Алик Чуликов - Королевство черных воронов (сборник)
Людвиг проснулся глубокой ночью и движимый какой-то тайной силой, вошел в парадный зал замка. Снял со стены портрет прекрасной молодой королевы Марии. Осторожно прокрался в спальню королевы и повесил его напротив того самого зеркала, с которым имела привычку разговаривать Диана. Затем, как лунатик, вернулся в свою спальню и уснул крепким сном.
В назначенный день свадьбы тысячи богато одетых гостей собрались в парадном зале. Огромные столы с яствами и вином были расставлены в городах и деревнях королевства. Но подданные Александра за версту обходили эти столы со словами:
– Это зелье с приворотом ведьмы. Спаси нас, Господи!
А молодая, счастливая Диана, облачённая в парадное платье королевы, усыпанное бриллиантами, торжествуя в спальне королевы Марии, взглянула на себя в большое зеркало. Она увидела отразившийся в нём портрет королевы. Диана криво усмехнулась и, глядя в глаза отражению Марии, со смехом и вызовом сказала:
– Ну, что же, платье я примерила, пора примерить и Королеву!
Находящиеся в парадном зале гости услышали вдруг не человеческий крик страха, который несся со второго этажа, из спальни королевы.
Александр, а за ним и знатные гости бросились по широкой лестнице на крик. Александр распахнул двери спальни и увидел перед зеркалом ворох женского белья.
Он поднял глаза и обомлел. Королева Мария красивая, улыбающаяся шла ему на встречу.
И Александр будто очнулся. Он обнял Марию и зарыдал:
– Я так долго был в походе, я по тебе скучал.
Собравшиеся гости застыли в оцепенении.
Старый Людвиг улыбаясь, опустился на ступени и тоже зарыдал от счастья, шепча:
– Она забрала тело ведьмы.
Вмиг новость облетела королевство:
– Королева вернулась!
И пили все за свадьбу Александра и Марии. Настоящая любовь, уничтожила Черную Зависть.
Чайная кукла
Любовь нуждается в охране…
У одних добрых хозяев на кухне жила прелестная девушка. Она была очень красивая. Длинные, вьющиеся белые волосы выбивались из – под кокетливой шляпки. Пышные юбки ее элегантного платья прикрывали небольшой самовар. Да, она сидела на самоваре, потому что эта красавица была чайной куклой. Она хранила тепло разогретого самовара. Ее очень милое лицо всегда было немного печальным. Большие, синие глаза грустно смотрели из-за пушистых ресниц. Но добрые хозяева и не подозревали о причинах ее грусти.
А у дверей в спальню, что находилась в противоположном конце квартиры, стояла статуэтка – чугунный рыцарь. На голове у него была шляпа, в руках раскрытая книга, тело прикрывали доспехи, а сбоку у него висела шпага. Дверь в спальню была постоянно открытой, и чтобы она не закрывалась от сквозняка, добрые хозяева подпирали ее чугунным рыцарем.
Так и жили они: кукла на кухне, выполняя свой долг, сохраняя тепло самовара. Рыцарь у дверей спальни, чтоб не закрывалась дверь. Но никто в квартире не подозревал, что кукла и рыцарь были влюблены друг в друга.
Паучок, живший в кладовой комнате, под плинтусом, часто навещал обоих. Беседовал с рыцарем, слушал, как тот читает поэмы о любви. А потом бежал на кухню и рассказывал поэмы чайной кукле. Чайная кукла только вздыхала и опускала свои печальные глаза с длинными ресницами. Паучок никак не мог понять, почему они не могут встретиться и поговорить друг с другом. Он не понимал, что они выполняют свой долг. И делом чести их было делать то, для чего они были предназначены и для чего поставлены. Часто ночью, когда все в доме спали, через дымоход из соседней квартиры тайком приходил стройный красавец-таракан Прусак, который ловко обходил все тараканьи ловушки, расставленные хозяевами. Он становился, подбоченись перед чайной куклой и, расправляя свои гусарские усы умоляюще, но хвастливо говорил:
– Ты такая красивая. Такая молодая, зачем ты тратишь жизнь свою, согревая этот пузатый самовар? Ждешь постоянно своего рыцаря, у которого служба выше любви. Взгляни на меня. Твое счастье рядом. Я достоин тебя. Я смел. Я ловко обхожу все ловушки и, рискуя жизнью, прихожу к тебе. Выходи за меня замуж. Ты будешь самой счастливой на свете.
Только Прусак в очередной раз закончил свою речь, как тут же вспыхнул свет, и на кухню зашла хозяйка. Прусак, забыв о своей смелости и отваге, опрометью бросился бежать в свою квартиру. Паучок, прячась под плинтусом, смеялся:
– Вот так всякий раз, как только зажигается свет, доблестный Прусак бросается наутек. Болтун, да и только.
И паучок возвращался в свою норку и ложился спать в умело сплетенный им самим гамак. Однажды ночью он проснулся от какого-то шума. Он прислушался и понял, откуда шум. Под деревянным полом на кухню кралась мышь, чтоб украсть чего-нибудь съестного у добрых хозяев. Паучок был очень привязан к хозяевам, и ему не нравилась эта хитрюга-мышь. Добрые хозяева ставили мышеловку с приманкой, но хитрюга обходила ее и воровала всегда что-нибудь вкусненькое. То печенье, то сырок. Паучок не знал, как помочь хозяевам и от этого душевно страдал. Он тихо проследовал за мышью на кухню, чтоб увидеть злодейку. И застал там безобразную картину. Мышь, отвратительно скалясь, сидела на столе, жевала украденный сыр и издевалась над куклой.
– Ты, – говорила она, – чайное чучело. Размалеванная неженка. Тепло любишь? Живешь тут, как в раю. Пялишь свои глазки на все эти вкусные вещи, а я должна тайком сюда приползать. Ты меня бесишь. Чистенькая, культурненькая нашлась. Сейчас я тебя чуть-чуть испорчу.
С этими словами мышь подползла к кукле и вытерла о подол ее платья свои жирные от еды лапы.
Личико куклы исказилось гримасой отвращения и страха. Паучок, тайно влюбленный в куклу, не знал чем ей помочь. А мышь продолжала издеваться над молчаливой, испуганной куклой.
– Сейчас, – говорила злорадно она, – я найду горчицу и измажу им твое личико. Посмотрим, какой красавицей ты будешь тогда, – и мышь противно захихикала.
Паучок не мог этого стерпеть и опрометью бросился в спальную комнату, где на страже у дверей стоял рыцарь.
– Ты, ты, – задыхаясь, говорил он рыцарю, – стоишь тут. Читаешь свои любовные поэмы, вздыхаешь о красавице, а в это время отвратительная мышь издевается над ней!
– Что? – вскричал рыцарь, – как издевается?
– Иди на кухню и сам все увидишь, – отвечал Паучок.
– А как же долг? – воскликнул рыцарь, – я должен охранять эту дверь.
– Должен, должен, – передразнил его Паучок. – Ну и выполняй свой долг, а красавица пусть погибает.
– Ну, уж нет! – вскричал тут рыцарь, захлопнул свою книгу и бросился на кухню.
И подоспел как раз вовремя. Отвратительная мышь подкатила уже к чайной кукле баночку с горчицей и опускала в горчицу свои мерзкие лапки, чтобы ими испачкать красавицу.
Красавица-кукла была смертельно бледна и большими умоляющими глазами испуганно смотрела на мышь.
– Ради бога, не делайте этого, – просила она мышь, – я не переживу такого позора.
– Ну, нет, как бы ни так, – злорадно отвечала мышь, – не все мне страдать и слыть противной. Сейчас и ты вкусишь прелесть всего этого.
Но в это время в кухню влетел рыцарь, а за ним и паучок. И они враз закричали:
– Остановись, ты об этом пожалеешь.
Мышь от неожиданности вздрогнула и обернулась на крик. Увидела защитников красавицы и, криво усмехаясь, со словами:
– Защитники явились. Сейчас я размажу одного из них, – и бросилась на паучка.
Она понимала, что чугунный рыцарь ей не по зубам, поэтому она хотела отыграться на паучке. Но рыцарь выхватил шпагу и ткнул ею в бок мыши. Та взвизгнула от боли и бросилась наутек под пол. Рыцарь и паучок подбежали к чайной кукле. Рыцарь обнял плачущую куклу, успокаивая ее:
– Ничего, – говорил он, – я теперь каждую ночь буду тебя охранять. К чему мне эта дверь?
А в это время на кухне зажегся свет. Это хозяева услышали шум, и зашли на кухню. Они изумленно смотрели и ничего не понимали. Рядом с чайной куклой стоял чугунный рыцарь, который был поставлен в спальной комнате. Но хозяйка вскоре видно все поняла, подошла к кукле и подолом своего домашнего халата вытерла капельки слез на щеках куклы, обернулась к мужу и сказала:
– Чего тут понимать, настоящий рыцарь должен быть при даме своего сердца, а не охранять двери чужой спальни.
И с этими словами добрые хозяева удалились из кухни. Радостный паучок кубарем скатился со стола и, насвистывая свою паучковую песенку, направился спать в свою норку.
Влюбленные ботинки
Ничто человеческое вещам не чуждо…
Прелестные туфельки беззаботно ходили по ковру, кутаясь в длинные шёлковые пряди. Или лежали на диване перед телевизором, рыдая над глупыми мелодрамами.
