К. Осипов - Суворов
К. Осипов - Суворов краткое содержание
К. Осипов
СУВОРОВ
ВВЕДЕНИЕ
В галлерее исторических личностей Суворову принадлежит особое место. Это, бесспорно, одна из своеобразнейших индивидуальностей, встречавшихся в мировой и, тем более, русской истории. Яркий военный талант, смело отринувший современную ему военную теорию и руководствовавшийся собственными, совершенно оригинальными методами, он редко находил должную оценку даже у передовых людей своего времени. Соотечественники не умели понять его; в эпоху, когда, по словам Пушкина, «не надо было ни ума, ни заслуг, ни дарований, чтоб занять второе место в государстве», целеустремленная и независимая личность Суворова, не унижавшегося до придворных интриг, не могла рассчитывать на признание. Иностранцы терялись в противоречивых суждениях. Они считали Суворова «генералом без диспозиции», чем-то вроде кулачного бойца, который, отвергая все правила боя, лезет в драку напролом. Ярче всех выразил это Клаузевиц, безапелляционно окрестивший Суворова «ein roher Naturalist»[1]; это мнение имело наибольшее число приверженцев, начиная с Павла I в вплоть до значительной части позднейших исследователей. Даже Фридрих II, чувствовавший мощь военного гения Суворова и советовавший полякам всячески избегать столкновений с ним, не мог составить ясного представления о нем. Наполеон ограничился высказыванием, что «у Суворова душа великого полководца, но нет головы такового». И наряду с этим адмирал Нельсон писал Суворову: «Меня осыпают наградами, но сегодня удостоился я величайшей: мне сказали, что я похож на вас. Горжусь, если я, ничтожный по делам, похожу на человека великого»; просвещенный, талантливый полководец де Линь признавал в Суворове великого военного вождя, а один из соратников Суворова, принц Кобургский, благоговел перед ним.
Столь резкое различие в суждениях о деятельности Суворова покажется, быть может, менее странным, если вспомнить, что вся жизнь его протекала под знаком кажущихся противоречий и глубокой неудовлетворенности. Суворов достиг высших ступеней славы: к концу своей жизни он имел титул графа Рымникского, князя Италийского, графа Священной Римской Империи, фельдмаршала русской и австрийской армий, генералиссимуса сухопутных и морских русских сил, великого маршала пьемонтских войск, наследственного принца сардинского королевского дома, гранда короны, был кавалером всех русских и многих иностранных орденов. И, несмотря на это, через всю биографию Суворова красной нитью проходит драма непризнанности. В течение всей своей деятельности Суворов страдал от мысли, что его обошли, и на самом деле, на протяжении его долгой жизни можно насчитать очень немного дней, когда он пользовался заслуженными почестями.
Однако изучение политической обстановки того времени, с одной стороны, и раскрытие сложного психологического рисунка личности Суворова, с другой, позволяют об’яснить основные коллизии его жизни.
Суворов жил и действовал в эпоху расцвета чиновничье-дворянской монархии, наступившего в царствование Екатерины II, военная политика которой диктовалась, в первую очередь, интересами крепостнического дворянства. Между тем специфические личные качества Суворова заключались не только в его исключительном военном таланте, но и в том, что он был чужд дворянской спесивости по отношению к русскому солдату, умел понять его желания и потребности и показал всему миру, какую несокрушимую силу представляет этот солдат, если им правильно руководить.
Благодаря своему проницательному уму и тесной связи с русским солдатом Суворов отчетливо видел бездарность и гнилость того правительства, которому служил, — и все-таки он верно служил ему. Далеко опередив свою эпоху в области военного искусства, он не смог опередить ее в области социальных воззрений. Он ограничивался частными протестами против интриганства и угодничества, против бессмысленных жестокостей в покоренных странах, против пруссифицирования русской армии, но по зову правительства он послушно отдавал ему свое огромное военное дарование. Согласно своим правилам, он сокрушал военных противников, даже если идейно относился к ним без вражды (как это бывало, например, во время польских войн).
Однако Суворов не только не примкнул к правительственному лагерю, но был к нему в постоянной фронде, — и, конечно, не был там принят, несмотря на жалованные ему внешние знаки отличий. Внутренний конфликт тревожил его всегда и приводил даже к неоднократным просьбам о разрешении перехода на иностранную службу. Русская действительность XVIII века наложила на всю жизнь Суворова свою тяжелую лапу.
Уяснение этой исторической обреченности Суворова тем более необходимо, что она не была показана никем из его многочисленных русских и заграничных биографов, чьи приемы исследования оставались вне марксистско-ленинской идеологии и методологии.
Суворов был не из тех людей, которые легко и радостно проходят свой путь. Он не принадлежал и к числу тех, кто стремится быть понятым окружающими и с этой целью поясняет причины своих поступков. Тем более следует отыскать эти причины, рассмотреть ту сложную обстановку, в которой жил и действовал знаменитый русский полководец.
Показать во весь рост образ этого замечательного представителя русского народа, гениального военачальника и человека со стальной волей и неиссякаемой жизненной силой — такова давно назревшая ответственная задача, которую по мере сил своих попытался выполнить автор.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДЕТСКИЕ ГОДЫ СУВОРОВА
В своей автобиографии, представленной Суворовым в 1790 году в Герольдмейстерскую контору в связи с пожалованием ему графского достоинства, он так устанавливает генеалогию своего рода: «В 1622 году, при жизни царя Михаила Федоровича, выехали из Швеции Наум и Сувор и, по их челобитью, приняты в российское подданство, именуемы „честные мужи“, разделились на разные поколения и по Сувору стали называться Суворовыми».
Позднейшими исследователями в эту родословную внесены некоторые поправки: предки Суворова прибыли из Швеции в Россию еще при московском великом князе Симеоне Гордом (сыне Ивана Калиты), то есть в середине XIV столетия. Прибывшие «мужи честны» Павлин с сыном Андреем имели в числе своих потомков Юду Сувора, от которого и пошел род Суворовых. Таким образом, к моменту рождения знаменитого полководца род этот жил в России уже около четырехсот лет.
Дед Суворова, Иван Григорьевич, служил при Петре I в Преображенском полку в должности генерального писаря. Работая постоянно на глазах государя, он был ему, разумеется, хорошо известен, и когда в 1705 году у него родился сын Василий, крестным отцом новорожденного стал сам Петр. Впоследствии, когда крестнику исполнилось пятнадцать лет, Петр взял его к себе денщиком и переводчиком. Вскоре Петр отправил его за границу для изучения строительно-морского дела. Из-за границы Василий Суворов привез, между прочим, переведенную им и выпущенную в 1724 году книгу Вобана «Истинный способ укрепления городов, издание славного инженера Вобана». После смерти государя Екатерина I выпустила Василия Суворова в Преображенский полк сержантом, и с этого началась чиновная карьера деловитого юноши. В начале сороковых годов он был бергколлегии прокурором в чине полковника, а в пятидесятых годах получил генеральский чин и даже был недолгое время прокурором сената.
