Антология - Новые сказки. Том 1
Воспитанная Варька уже чуть было не мяукнула приветственно, остановившись напротив пары внушающих почтение кошек. Но так и замерла с приоткрытым ртом, внезапно осознав смысл приглушённого ворчания. Его издавала меньшая кошка:
– Ты посмотри, какая прелесть! И так похожа на нашу крошку Эмми! – глаза её засияли зелёным светом. – А может, это душа нашей львишки?..
– Что-то у этой души запах вполне живой… С горя голову мать потеряла, кошку за львёнка приняла… – качнулась громадная голова, растрепав пышный воротник.
– Ой, так вы – львы! – во всю мощь своего нежного голоска завопила Варька. – А я вас ищу…
– И зачем это мы тебе понадобились? – лев оживлённо мотнул хвостом, так что тот промелькнул возле самого носа Варьки. Отскочив, Варька зашипела.
– Ой, смотри, и злится она, как Эмми… – умилённо мурлыкнула львица.
– Одной породы, вот и похожа, – добродушно рассматривал гостью лев. А кто ж ещё? Львицу назвал матерью, значит, он – лев-отец. А его воротник называется гривой, вспомнила Варька. Когда они по вечерам с хозяйкой смотрели всякие картинки в ящике, называемом телевизором, та однажды прицепила Варьке на шею меховой лоскуток и называла его именно так.
Вспомнив ласковые руки любимой хозяйки, Варька почувствовала прилив уверенности и заявила:
– Я буду с вами жить, потому что я тоже львица. Все так говорят… И вы сказали, что мы – одной, львиной породы!
– Кошачьей, девочка моя, – одним плавным движением львица пересекла разделявшее их расстояние и присела рядом. – Но ты можешь жить с нами, радость моя. Позволь, я приглажу твою шелковистую шёрстку?
Художник: Валерия Алисиёнок
Ох, и здесь телячьи нежности! А ещё львы, называется… Но, может быть, у львов так принято знакомиться? Люди же при встрече целуются? А дальше начнётся настоящая львиная жизнь…
В эту ночь Варька спала в два уха и ничего не слышала. И даже снов не видела. Ни о тающей во рту сметане, ни о псах, которых положено считать врагами (вот ещё, как будто делать больше нечего!). Зато львица, под боком которой так сладко спалось Варьке, похоже, и в четверть уха не спала. Едва разнежившаяся кошечка шевельнулась, та озабоченно обнюхала её и строго возвестила супругу:
– Ребёнку пора есть!
– Додумалась, – прорычал лев. – В зоопарке еда по расписанию.
– И не рычи. Я ещё не забыла, что в львином прайде добычей пропитания занимаются женщины. Если ты присмотришь за малышкой, я всё обеспечу.
– Ой, вы пойдёте на охоту? Это так увлекательно. И я с вами! – в мгновение ока кошка оказалась за оградой. – Ну что же вы, быстрее!
– Куда же ты, милая? – металась вдоль прутьев, преграждающих ей путь, львица. – Я никуда не могу уйти с огороженной территории, давай будем охотиться возле дома.
Варька не успела удивиться странному предложению, как вдруг… В траве за оградой, почти рядом с напряжённо следящим за своими дамами львом, вдруг скользнула едва заметная тень. И тело Варьки само собой напряглось. Сладко заныли мышцы. Упруго выгнулась спинка. Загорелись глаза. Стремительный прыжок – и в зубах у охотницы обречённо забилось что-то живое и незнакомое, но узнаваемое: мышь! Так вот что значит «охотиться»! Варька от неожиданности выпустила её из зубов, но тут же опять прихлопнула лапой. И торжествующе посмотрела на больших кошек: у маленького роста свои преимущества.
Мама-львица (Варька про себя с той поры всегда называла её именно так, не потому ли, что своей мамы не знала) гордо огляделась окрест и благосклонно склонила голову, дескать, хорошая смена растёт. Гривастый немолодой уже лев вальяжно развалился неподалёку. Его глаза подёрнулись мечтательной дымкой. Наверно, он благодарил звериного бога за ниспосланную ему поддержку на старости лет. Что ни говори, а если есть свой прайд, то родственницы-женщины без куска хлеба не оставят. Сегодня малышка себе завтрак добыла, а завтра, глядишь, и старика накормит. Умиротворённо задумались львы и забыли про зоопарк, смотрителей, надоедливых зевак, неподдающиеся засовы и решётки. А потом, как после удачной охоты на диких просторах саванны, каждый взял свою долю. И Варька, и её царственные родственники впервые ели добытую в большом городе мышь. Она показалась им очень вкусной. С чего бы тогда мама-львица с ног до головы заботливо облизала (львы и умываются, как кошки) приёмную дочку, а папа-лев весь день таскал на шее закутавшуюся в гриву Варьку. Впрочем, если бы она раздражённо не взмахивала лапой, норовя попасть льву по уху, да не шипела, как целая стая кошек, вряд ли кто обратил внимание на диво дивное. Ведь по окрасу Варька оказалась вылитой львицей. Как и по характеру. Тут хозяйка была права…
«Кстати, каково ей там? – размышляла Варька, закутавшись в тёплую гриву так, что один голубой глаз только и выглядывал. – Без Варвары (теперь Варька решила откликаться только на уважительное обращение). Без уютного мурлыканья на пару по вечерам. А что пристаёт с ласками, то ладно уж… Здесь львица до изнеможения облизывает, там хозяйка заглаживает. По крайней мере, руки у неё не такие шершавые, как львиный язык. А свободы у меня, пожалуй, побольше, чем у львов в городе! И охотиться можно хоть каждый день…
Пожалуй, вернусь-ка я домой. Львицей уже побыла, довольно. Стану опять кошкой. Варварой. Даже цари зверей львы – из нашей породы, кошек. И вообще, куда хочу – туда и иду! Или я не кошка?»
Встреча
Николай Гантимуров
г. Янтай, Китай
Однажды встретились Сыроежка и молодой Бамбук. Уж как они забрели на этот берег реки, абсолютно неважно. И кто из них первым сошёл со своей орбиты, покинув родную среду, неизвестно. Главное, что они столкнулись лицом к лицу в ту минуту, когда Бамбук под сильным порывом ветра пригнулся к самой земле, а Сыроежка выглянула из-под шляпки, стараясь понять: не идёт ли дождь? Ошеломлённые, они замерли на несколько секунд, встретившись глазами, и смотрели друг на друга до тех пор, пока удивлённый великан не взмыл вверх, подгоняемый ветром и огорчённый, что не успел разглядеть обладательницу причудливого головного убора. Растерянная путешественница осталась внизу, не понимая, куда же делся высокий незнакомец? А тот, едва дождавшись следующего момента, наклонился и, уцепившись длинными пальцами за траву, снова уставился на бледнолицую красавицу.
– Ты кто? – спросил он изумлённо.
– Гриб, – ответила смущённо Сыроежка. – А ты?
– А я – Бамбук.
Дальше они разговаривать не стали, всё было ясно и без слов: они влюбились. Зная, что скорый порыв ветра, подарив встречу, опять разлучит их, Бамбук приготовился сопротивляться. Он хватался за нижние ветки соседних кустов и за камни, чтобы задержаться рядом с грациозной Сыроежкой, но уже через несколько минут возвращался назад, к небу. Бамбук потерял покой. Поймав ветер, он снова и снова рвался вниз, к любимой, и через несколько мгновений вновь покидал её.
Так продолжалось долго. Короткие встречи у земли чередовались с длинными разлуками. Бамбук начал уставать. От бесконечных метаний кружилась голова, болела спина и саднили царапины на нежной коре. Однажды, тоскуя о новой встрече, он написал акварелью портрет Сыроежки и крепко повесил его среди своей листвы. Как хорошо! Сколько бы теперь ветер ни злился, раскачивая ветки, Сыроежка всегда оставалась на месте! Она улыбалась, озаряя светом оранжевой улыбки воздух и кусты черёмухи рядом.
Прилетающие на берег реки птицы разнесли по округе новость – Бамбук стал художником! Чтобы посмотреть его работы, прискакала даже цапля из болота. Крикнула: «Ах! Как это трогательно!» – и убежала звать лягушек. Вдохновлённый вниманием зрителей, Бамбук начал писать картины. Все пейзажи, правда, выходили с едва заметным оранжевым оттенком, но это только прибавляло им света. Бамбук стал знаменит. Ему пришлось открыть галерею, так много накопилось у него полотен. За работой он совсем забыл о своей подруге и вспомнил о ней только тогда, когда один знаток живописи захотел купить портрет Сыроежки.
– Она похожа на солнце в траве! – прокаркал старый ворон, пытаясь клювом подцепить картину. – Как раз то, что надо, чтобы освещать дупло!
– Это не продаётся! – испугался Бамбук и, нагнувшись, заглянул в траву. Не найдя там знакомой шляпки, он принялся разгребать прошлогоднюю листву, откуда на свет выползла толстая недовольная гусеница, и Бамбук с большим удивлением услышал, что его любимая тут больше не живёт. Гусеница сообщила: Сыроежка стала писательницей, давно переехала в город, печатается в известном издательстве и пишет, говорят, всё больше о любви…
Бамбук медленно выпрямился во весь свой гигантский рост и долго стоял, в недоумении качая зелёной головой. Затем нагнулся и переспросил уползающую прочь гусеницу:
– Вы уверены? Это именно та леди, которая здесь жила? В жёлтой шляпе? Вы не ошиблись? Сердитая гусеница нехотя обернулась в ответ:
