Мансур Афзалов - Узбекские народные сказки. Том 2
Малика отсчитала ей пятнадцать золотых и говорит:
– Дай бог, чтоб на мое счастье у кого-нибудь из них сын родился!
И отослала бабку. Взяла старуха новорожденную девочку, взяла пятнадцать золотых и пошла. Зашла в один домик, видит – лежит женщина, мучается, стонет. Бабка за ней ухаживать стала. Вскоре у женщины мальчик родился. Старуха ей говорит:
– Вот, доченька, родился у тебя сын. А эта девочка – дочь шаха. Я тебе пятнадцать золотых дам, а ты отдай мне сына. Я его царице отнесу. А когда муж придет, скажешь ему, что у тебя девочка родилась.
А у женщины той уже было четыре сына, и ей и ее мужу очень хотелось иметь дочь. Поэтому женщина охотно взяла пятнадцать золотых и девочку, а сына своего отдала бабке. Забрала старуха мальчика, положила его себе за пазуху и отнесла во дворец к Малике. Взяла его царица на руки, обрадовалась и отправила к шаху гонца. Получил шах от царицы вести, возликовал, дал гонцу дорогой подарок и поспешил скорей вернуться с охоты, чтобы на сына полюбоваться. На радостях шах пировал сорок дней и сорок ночей.
Когда мальчику исполнилось шесть лет, приказал шах собрать большой дастархан, взял сына за руку, привел в школу и говорит домулле-учителю:
– Мясо мальчика ваше, а кости наши. Учите его хорошенько.
Ушел шах, а учитель думает: «Если я стану его сына бить, ругать, мальчик на меня обидится, отцу пожалуется, и шах прикажет меня казнить. Никто тогда мне не поможет».
И стал он мальчику угождать, усадил на семь одеял и позволил делать, что хочет.
Прошел месяц, и шах спрашивает у мальчика:
– Ну, сынок, как твой учитель?
А сын отвечает:
– Ах, отец! Домулла меня очень любит, семь одеял мне подстилает, угождает мне.
Послушал шах, что сын рассказывает, и говорит ему:
– Сын мой, к этому учителю ты больше не пойдешь. Ничему он тебя не научит.
И назавтра отправил шах своего сына в другую школу. Проучился мальчик в этой школе неделю, шах его и спрашивает:
– Ну, сын, а новый учитель какой?
– Этот домулла еще лучше прежнего, – говорит мальчик.
– Ну если так, то и к этому учителю ходить не будешь, – говорит шах.
Спустя три дня шах опять взял дастархан и пиалу денег и повел своего сына еще к одному учителю.
Учитель говорит шаху:
– Как всех детей я учу, так и вашего сына буду учить. Без труда наука не дается. Если вы на это согласны и напишете свое согласие на бумаге, возьму вашего сына учить, а не согласны – не возьму.
Шах согласился и отдал сына в эту школу. Не понравилось в школе мальчику. Учитель его усадил прямо на землю и заставил читать да еще торопил: «Быстрей учи!»
Проучился мальчик там шесть лет. Когда исполнилось ему двенадцать лет, пожаловался он шаху:
– Надоело мне мучиться. Уже я совсем ученый стал, хватит мне этой науки на всю жизнь.
Шах ему говорит:
– Нет, сынок, ты еще совсем молодой, тебе еще много учиться надо.
А сын ему отвечает:
– Я и сам теперь не меньше учителя знаю, хоть убейте, учиться больше не буду.
– Вот ты говоришь, что все знаешь, – говорит шах, – а известно ли тебе, какие существуют на свете четыре самые плохие вещи? Если ты скажешь, поверю, что ты ученый стал, а не скажешь – придется тебе и дальше у этого домуллы учиться.
Мальчик подумал: «В школу я не пойду. Узнаю про эти четыре вещи, расскажу о них отцу и от учителя избавлюсь».
И пошел в поле. Там дехканин один на волах пахал. Подошел к нему мальчик и кричит:
– Иди сюда!
– А ты сам кто такой, что мне приказываешь? – говорит крестьянин.
– Меня не знаешь? – кричит мальчик. – Да я же сын шаха!
– Ну пусть себе ты сын шаха, – говорит крестьянин. – Зачем меня звал?
Мальчик ему отвечает:
– Отец сказал мне: «На свете существуют четыре самые плохие вещи, – знаешь ли ты, какие именно?» Одну я уже узнал. Если б ты был хороший человек, не стал бы гладкую грудь земли на куски разрывать.
На это крестьянин ему и говорит:
– Ну, насчет земли ты глупости болтаешь, а вот четыре самые плохие вещи я тебе расскажу. Только смотри, чтоб отец твой не знал, что я тебе про них говорил. А когда он спросит тебя: «Узнал?» – ты скажи ему, что из птиц самая плохая – коршун, из скота – мул, в тугаях самый плохой зверь кабан, а для людей хуже всего дураком быть. Скажи так, отец твой рад будет.
Запомнил это мальчик и пошел к отцу.
– Ну, сынок, зачем пришел? – спрашивает шах.
– А я знаю четыре плохие вещи, про которые вы спрашивали. У птиц – это коршун, у скота – мул, в тугаях – это кабан, а у людей хуже всего дураком быть.
– Сын мой, – говорит ему шах. – Тот, кто сказал тебе это, – плохой человек. Возьми с собой стражника и пойди покажи ему этого человека, пусть он его сюда приведет.
И отправил стражника с мальчиком.
Пришли они в поле, показал мальчик стражнику на крестьянина и говорит:
– Вот этот человек меня научил.
Подошел стражник к крестьянину и говорит:
– Это ты мальчика научил, как отцу отвечать? Идем. Шах тебя к себе зовет.
Привел стражник крестьянина к шаху. Шах спрашивает:
– Это ты рассказал моему сыну о четырех плохих вещах?
– Ваш сын спрашивал – я и рассказал, – отвечает дехканин.
– Как зовут тебя?
– Аяз.
– Эй, Аяз, – говорит ему шах. – Ты свое дело знай, а в чужие дела не мешайся. Я, чтоб сын учиться не перестал, задал ему эту загадку, думал, что ее никто не знает. А ты взял да и сразу ее разгадал. Ну, раз ты такой мастер советы давать, так вот что: хоть у меня и десять визирей есть, сделаю я тебя тоже визирем.
А сыну шах говорит:
– Ну, сынок, то, что ты у других спросил да мне рассказал, в счет не идет. Будешь ходить в школу.
И пришлось мальчику опять в школу ходить, а Аяз стал у шаха визирем.
Дня через три вел конюх шахского коня на водопой. Шах себе думает: «Ну-ка, проверю я своего нового визиря», – и спрашивает:
– Скажи мне, Аяз, нравится тебе этот конь?
– Конь-то хороший, – отвечает Аяз, – да только вот матка у него была корова.
– Что это значит? – удивился шах. – Как это понять твои слова?
– А вы, господин, спросите у того, – отвечает Аяз, – у кого вы этого коня достали. Тогда узнаете.
Шах немедленно позвал к себе человека, который коня растил, и спрашивает:
– Это конь какой породы: лошадиной или коровьей?
Тот отвечает:
– Сказать по правде, породы-то он лошадиной, да вот только чуть родился, мать его дня через три издохла. Не знал я, что с жеребенком делать, и стал его поить коровьим молоком. А когда он подрос, пришлось мне его продать: бедность одолела. Но мне жалко было его на базар вести, я его к вам привел. Вы мне за него мало ли, много ли, но тоже подарок дали.
Шах тогда спрашивает Аяза:
– А как ты узнал, что конь этот коровьим молоком вспоен?
– А я сразу понял, – отвечает Аяз. – Когда ваш конюх коня к арыку повел поить, он повернул морду и дернул задней ногой. Так я и узнал.
Тогда шах позвал казначея и приказал ему:
– Принеси сюда два перламутровых подсвечника и поставь их перед Аязом.
Принес казначей подсвечники, поставил.
Шах говорит Аязу:
– Это не для подарка тебе. Я хочу узнать, который из них настоящий, а который поддельный.
Посмотрел на них Аяз, показывает на тот, который все считали поддельным, и говорит: «Вот это настоящий», а про тот, что настоящим считали, говорит: «А вот этот поддельный».
Шах скривился и говорит:
– Эй, Аяз! Ты здесь что-то путаешь. Настоящий перламутр, который всеми цветами переливается, ты поддельным называешь, а поддельный – бледный и тусклый – настоящим.
– Не прогневайтесь, господин, – говорит Аяз. – Этот переливается потому, что внутри его улитка сидит. Улитка туда-сюда ползает – и кажется, что перламутр сверкает. А с тем подсвечником его не сравнить.
Шах визирям приказал:
– Вот он говорит, что здесь улитка есть, разбейте подсвечник, посмотрим.
Визири друг на друга посматривали, но подсвечник разбить не осмелились. Тогда Аяз взял камень, ударил подсвечник и разбил его. Выползла из подсвечника улитка.
Увидел шах, что Аяз правду говорил, но жалко ему стало сломанного подсвечника, и он закричал:
– Зачем ты сломал мою вещь?
– А это не я сломал, а ваши визири, – отвечает Аяз.
Шах еще больше разозлился:
– Как не ты? – кричит он. – Я его не ломал, визири мои не ломали, зачем ты на них сваливаешь?
Аяз ему спокойно отвечает:
– Государь. Я, в конце концов, всего лишь один подсвечник сломал. Приказания вашего я не нарушил, а они ваше слово поломали.
Понравился такой ответ шаху.
– Молодец, Аяз! – сказал он во всеуслышание.
А визири после этого случая завидовать стали Аязу, захотелось им опозорить его.
