Смешарики. Фанерное солнце и другие истории - Коллектив авторов

Утром Крош проснулся рано, быстро вскочил и выбежал на улицу. Ярко светило солнце. От грозы не осталось и следа. Из-за прошедшего ночью ливня лужайка перед домом превратилась в форменное болото. А на болоте, как известно, растут не морковки, а только камыши несъедобные.

Крош посмотрел-посмотрел да и понял, что теперь ему нужен «насос наоборот» – для откачивания воды. Тут как раз подоспел заспанный Ёжик, и они вместе принялись за дело.

Насос опять не хотел работать. Крош задумался о том, что история повторяется. Вдруг над ним нависла какая-то тень. «Ну вот. Опять буря», – подумал Крош. Он поднял глаза и увидел улыбающегося Бараша. В руках Бараш держал новый зонтик.

– А знаете, я привыкаю к нему, – осторожно произнёс Бараш. – Мне кажется, что у нас с ним впереди много новых, интересных историй.

Заметив новый зонтик, хитрый шланг рванулся вперед и попытался его проглотить. Бараш привычно бросился на защиту друга. Он потянул на себя зонтик изо всех сил. Раздался громкий «чпок!», и у нового зонтика появились две новые дырки. Шланг был повержен.

– Ну, вот вам и первая история! – просиял Бараш, отправляясь домой за заплатками. История повторялась, превращаясь в новую биографию.

Ля

Бывают такие дни, когда ничего не получается. Дела не делаются, игры не играются, и всё валится из рук. Как будто вас клюнула птица-невезуха.

У Бараша выдался именно такой день. С утра прошло уже целых полчаса, а поэт ещё не сочинил ни одного мало-мальски достойного стихотворения. Всё было, как обычно: и слова, и рифмы, вот только вдохновения не было. А без вдохновения, как известно, стихи не делаются. В отчаянии Бараш бил копытом, рвал в клочья бумагу и думал «о грустном»: «Плохи мои дела. Видимо, я больше не поэт... – размышлял он. – Но тогда кто же я? Может быть, пахарь или печник...»

Бараш повертел в руках уцелевшую бумажку и вдруг увидел, что это объявление. «Даю уроки пения» – гласила надпись. И тут Бараша осенило: «Конечно же! У меня же голос громкий. Значит, я певец!» И он побежал к домику Кар-Карыча.

Кар-Карыч в задумчивости сидел перед открытым роялем. Прошёл уже целый месяц, как он открыл школу пения, разбросал рекламные объявления и сел ждать. Но ученики почему-то не приходили, рояль простаивал, и Кар-Карыч грустил.

Раздался стук в дверь. И робкий, но очень знакомый голос проблеял:

– Учитель, к вам можно?

На пороге возник Первый Ученик. Сердце Кар-Карыча ёкнуло. Но радость оказалась несколько преждевременной. Ученик всем удался, вот только не было у него одной маленькой детали – музыкального слуха. А ведь без слуха пение – только крик один.

– Ля-ля-ля! – важно выпевал Кар-Карыч.

– Ля-ля-ля! – усердно фальшивил Бараш.

На второй день занятий учитель не выдержал.

– Браво! На сегодня достаточно! – и, решительно захлопнув крышку рояля, учитель вытолкал ученика за дверь.

– Спою! – решил Бараш, окрылённый успехом. – Талант требует постоянной тренировки! И с воплем «ля-ля-ля!» бросился вперёд.

Налетевший ветер подхватил фальшивое «ля» и принялся носить его по округе. Сначала «ля» навестило Совунью, потом сделало пару вялых кругов над огородом Копатыча и стремглав понеслось по направлению к домику Кроша. Крош с Ёжиком как раз проводили водные процедуры.

– Эх, хорошо! – отфыркивался Крош, стоя под брызгами холодной воды. – Может, потеплее сделать? – переживал Ёжик.

В этот момент на поляну влетело «ля» и сбило его с ног. Ёжик охнул и, падая навзничь, выронил ведро, которое с грохотом покатилось по земле. Не успел он опомниться, как на поляну выскочил Бараш и, радостно пнув ведро копытом, умчался прочь.

Когда вы счастливы, чувства переполняют вас и рвутся наружу. Из Бараша вырывалось одно большое «ля»! Он пел его вверх и вниз, пару раз даже назад крикнул.

Пробегая по лесу, Бараш поделился своим счастьем с лесными жителями. И так их взбудоражил, что они выпорхнули из дупла и улетели. А кто летать не умел, быстро уполз.

«Ля-ля-ля!» – раскидывал он направо и налево, а оно всё не кончалось и не кончалось. Тогда Бараш понял, что его «ля» столь огромно, что его не стыдно петь даже перед лицом стихии! Он взбежал на самую высокую скалу и, устремив гордый взгляд в море, завопил: «ЛЯ-Я-Я!!!» И тут голос кончился. Потому что всё имеет свой конец, даже голос. Особенно, если им разбрасываться.

Бараш очень испугался. Без голоса он точно печник. Он попытался заговорить сам с собой, но из горла вырывались только кашель и сипение, которые тут же заглушил шум прибоя.

– Я пропал. Всё кончено, – просипел Бараш, и копыта у него подкосились.

Будущий печник сел на самый край пропасти и беззвучно заплакал. Внизу с равнодушным грохотом разбивались о скалы морские волны, жестокий ветер бросал солёные брызги в лицо Барашу. «Холодная вода. Бррр!» – подумал Бараш, и тут ему в голову пришла спасительная идея.

– Водные процедуры! – прошептал он и рванулся к колодцу.

Прополоскав горло сто и один раз, Бараш прислушался к себе. В горле першило, в носу щипало, в голове гудело, но голос не возвращался. Бараш сел на край колодца и – «а-а-пчхи!» – чихнул.

Очнулся он на дне. Вокруг стояла гулкая тишина. От стен веяло холодом. Бараш поёжился и взглянул вверх. Высоко над головой недостижимо сиял круг тёплого и сухого солнечного неба.

Вот уж, действительно, невезуха! Без вдохновения, без голоса, а теперь ещё и на самом дне. Ну, уж нет! Если уж страдать, так на земле! Скрипнув зубами, Бараш вонзил копыта между камнями стены и начал подъём к свету. Миллиметр за миллиметром продвигался он к цели. Иногда копыта соскальзывали, и тогда сердце начинало бурно колотиться.

И вот когда Бараш уже почти вылез на белый свет, откуда-то сверху прилетело ведро и больно стукнуло его по макушке. От неожиданности поэт сорвался и снова плюхнулся в воду.

– Помогите, – в изнеможении прошептал Бараш и, собрав все свои силы, забрался в плавающее рядом ведро.

Честно говоря, Ёжик был даже рад, что процедуры закончились. «Эти процедуры не для нас, – думал он, – они холодные и мокрые, а мы, Ёжики, тёплые и сухие». Но Крош и слушать ничего не хотел, он поставил себе цель – закалиться к зиме! Чтобы лепить снеговиков без варежек. Тут он вспомнил, что у колодца есть ещё одно ведро, и друзья побежали туда.

И вот теперь Ёжик изо всех сил крутил колодезный ворот, подтягивая к себе ведро с водой. Ведро было тяжёлым и никак не хотело подниматься.

– Что-то туго идёт, – пропыхтел Ёжик и обессиленно повис на ручке.

– Давай помогу, – великодушно предложил Крош и повис рядом.

В этот момент верёвка не выдержала и оборвалась. Ведро с грохотом полетело вниз. «ПЛЮХ!» – донеслось из колодца. А потом раздался странный звук: «Кхе-кхе».

– Кто там? – спросил Крош, боязливо заглядывая в колодец. Услышав знакомые голоса, Бараш хотел крикнуть в ответ: «Это я – Бараш!» – но из горла вырвался только ужасный скрип. В отчаянии Бараш забарабанил копытами по каменной стене.

– Водяной! – догадался Крош. – Слышишь, скребётся? Ему воды жалко!

«Не водяной! – попытался крикнуть Бараш. – Я – Бараш! Друг!»

– Брашшшшш! – вырвалось у него из горла. – Дрррррг!

– Урчит. Может, он голодный? Давай дадим ему яблочек? – предложил Ёжик.

И друзья стали кидать в колодец яблоки. Первое яблоко попало Барашу в глаз, второе – в рог, третье стукнуло по лбу. А четвёртое в Бараша уже не попало, потому что он быстро заполз под ведро.

Когда яблочный дождь прекратился, Бараш вылез из-под ведра и решительно полез вверх. В колодце становилось небезопасно.

Чтобы было не так страшно, Бараш начал сочинять стихи. В этом положении его и застало вдохновение. Новая гениальная строчка родилась в голове поэта, но какая, он пока говорить не стал. «Я снова поэт», – обрадовался Бараш и пополз быстрее.

– ОТДАЙ НАШЕ ВЕДЁРКО! А ТО ХУЖЕ БУДЕТ! – раздался над самым его ухом страшный вой.

Бараш поднял голову и... напрочь забыл свой гениальных стих!