Фёдор Кнорре - Рыцарская сказка
— Туда совсем не надо пробираться. Там медная трубка из ниши в подвале проведена к его рту, но ниша такая маленькая, что втиснуться туда может только карлик. Этой мерзкой свинье Шарлю Епископ давал записочку, и он всякий раз вещал в трубку — кого надо выдать Дракону! Гад паршивый! За каждого несчастного он получал золотую монету и еще мне расхвастался обо всем, когда наклюкался пива!
— Я узнал твой голос, только когда ты стал хохотать, это уж было лишнее! Ведь те двое передрались из-за тебя!
— Скажете, я не молодец?
— Молодец, да еще какой. Но как у тебя все это получилось? Куда ты девал карлика Шарля?
— Он сам наклюкался, но этого мало. Я его немножко стукнул по башке дубинкой и привязал к бочке так, что, когда очухается, он сможет пить сколько угодно, а вылезти из погреба не сможет… Думаю, что до будущего вторника в тот погреб никто не заглянет! В общем, я славно об нем позаботился, он должен быть доволен. В особенности если Епископ его не повесит, когда все узнает.
— Ты самый пронырливый, хитроумный, ловкий и справедливый человек из всех карликов. И великанов тоже! — сказал Трувер. — Но что будет теперь с нашим бедным Рыцарем Зевающей Собаки? Его выпустили из башни и теперь его съест Дракон?
— Ну, я сделал, что мог! — вздохнул Ртутти. — Ведь его имя все равно стояло первым на записочке. Тогда-то я и придумал тетку Епископа и других — пускай теперь выкручиваются!
— Откуда только у него такое странное прозвище?
— Это-то известно, — сказал Ртутти. — Он ведь очень бедный рыцарь, у него не было денег на серебро для ювелира. Простой кузнец, как умел, выковал из железа его герб на щите: лев с разинутой пастью. Вот лев и получился больше похож на зевающего пса… Только теперь у него и щита-то нет — все отобрали!.. Да шагайте же вы поживее!
А в это самое время Рыцарь дубасил кулаками в железные ворота старой ведьмы-ростовщицы — любимой тетеньки Епископа — и орал:
— Эй, открывайте, пока я ворота не выломал!
Старая ведьма высовывала из окна самый кончик крючка своего носа и визжала в ответ:
— Сперва отдай деньги, тогда получишь свой меч!
А Рыцарь снова бухал кулаками так, что вмятины оставались на железе:
— На что тебе деньги, ведь тебя сегодня же разорвет Дракон? Отдай мне, чертовка, меч — ведь я же иду драться с этим самым Драконом!
— Пускай! — долбила тетя. — Пускай разорвет, а денежки все равно останутся у меня в сундуке!
Весь город уже знал, что беспутный Рыцарь вздумал идти сражаться с Драконом, а у него нет даже кинжала! Все заложено, проиграно на петушиных боях, прокучено!..
И вот высокая, совсем седая женщина с молодым прекрасным лицом, молчаливая женщина, не снимавшая черного платья с тех пор, как пять лет назад Дракону бросили ее мужа и маленького сына, вышла из своего дома, сорвала с себя серебряные серьги, швырнула их в медный котелок и, держа котелок перед собой на вытянутых руках, медленно пошла по улице.
— Женщины! — говорила она. — Неужели мы дадим ему погибнуть безоружным?
И женщины срывали с рук кольца и браслеты и бросали в котелок, пока он не наполнился…
Тогда ростовщица загребла серьги, браслеты и кольца и отдала Рыцарю его меч. И, глядя на это, мужчин охватил стыд.
Богатый цех оружейников собрался и выкупил панцирь и шлеи Рыцаря. Гончары собрали в шапку серебра только на длинные железные перчатки. Бочары откупили его щит, другие цехи добыли седло и уздечку, копье и поножи и все прочее, и даже цех городских воришек украл и скромно преподнес для него отличные шпоры.
Рыцарь молча кивал, принимая эти дары, и, только увидев знаменитую Зевающую Собаку на своем щите, улыбнулся:
— Ага! Вот и моя собачка со мной!
Целая толпа шла за ним по улицам — самых невообразимых оруженосцев: закопченных кузнецов, шорников в кожаных фартуках, измазанных в глине гончаров.
Каждый торжественно, с гордостью тащил какую-нибудь часть рыцарского боевого снаряжения, так что было похоже, будто за живым Рыцарем несут разобранного на составные части железного рыцаря.
По всему пути вокруг него теснились женщины, выкрикивая пожелания удачи, и старухи старались поцеловать ему руку, трактирщики выносили жбаны своего лучшего вина, и Рыцарь стыдливо отмахивался от женщин, а от трактирщиков не отмахивался.
Так они дошли почти до городских ворот, около которых помещались большие конюшни Магистра города. Рыцарь Зевающей Собаки взял за ворот двух воинов, загородивших ему дорогу, и стукнул их лбами друг о друга, и пока они, сидя на земле, припоминали, кто они, где они и вообще почему они тут сидят? — он отворил ворота длинной конюшни, где стояло сто двадцать коней, и крикнул.
Его конь сейчас же оборвал повод и выскочил к нему навстречу.
Десятки неопытных, но старательных рук помогли Рыцарю надеть доспехи, застегнуть все пряжки, затянуть ремни и сесть на коня.
Снова раскатился по окрестным полям мерзкий истошный голодный вой Дракона. Рыцарь в последний раз оглянулся на город и помахал рукой в железной перчатке.
Толпа, высыпавшая за ним следом на луг из ворот, закричала, заплакала и замахала вслед Рыцарю.
Он пришпорил коня и направил его прямо к Черным скалам.
Музыканты тоже услышали рев Дракона, да так близко, что все трое за головы схватились, затыкая уши, и присели от страха! Удирая из города, они впопыхах не подумали о дороге и, оказывается, все время шли напрямик к проклятым Черным скалам! Уже слышно было, как морские волны бьются об их подножие, А кругом ни ямки, ни холмика, ни дереза, ни кустика, за которым можно было бы спрятаться. Только кое-где разбросаны черные камни посреди голого пустыря.
Музыканты поскорее бросились на землю и прижались друг к другу, укрывшись за черным камнем. Они надеялись, что так их не будет видно со стороны Черных скал.
Весь трясясь от страха, Ртутти канючил и хныкал:
— Все равно он нас носом унюхает и сожрет! И меня первым! Еще бы! За такую песенку! Если б ты, негодяй, мне не подсвистывал на флейте, я бы ее не пел!
— Не убивайся так! — грустно улыбнулся Жонглер. — Ты вечно все видишь в черном свете. Дракон понятия не имеет, какие ты песенки пел! Он тебя просто сожрет, а вовсе не за твое пение!
— Да-а, не имеет! — Ртутти со злости ущипнул Жонглера. — Очень даже имеет. Он ведь, черт, волшебный, а не какой-нибудь!
— А может быть, легенда говорит правду — Дракона можно растрогать музыкой? Я попробую ему спеть?.. Ах, нет, нет! В моей песне… в той, что нас заставили петь эти отчаянные буковки. Там до того хорошо высмеяны ослы, которые верят в кающихся драконов!..
— Ну! Где тут Дракон? — вдруг услышали они зычный окрик и увидели самого Рыцаря Зевающей Собаки на коне и в полном вооружении. Он подъехал и дружески помахал музыкантам. — Не видали тут Дракона?
— Не видали! И дай бог не увидеть! — плаксиво пискнул Ртутти. — Только и надеемся, что он нас тоже не увидит.
Рыцарь улыбнулся, оглядывая троих струхнувших товарищей.
— Снаряжение у вас, друзья, не подходящее, верно, да и не ваше это дело — поединки. Но все равно — я вам очень благодарен. Я у вас в долгу. Всю жизнь я колотил кого попало и как-то не задумывался над драконами. Я думал — они волшебные, и с ними ничего не поделаешь, а когда ты высмеял Дракона, а ты отрубил ему головы — я вдруг поверил, что ведь и верно его можно убить. И теперь я его убью!
— Или он тебя! — простонал Ртутти.
— Уж это как водится на поединках! — согласился Рыцарь.
— О, Рыцарь! — со стыдом сказал Трувер. — Ты говоришь, я убил Дракона. Но ведь он был холщовый, с обручами от винных бочек. Ты будешь нас проклинать, когда встретишься с живым ужасным Драконом.
— Не беда! Я уже поверил, этого мне достаточно. Я буду вас вспоминать, когда встречусь с Драконом. И даже буду все время бормотать про себя твою песню «Победитель Дракона», — петь мне лучше не стоит — голос-то у меня не годится для тонких звуков!
— Ты ее, значит, запомнил? — удивился Трувер.
— Никогда не мог удержать в голове даже двух строчек Библии подряд!.. Запомнил? Не знаю. Она у меня как будто сидит под шлемом… Точно туда набилось полным-полно… каких-то голосков, что ли?.. Ну, словом, они поют у меня под шлемом… а мне это чертовски нравится.
— Это они! — шепнул Ртутти, и Трувер кивнул в ответ:
— Конечно, они… Я сам испытал.
Снова раздался клекочущий драконий рев, так близко, что конь шарахнулся и заплясал под Рыцарем, и тут все увидели Дракона. Он вылез из теснины Черных скал, оставляя за собой осклизлый след, и стоял теперь на, краю вытоптанного и исцарапанного когтями поля, с шумом втягивая ноздрями воздух, задрав кверху зубастые зеленые морды, приподнимаясь на кривых передних лапах.
Обомлевшие от страха музыканты с изумлением увидели, каким торжеством просияло грубое, загорелое лицо Рыцаря, окаймленное лохматой, всклокоченной бородой.
