Алексей Рыбин - Право на рок
Обзор книги Алексей Рыбин - Право на рок
Алексей Рыбин
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Эта книга - не история рок-группы «Зоопарк», не хроника концертов и студийных записей, не описание приключений бесшабашных рокеров в стране победившего социализма. Нам не хотелось писать об этой, на самом деле крайне интересной и занятной, но, по сути, внешней стороне дела. Уважаемый нами Артем Троицкий и еще ряд журналистов и писателей уже довольно полно изложили большинство конкретных событий, происшествий и приключений рок-н-ролльщиков в России. Нам, в первую очередь, хотелось зафиксировать все то, что мы помним о Майке, как о личности, о конфликте рокера с обществом (тьфу-ты, патетика-то какая…), о Майке-поэте, Майке-человеке. Жизнь Майка - трагедия, трагедия наша общая, Б.Г. сказал по этому поводу, что проиграли в результате все-таки мы, поскольку лишили себя удовольствия общения с Майком, но об этом впереди.
Заранее приносим извинения за обилие лирических отступлений, но это показалось нам необходимым, ибо в наш технократический век хочется кроме сухих фактов чего-нибудь человеческого и доброго. А лирики сейчас очень не хватает, и читайте, пожалуйста, тексты Майка, его ранние рассказы, читайте наши комментарии - это не Набоков и не Чейз, но, может быть, это будет, все-таки, кому-то интересно, тем более, что все нижеследующее - чистая правда, начиная от слонов на крыше, о которых пишет Майк в рассказе «Заварное молоко», до описания его коммунальной квартиры и количества выпиваемого за один присест сухого вина. Новое поколение, по слухам, выбравшее «Пепси» и свободно перемещающееся из Петербурга в Питтсбург и из Новосибирска в Нью-Йорк, никогда не сможет уже превратить Михайловский сад в Вудсток, а «Сайгон» в Пен-клуб. Да и нет уже «Сайгона», может быть, и хорошо, что нет - всему свое время. И жизнь прекрасна, по-прежнему, жить стало лучше, жить стало по-другому.
К сожалению, мы не смогли, да и не стали пытаться даже вместить в эту книгу воспоминания ВСЕХ людей, которые знали Майка, общались с ним, приносили ему свои песни и портвейн, выступали с ним на одной сцене и сидели у него в гостях, ибо имя им - легион. Поэтому, убедительно просим читателя не считать данное произведение полным и законченным - все, что закончено - мертво, а мы еще, слава Богу, живы так же, как и музыка Майка.
Книга эта может показаться странной, поскольку трудно определить как ее жанр, так и авторскую позицию и вообще цель написания. Цель нам самим не ясна, так как лучшая память о Майке - это его песни, а они выходят на пластинках; воспитывать кого-либо мы тоже не собирались, да и Майк сам этого не терпел, коммерческая сторона дела здесь, как и вообще в роке (пока он остается роком) просто-напросто отсутствует как явление. Единственное, что заставило нас оторваться от игры на гитаре, чтения Стивена Кинга или Джойса - Любовь. Любовь к этому человеку и попытка еще раз пообщаться с ним так, как мы это делали много лет - без вранья, просто и весело, серьезно и честно.
Михаил Науменко
РАССКАЗ БЕЗ НАЗВАНИЯ
Я проснулся в два часа дня с мрачной мыслью о том, что к четырем мне надо быть в студии. Контракт с «Мелодией» обязывал меня выпустить последний в этом году сингл не позже, чем к 12 ноября. Откладывать дальше некуда.
А вообще, я ужасно устал. Год выдался чертовски напряженным: сначала гастроли по Австралии вместе с «Керосиновым Контактом», долгая, вымотавшая все нервы, работа над очередной долгоиграющей, затем ряд не очень удачных концертов здесь, в Ленинграде, с новой, ни к черту негодной группой, опять гастроли, но уже по Украине и Белоруссии; дрянные гостиницы, душные залы, премерзкие автобусы, потом опять работа в студии и опять гастроли. О репетициях я уже не говорю.
А сегодня нужно писать еще один сингл - к Новому году. А ночью придется сниматься в ТВ-шоу. Что за жизнь! Бросить бы все к черту и махнуть куда-нибудь в тепло, к морю…
Однако было уже пора ехать. Я зачехлил свой «Лес Пол» и акустический «Мартин» и отнес их в машину. На улице было холодно и пасмурно. «На дорогах гололед», - сумрачно проверещало радио и заиграло последний хит Виктории «Пирамиды». Я нырнул в теплый уютный мирок своего «Роллс-ройса», закурил и стал выруливать к Кировскому проспекту. Наконец-то боссы с «Мелодии» удосужились построить приличную студию звукозаписи в Песочном, на природе, вдали от шума городского. Правда, на хороший аппарат раскрутить их так и не удалось, но 16-трековые «Сони» тоже недурны.
В студию я приехал полчетвертого. В контрольной комнате сидели мальчики из «Н.Л.О.» и мучались с микшированием какой-то очередной суровени. Конечно, ребята записывались в студии впервые и слишком много на себя взяли: решили обойтись без продюсера, а оператора им подсунули, скажем, не самого лучшего. Я знал их давно, они играли жесткий рок, и многие их вещи мне очень нравились. Я надел наушники, и они два раза прокрутили мне свою «Смерть в 24 часа».
- Что ж, недурно, - важно заметил я, чуть кривя душой, - но, действительно, пустовато. Попробуйте пустить в качестве фона 12-струнный акустик и сделать бэкинг-вокал чуть громче.
Джанки слегка удивился и, прикусив губу и закатив глаза к потолку, стал расхаживать из угла в угол, судя по всему, представляя себе, как все это будет звучать.
- А что, - в конце концов сказал он, почесывая в бороде, - надо будет попробовать, а?
- Ну-ну, только не сейчас, - ответил я весьма покровительственным голосом. - Ваше время, господа, истекло. По расписанию я должен сидеть здесь с десяти и писать свой новый сингл. Вы уж не обессудьте, но я вас выгоняю. Потерпите до завтра. Если понадоблюсь, звоните.
Мы распрощались. Я закурил и стал ждать Кевина - басиста «Аэрозоля» и моего сопродюсера, который клятвенно обещал сегодня быть вовремя и привезти с собой какого-то супербарабанщика и двух юных и, судя по его словам, весьма прытких особ, которые, кроме всего прочего, делают хороший бэкграунд вокал.
Кевин, тем не менее, опаздывал. Я настроил свой акустик и для начала стал писать простенькую, но миленькую балладку «Она не знает, что такое сны». Одди, мой оператор, знал свое дело отлично, мы работали с ним уже третий год, а кроме того, он съел на этом собаку, записывая «Анестезию» и «Россиян», так что дело пошло у нас быстро, и основной трек был готов минут через двадцать. Потом мы наложили еще два акустика и занялись голосом. Здесь все дело затормозилось. Мне пришлось подняться в буфет, выпить пива, а потом минут пять орать рок-н-роллы. После этого все стало на свои места, оба вокальных трека удались, мы с Одди перемикшировали все пять дорожек и остались довольны результатом.
