Антология - Новые сказки. Том 1
А ещё их необычность состояла в том, что сшиты они были по специально снятым размерам! Хоре появилась на свет первая и по праву рождения считалась старшей. Она была очень ответственной. Ей зачастую приходилось ломать голову не только за себя, но и за бестолковую сестру. А Графи была мечтательницей. Она постоянно о чём-то думала, и поэтому частенько забывала завязать тесёмочку или подмазать мелком носик. Что тут поделаешь? Да ничего!
Но обе они были молодцы. Танцевали на сцене так, что зрители забывались, словно это были не балетные тапочки, а летние бабочки, порхающие с цветка на цветок.
Но…
Пустая болтовня, как обычно, заполнила всё помещение. Хоре и Графи отдыхали, юбки сплетничали, костюмы вели какой-то важный долгий спор, маски перемигивались и хихикали, шляпки, перебивая друг друга, что-то рассказывали взахлёб, грим гримасничал, а вечерняя накидка приятно шелестела, подстраиваясь под общий шум, томно перебирая свои прозрачные складки. Было тепло и хорошо.
Вечерняя накидка потянулась и мечтательно сказала:
– А знаете что?.. – и многозначительно замолчала.
Все тут же прекратили болтать и повернулись к ней, так как вечерняя накидка почти никогда не разговаривала, а только шелестела. Всем было ужасно любопытно, что же такое интересное она им сообщит.
– А знаете что? – опять сказала накидка. – Вот мы живём с вами в таком красивом мире, все нами восхищаются, говорят, что мы блистательны и неповторимы. А есть ведь и другой мир. Когда-то, давным-давно, мне моя бабушка рассказывала, что она жила не в театре, а в большом доме. И её накидывали не только для посещения концертов, но и для прогулок.
Чаще всего она выходила гулять вечером, покоясь на плечах своей хозяйки, чтобы полюбоваться вечерним закатом, далёкими звёздами и луной. Зарево уходящего солнца поражало их воображение! А затем появлялись первые звёзды, луна… Ах! Это, наверное, что-то особенное!.. А затем, насладившись этим зрелищем, хозяйка и моя бабушка уходили домой.
– И знаете что? – прервала сама себя рассказчица. – Это же всё по-настоящему! Настоящие звёзды! Настоящее солнце! Настоящая луна! Это же!.. Это же!.. Жизнь! Самая настоящая!
Накидка зашелестела своими складками в глубокой тишине…
Тишину прервала парчовая юбка с жёлтыми розами:
– Это, наверное, так здорово, когда всё по-настоящему. И ни одной фальшивой, раскрашенной звезды.
Не выдержали и шляпки. Они и без того слишком долго молчали:
– Как же повезло твоей бабушке! Своими глазами посмотрела на живую луну и солнце. А мы, мы… Сидим здесь взаперти среди раскрашенных подделок.
– Да, подделок, – подхватили маски. – Ничего настоящего! Солнце с косичками, звёзды на палочках. Никакой жизни. Одна большая подделка. Вот сорвём маску с нашей жизни, чтобы показать настоящее лицо.
– Жизнь настоящая, жизнь ненастоящая, – прогримасничал грим.
Шляпки и юбки завидовали и вздыхали. Костюмы опять завели долгий спор о нужности настоящих лун и звёзд.
А маски задорно выкрикивали:
– Сорвём маску! Покажем настоящее лицо!
Было оживлённо и весело.
К вечеру все угомонились и стали засыпать. Только балетные тапочки не могли заснуть. Они долго думали об услышанном, вновь и вновь возвращаясь к рассказу накидки, и неожиданно для себя, не сговариваясь друг с другом, быстро-быстро стали спускаться вниз. Р-раз – и готово! Балетные тапочки оказались на полу. Все спали. На цыпочках, чтобы никого не разбудить, они стали пробираться к выходу, тихо-тихо, как это умеют делать только настоящие артисты. В театре никого уже не было, исчезновения Хоре и Графи никто не заметил. Двери были приоткрыты, и они выскользнули на улицу.
На улице было оживлённо. Туда-сюда сновала всевозможная обувь. Колёса машин шипели так, что лопались ушные перепонки. Никто не замечал театральных беглянок. Наступал вечер, а Хоре и Графи стояли неподалеку от театра, занятые собой и своими мыслями.
Они впервые оказались на улице и, отойдя от дверей родного дома, почувствовали, что у них ужасно заболели пятки. Ведь у балетных тапочек не такая толстая подошва, как у уличной обуви. Несмотря на то, что асфальт был очень ровный, его грубая поверхность приносила одни только неудобства да неприятные ощущения. Они стояли и удивлялись. Как?! Как можно ходить по такой сцене? Здесь не только прыгать, а и стоять противно. Но глядя на проходившую мимо обувь, балетные тапочки поняли только одно: что все неприятности касаются только их одних.
Хоре и Графи не знали, куда идти. Оказавшись в незнакомой обстановке, тапочки растерялись. Им было трудно что-либо решить для себя.
Двери театра пока ещё были открыты, зазывая домой в приятную, тёплую костюмерную, полную ставших родными друзей и подруг.
Но…
Хоре и Графи ещё были под впечатлением от недавнего рассказа. И притом, их не зря ценили и уважали. Их уважали за характер и трудолюбие. Тапочками для солистки за красивые тесёмочки не поставят. Для этого нужно очень долго трудиться, справиться с кучей промахов и неудач. Вот и сейчас две сестры стояли и тихо переговаривались:
– Наступает вечер, – шептала Графи. – Может, пойдём домой?
– Нет, – сказала Хоре. – Ты вспомни, что рассказывала накидка. Ты вспомни, что она говорила про настоящие звёзды и луну. Может получиться так, что мы этого никогда не увидим.
– Ты думаешь, надо посмотреть? – поёжилась Графи.
– Конечно, надо! Мы должны знать всё! И если мы настоящие артисты, а мы и есть настоящие артисты, то нести со сцены мы должны только настоящее искусство. А для этого надо знать и видеть это самое «настоящее».
– Надо?
– Надо! Ну что, пошли?
– Пошли, – твёрдо сказала Графи.
И они пошли прочь от театра, чтобы увидеть настоящую жизнь.
Тапочки долго топали по неудобному асфальту, затем свернули на незнакомую тропинку, которая вывела их на мягкую, покрытую небольшой травой землю. По земле ходить было очень легко. Тапочки даже слегка подпрыгнули.
– Какая красота! – переговаривались они. – А мы-то думали… Оказывается не всё так плохо. Такой мягкой, шелковистой травы даже у нас в театре не найдёшь.
– Смотри! Смотри! А вон скамеечки. Почти как у нас. А рядом деревья, цветы!.. А деревья! Какие они большие!
И они подбежали к деревьям, чтобы пощупать настоящую кору и вобрать в себя настоящую жизнь.
– Как здорово! Ух ты! – делились они впечатлениями.
Начинало темнеть. Хоре посмотрела вверх, но ничего не увидела. Небо заслонили переплетённые ветки.
– Что же нам делать? Нам обязательно надо увидеть закат. Один-единственный. Раз в жизни. И мы так ничего и не увидим? – Хоре горестно опустила тесёмочки.
– Не переживай, – отозвалась Графи. – Увидим! Раз мы здесь оказались, то обязательно увидим всё. Чем попусту расстраиваться, лучше давай что-нибудь придумаем.
– Что же мы придумаем?
– А вот что! Давай заберёмся на это большущее дерево. Смотри, какое оно огромное. Наверняка оттуда будет видно лучше.
– Ну-у… – протянула Хоре.
– Не раздумывай, поторапливайся, а то не успеем, – и она быстро стала карабкаться по стволу наверх. За ней полезла и Хоре.
Они ловко забрались на самую верхушку и устроились поудобнее, свесив тесёмочки вниз.
Удобно и хорошо, как в театре, только ветер тихонько покачивал ветку, а представление начинала сама Природа.
Алое зарево заката приковало всё их внимание. У них захватило дух. Все оттенки красно-багрового цвета на фоне синего, темнеющего неба. Вкрапления искрящегося золота нисколько не портили, а только дополняли общую картину. Таких оттенков не могли добиться даже самые искусные мастера по свету. Солнце уходило, золото исчезало, уступая место тёмной синеве.
Наступила ночь. Взошла луна, и появились первые настоящие звёзды. Одна, другая, третья, четвёртая… Множество, множество звёзд… Бесконечное, неисчислимое их количество.
Это было что-то невероятное. Тапочки сидели и не дышали. Они даже представить себе не могли, насколько всё огромно и велико! И Большой театр вдруг показался маленькой точкой на карте Вселенной. А ведь Театр – это вся их жизнь!
Но вместе с восхищением пришла и лёгкая грусть разочарования. Им было тяжело от того, что всё настолько велико и непонятно. Звёзды, луна и солнце – всё торжествовало независимо от них, далеко от них, рядом с ними и в них самих. Это было хорошо и непонятно одновременно. Они вспомнили про разрисованное солнце с косичками и яркие звёзды на палочках. Им внезапно захотелось домой, в свою родную костюмерную.
Бедные, беззащитные балетные тапочки сидели на высоком дереве так далеко от родного дома…
– Давай спускаться, – почему-то прошептала Графи.
– Давай, – отозвалась Хоре, – пошли домой.
И как только были произнесены последние слова, откуда ни возьмись налетел ветер! Воздушный поток подхватил плохо уцепившуюся Графи и понёс в неизвестном направлении.
– Хоре! – закричала Графи.
