая мерзость и смрад, описывает, на что он вынужден был пойти, чтобы вырваться из вагона, у нас захватывает дух. Становится ясным, какая смертельная опасность витала тогда в воздухе Европы, какой ужас охватывал жертв, хотя они не могли представить себе в полной мере все то, что знаем мы сегодня о концентрационных лагерях и газовых камерах.
