Татьяна Алюшина - Один день из жизни Танечки
Обзор книги Татьяна Алюшина - Один день из жизни Танечки
Дом, в который меня принесли из роддома и где прошли первые семь лет моей жизни, так и вовсе был причудливо замысловат, даже с перебором…»
Татьяна Алюшина
Один день из жизни Танечки
Родилась я в курортном городе, похожем на редкую жемчужину. Он раскинулся на трех величественно огромных холмах, спускающихся с высоты горного плато к самому морю, что и определило его непростую и интересную архитектуру – перепады высот, сплошные опорно-подпорные каменные стены и здания, замысловато вписанные в этот ландшафт. Крыши двухэтажных зданий порой равнялись с проходящей выше них дорогой.
Дом, в который меня принесли из роддома и где прошли первые семь лет моей жизни, так и вовсе был причудливо замысловат, даже с перебором.
Располагался он рядом с центральной дорогой, проходящей через весь город. Ну, как рядом – то есть совсем рядом: вот дорога, впритык к ней тротуар метра два, а прямо от него десять каменных ступенек с хлипкими железными перильцами вели на небольшую асфальтированную площадочку, метров пятидесяти квадратных. Если, поднявшись по ступенькам, стоять спиной к дороге, то справа находилось нечто вроде узкого газона, на котором росли деревья и кусты, за ним, метров через пять или шесть, начинался кованый полукруглый заборчик с каменными тумбами и остатками декоративных вазонов в греческом стиле с фиолетовыми петушками и какими-то еще цветочками. А слева, в неком подобии полуовального алькова, спрятавшись в зелени, стояла большая деревянная скамейка с чугунными ножками и гнутой спинкой.
Ну а прямо – вот оно, собственно, и само здание. Вернее третий его этаж (второй и первый этажи находились ниже уровня дороги и с нее не просматривались).
Большой старинный дом, возведенный еще задолго до намека на революцию семнадцатого года, то есть еще в позапрошлом, девятнадцатом веке, принадлежал некоему купцу и выполнял функцию доходного дома, а потому был разделен на множество отдельных комнат, которые сдавались жильцам в длительную аренду.
Итак, поднявшись на две ступеньки от описанной уже площадки, вы попадали на широкий деревянный настил, являвшийся одновременно мостиком, под которым находился вход на второй этаж. А пройдя мостик, оказывались в большом деревянном застекленном эркере под крышей, нечто вроде пристроенной веранды с длинной скамейкой у стены. Эркер раньше служил чем-то вроде удобной общей прихожей с калошницей и держателями для зонтиков, но теперь в простоте коммунального советского жилья уже не нес особой функциональной нагрузки. Из него можно было пройти в само помещение. Из пристроек на здании имелась еще огромная длинная и тоже застекленная веранда на третьем этаже позади здания и небольшой балкончик с левого торца.
Наш. В том смысле, что комната, в которой проживала наша семья, как раз и имела в виде дополнения этот балкончик. И поверьте, много чего случалось на том балкончике эпохального в нашей жизни, особенно для нас с сестрой.
Дом был коммунальным, но года четыре назад всех жильцов из него расселили, а само здание собрались сносить, чтобы на его месте выстроить высотку. И очень жаль, потому что это поистине уникальный памятник архитектуры.
Но вернемся к рассказу. Имелся у дома и двор.
Не просто двор, а Двор с большой буквы, в который надо было еще попасть! Для чего от ступенек следовало повернуть налево, пройти пару шагов, и тут начинался довольно крутой асфальтированный спуск между двумя домами, ведущий в тот самый двор и к входам на второй и первый этажи.
И вот Он!
Большущий, загадочный, словно включающий в себя целый таинственный мир! С круглым фонтаном, разумеется, давно раздолбанным всеми войнами и революциями, чаша которого была засыпана землей! Со старыми деревьями и остатками некогда величественной аллеи, с разросшимися кустами сирени и жимолости, кипарисами и огромными, сказочно пахнущими по весне каштанами, с тайными местами в зарослях, со сливами и вишнями, не успевающими вызреть из-за набегов детворы, и главное – с огромными, неисчерпаемыми возможностями для детских исследований.
С левой стороны расположились ряды сараев нашего дома, с правой, в глубине двора, ряды сараев дома соседнего. Их было много, по числу комнат, и в каждом имелась довольно глубокая яма для угля. Ибо все меняется в жизни, а уголь, как выясняется, вечен. Центрального отопления у нас не было, зато, как и два века назад, в каждой из комнат дома имелась печь.
Вот в этот самый дом, в шестнадцатиметровую комнату с эксклюзивным балкончиком, родители и принесли меня из роддома.
Надо сказать, что с первых же часов моего рождения мама поняла, что с этим ребенком она натерпится и хлебнет ой-ёй-ёй! Что я и не замедлила продемонстрировать.
Для начала состояние туго спеленутого кулька, в котором принято было во времена моего младенчества держать всех новорожденных, меня лично не устраивало категорически. Я кряхтела, пыхтела, извивалась и краснела от натуги, но минут через пять после пеленания уже умудрялась каким-то непостижимым образом высвободить ручки, а за ними и ножки. Что только родители не предпринимали первое время – и запеленывали с особой тщательностью, и завязывали поверх бантами, а потом и скрученными в жгут пеленками – бесполезняк! Ну, завязали – и что? Теперь дите тратило на освобождение не пять минут, а десять, краснея от усердия и натуги еще пуще прежнего, и все дела!
Участковый детский врач и приходящая на осмотр младенца перинатальная медсестра в один голос строго требовали: ребенок должен быть плотно запеленутым! Так положено, и все! Это основное правило педиатрии!
«Ага!» – согласилась с ними мама, мысленно послав всю медицину куда подальше: спокойно смотреть на то, как ее ребенок мучается, выбираясь из этих смирительных оков, она не собиралась. Хочешь свободы, доченька, – на!
И ребенок таки взял столько, сколько мог, – то есть полной ложкой и еще немного! И теперь главной задачей всей семьи стала одна забота: ни на мгновение не оставлять свободолюбивого младенца без присмотра! Новое состояние мне нравилось необычайно, и дитя принялось активно изучать мир под девизом «Ни секунды покоя!» – вертелось, крутилось, ползало, перекатывалось – и все с улыбкой и в полное свое удовольствие.
Вот с этого все мучения моей семьи и начались.
Я была вечно взрывающимся тротилом, хаосом, несущимся потоком и землетрясением одновременно! Мне невероятно, до не знаю чего сильно-сильно, аж вот так! – было интересно все вокруг и обязательно надо было везде залезть, встрять, все разузнать, успеть в тридцать три места одновременно, всюду сунуть свой нос, поучаствовать, проверить экспериментально на себе методом шишек и травм, придумать интересные игры и аферы, вовлечь в них кучу народу и носиться на этой своей свободе бесконечно!
