Джон Толкин - Фермер Джайлз из Хэма
В полдень люди были настолько взбудоражены, что кусок не шел им в горло. Вторая половина дня тянулась мучительно долго. Хвосторуб, однако, не выказывал ни малейшего беспокойства и не делал попытки выскочить из ножен.
Ни наблюдатели, специально высланные на вершину холма, ни мальчишки, усеявшие верхушки деревьев, не заметили ни на земле, ни в воздухе ничего, что предвещало бы приближение дракона. Кузнец ходил, весело насвистывая. И лишь поздно вечером, когда на небе зажглись звезды, в сердца жителей Хэма впервые закралось подозрение, что дракон и не собирается возвращаться. Тем не менее они не могли так быстро расстаться с надеждой, вспоминая замысловатые торжественные драконьи клятвы. Трудно измерить глубину охватившего их отчаяния, когда в полночь истек назначенный срок. Кузнец торжествовал.
– Надо было слушать меня, – повторял он.
Но люди все еще не хотели верить.
– Не забывайте, он ведь был сильно изранен, – говорили одни.
– Мы дали ему слишком мало времени, – заявляли другие. – С гор путь не близкий, да еще с таким грузом. Может быть, надо было послать кого–нибудь ему в помощь.
Миновал следующий день, а за ним еще один. Последние оптимисты утратили надежду. Король пришел в страшную ярость. Еда и питье были на исходе, рыцари открыто роптали. Им хотелось скорее вернуться к привычным удовольствиям при дворе. Однако король нуждался в деньгах. Он объявил своим подданным о том, что он их покидает, но говорил сухо и не скрывал раздражения. Половину чеков он отписал в пользу казны. Король холодно принял фермера Джайлза, кивком дав ему понять, что аудиенция окончена.
– О нашем решении мы сообщим позднее, – заявил король и отбыл в сопровождении рыцарей и герольдов.
Самые доверчивые и простодушные из деревенских жителей считали, что король непременно пришлет какое–нибудь послание, вызовет ко двору мастера Эгидиуса и уж во всяком случае посвятит его в рыцари. И правда, через неделю пришло письмо, но весьма неожиданного содержания. Составлено оно было в трех экземплярах и под каждым стояла королевская подпись. Один экземпляр предназначался для Джайлза, второй для священника, а третий было велено прибить к церковной двери, но только один лишь священник мог прочесть послание, так как при дворе писали в то время очень витиевато, а потому для жителей Хэма это было все равно что книжная ученая латынь. Священник перевел письмо на простой, доступный язык и прочитал его с кафедры. Для королевского послания оно было непривычно коротким и деловым. Видно было, что король торопился.
Послание гласило:
Мы, Август А., А., А., Б. и В. Король и т. д., заботясь о безопасности королевства и поддержании своей чести, сообщаем о нашем решении изловить червя, или дракона, именующего себя Хризофилакс Богач, и подвергнуть его наказанию за преступное поведение, нарушение законов, воровство и низкое клятвоотступничество. По этой причине всем королевским рыцарям велено быть во всеоружии и готовиться выступить в поход на поиски подлого червя, как только мастер Эгидиус А. А. X. прибудет ко двору. Ввиду того, что вышеозначенный Эгидиус выказал себя человеком надежным, и способным управляться с великанами, драконами и другими нарушителями королевского покоя, мы приказываем ему незамедлительно отправиться в путь и как можно скорее присоединиться к королевской рати.
В Хэме считали, что фермер удостоился высокой чести и рыцарское звание теперь – дело решенное. Мельник откровенно завидовал Джайлзу.
– Друг Эгидиус, – говорил он, – ты идешь в гору. Не уверен, узнаешь ли ты нас по возвращении.
– А может быть, он вообще не вернется, – не преминул вставить кузнец.
Фермер не на шутку рассердился:
– Типун тебе на язык, старая образина! Плевал я на честь! А коли вернусь, так и мельнику буду рад. Сейчас одно утешение – хоть недолго, да отдохну от вас обоих.
С этими словами он повернулся и ушел.
От короля, к сожалению, не отвертеться, как от деревенских соседей. Ягнята – не ягнята, вспахано – не вспахано, хороший удой или плохой – полезай на сивку и отправляйся в путь–дорогу. Священник пришел проводить Джайлза.
– Ты, надеюсь, запасся крепкой веревкой? – спросил он.
– Для чего? Чтоб повеситься?
– Придет же такое в голову! Мне кажется, мастер Эгидиус, ты должен поверить в свою удачу. А вот длинную веревку возьми с собой непременно. Она тебе пригодится, если меня не обманывает предчувствие. Ну, а теперь прощай и возвращайся целым и невредимым.
– Да, уж могу себе представить, в каком виде я застану дом и ферму. Проклятые драконы! Житья от них нет!
Смотав веревку, Джайлз запихал ее в сумку, привязанную к седлу, взобрался на кобылу и тронулся в путь.
На сей раз он не взял с собой пса. Тот, правда, все утро не показывался, но, как только уехал хозяин, прокрался в дом и лег. Ночью он принялся громко выть, получил за это трепку, но воя не прекратил.
– На помощь! На помощь! Не видать мне больше дорогого хозяина! Такого свирепого! Такого прекрасного! Лучше бы я пошел вместе с ним!
Жена фермера не выдержала:
– Я с тебя шкуру спущу, еще до того как вернется хозяин! Прекрати сейчас же!
– Это плохая примета, – поспешил радостно объявить кузнец, как только заслышал собачий вой.
Между тем шли дни, а фермера не было ни слуху ни духу.
– Вестей нет, значит, плохи дела, – говорил кузнец и тут же начинал насвистывать веселый мотив.
Когда усталый и покрытый дорожной пылью Джайлз наконец добрался до королевского двора, рыцари в сверкающих кольчугах и металлических шлемах стояли наготове, каждый возле своего коня. Они были сильно раздражены призывом короля и участием Джайлза в походе и теперь настаивали на точном исполнении приказа – то есть ждали Джайлза, чтобы тут же тронуться в путь. Джайлз едва успел промочить глотку и проглотить кусок хлеба, как уже снова сидел в седле. Кобыла была оскорблена. К счастью, она не могла выразить словами все то, что она думала о короле, – речь ее сочли бы крайне непочтительной.
День был уже на исходе. «Поздновато начинать драконью охоту»,– подумал Джайлз. Опасения его, однако, были напрасны – отряд двигался черепашьим шагом. Теперь, когда королевский двор остался позади, торопиться было некуда. Рыцари ехали не спеша – беспорядочной вереницей тянулись за ними оруженосцы, слуги, кони с перекинутыми через спину тюками. Позади всей процессии на своей усталой кляче трусил фермер Джайлз.
Как только стемнело, все спешились и разбили лагерь. Никто не подумал позаботиться об ужине для фермера, и ему достались лишь жалкие крохи. Кобыла, которая была вне себя от негодования, отреклась от своей верности дому Августа Бонифация.
Они ехали весь следующий день и затем еще день. На третьи сутки вдали замаячили неясные очертания каких–то неприютных гор. Спустя короткое время охотники достигли местности, где власть Августа Бонифация признавалась далеко не всеми. Здесь они двигались, соблюдая осторожность и стараясь держаться поближе друг к другу.
На четвертый день они добрались до Диких Холмов и границы подозрительных земель, где, как принято было считать, водились мифические существа. Один из рыцарей, едущий впереди, неожиданно наткнулся а чьи–то странные следы на песке, неподалеку от ручья. Тотчас же позвали фермера.
– Что это такое, мастер Эгидиус? – спросили его.
– Драконьи метки, – ответил он не колеблясь.
– Тогда веди нас сам, – тут же предложили рыцари.
Они повернули на запад, и фермер Джайлз возглавлял отряд. Колечки на его кожаной кольчуге непрерывно позвякивали, но теперь их не было слышно, так как рыцари смеялись и болтали, а сопровождавший их менестрель пел героическую песню. Время от времени все дружно подхватывали припев. Рыцари приободрились, так как это была хорошаястаринная песня, которую сложили вдалеком прошлом, когда битвы случались гораздо чаще, чем турниры. Но, несмотря на это, поведение рыцарей вряд ли было разумным, поскольку все обитатели страны теперь знали об их приближении. Во всех пещерах на Западе драконы навострили уши, а это означало, что упущен был последний шанс застать Хризофилакса спящим.
На сей раз судьба (впрочем, не исключено, что не судьба, а фермерская кобыла) распорядилась весьма странным образом – как только они въехали под сень мрачных гор, кобыла охромела. Теперь они карабкались по крутым каменистым тропкам, с трудом одолевая все новые и новые подъемы. Тревога охватила душу фермера. Кобыла понемногу начала отставать, ежеминутно спотыкаясь и припадая на одну ногу, пока не очутилась в арьергарде. Во всем ее облике при этом было столько терпеливой покорности и грусти, что фермер, не выдержав, слез на землю и двинулся дальше пешком. Вскоре они оказались в самом хвосте отряда, позади вьючных лошадей. Но этого никто не заметил. Рыцари были поглощены обсуждением чинов и этикета, и внимание их было полностью отвлечено. Иначе они бы заметили, что количество драконьих следов резко возросло и теперь они были отчетливо видны. Отряд как раз проходил места, где Хризофилакс часто прогуливался, чтобы поразмяться, или приземлялся после каждодневных тренировочных полетов. Невысокие холмы и склоны по обе стороны тропинки были во многих местах сожжены и вытоптаны. Трава осталась лишь кое–где, а скрученные обугленные стебли вереска и утесника чернели среди белесых пятен усеянной пеплом земли. Этот район издавна служил Хризофилаксу площадкой для игр. Впереди, прямо перед ними, маячила мрачная громада гор.
