Хью Лофтинг - Опера доктора Дулиттла
Клетку открыли, и Пипинелла выпорхнула и села на плечо хозяину. Парикмахер только развел руками.
— Виданное ли дело, чтобы птица так себя вела! Придется тебе поверить. Забирай канарейку, она твоя.
Нот так Пипинелла снова вернулась к своему хозяину.
Корабль шел в Лиссабон, и, когда он бросил якорь в Порту, мойщику окон, у которого не было в кармане ни гроша, пришлось наняться простым матросом на корабль, идущий в Англию. Как бы то ни было, но в конце-концов они добрались до родных берегов.
Мойщик окон отправился на свою мельницу, где он жил и раньше. Все вокруг заросло высокой травой и кустарником. Мойщик окон повесил клетку с канарейкой на ветку дерева и попытался открыть дверь, но дверь не поддавалась. Тогда он решил обойти мельницу и влезть в окошко. Как только он исчез за углом, из зарослей выскочил бродяга, схватил в охапку клетку с Пипинеллой и пустился наутек.
Злая судьба снова разлучила бедняжку Пипинеллу с другом. Потом она еще много раз меняла хозяев, пока не попала в магазин, где ее по ошибке купил Мэтьюз Магг.
Глава 8. Как, ты не знаешь, кто такой доктор Дулиттл?
— А как мойщик окон оказался на необитаемом острове? И почему он плавал по морю на плоту? — спросил Хрюкки, когда Пипинелла закончила свой рассказ.
Канарейка грустно покачала головой и сказала:
— Я об этом так и не узнала. Мой хозяин не догадывался, что я понимаю человеческий язык, поэтому никогда не рассказывал мне о своих приключениях. Его история так и осталась для меня тайной.
— А не могла бы ты спеть для нас «Весеннюю песню любви»? — попросил Пипинеллу доктор Дулиттл.
— С удовольствием, — ответила Пипинелла.
Все умолкли. Канарейка откинула назад головку и запела. Нежная дрожащая трель повисла в воздухе. Мелодия звучала ласково, убаюкивала, словно колыбельная. Казалось, что голос то удаляется, то приближается, ищет кого-то, блуждает по колдовским чащам и тенистым рощам. Безнадежная тоска сменялась надеждой, надежда — тихой грустью. Песня становилась все тише и тише и закончилась трелью, похожей на звон колокольчика. Певица уже умолкла, а серебряные чистые звуки все еще, казалось, висели в воздухе.
Слушатели — и люди, и звери — восхищенно молчали.
— Как это хорошо! — вдруг разрыдался поросенок, и слезы потекли на розовый пятачок. — Это ничуть не хуже, чем цветная капуста.
Мэтьюз Магг всегда говорил, что музыка его не трогает, но на этот раз он расчувствовался.
— Никогда в жизни не слышал ничего подобного, — сказал он. — Эта кроха — настоящее чудо. Вот бы нам показать ее лондонской публике.
Доктор на минутку задумался и вдруг поддержал своего помощника по цирковым делам:
— А ведь ты прав, Мэтьюз. Мы подготовим птичью оперу. У нас уже есть театр зверей, так почему бы не создать музыкальное представление с птицами. Мы покажем на сцене историю жизни Пипинеллы.
Мэтьюз Магг разошелся не на шутку. Он уже не сомневался в успехе.
— Мы завоюем Лондон! Хозяева театров будут валяться у наших ног и умолять нас, чтобы мы выступили у них. Мы озолотимся!
Но доктор Дулиттл осадил его.
— Не торопись, Мэтьюз, — сказал он. — Еще рано думать о деньгах, к тому же думать о них вообще не следует. Нам еще надо найти хор, оркестр, сшить костюмы. Да мало ли о чем еще надо позаботиться! Хотя главное у нас уже есть — голос Пипинеллы и история ее жизни.
— А как ты жила в зоомагазине? — снова вмешался в разговор любопытный поросенок.
— Да-да, — поддержал на этот раз поросенка доктор. — Что с тобой приключилось дальше?
Пипинелла взобралась на табакерку доктора и защебетала:
— Может быть, вам это покажется странным, но я ничего не слышала о вас, господин доктор. Ведь я жила среди людей, а не среди диких птиц.
Впервые я услышала о вас в зоомагазине. Магазин был ужасный — грязный, душный, кормили нас впроголодь. Особенно плохо приходилось диким птицам, которых хозяин дюжинами скупал у окрестных мальчишек.
Однажды я сидела на жердочке и грустила. Я вспоминала счастливую жизнь с мойщиком окон на заброшенной мельнице. Вдруг я услышала беседу других птиц.
— Вы только посмотрите на беднягу щегла, — говорима одна из канареек. — Он даже не притрагивается к пище. С тех пор как он здесь, ему ни разу не чистили клетку.
— Вот бы здесь появился доктор Дулиттл, — мечтательно сказала ее соседка.
— Да, единственный, кто нас может спасти, — это доктор Дулиттл, — согласилась с ней первая канарейка.
Сначала я подумала, что птицы выдумали себе доктора Дулиттла точно так же, как люди выдумывают добрых волшебников, а затем ищут утешения в несбыточных мечтах.
— Даже если он появится здесь, — вмешался певчий дрозд, — он все равно не сможет скупить весь магазин. Я слышал, денег у него никогда не бывает.
— Если он зайдет к нам, — не унималась первая канарейка, — я попрошу его открыть свой зоомагазин, чтобы в нем звери и птицы сами выбирали себе хозяина.
— К чему пустые разговоры, — сказал певчий дрозд. — Я живу здесь уже год, а доктор Дулиттл ни разу не появился.
«Конечно, доктор Дулиттл — выдумка» — подумала я, но на всякий случай спросила:
— А кто такой этот доктор?
Все птицы умолкли и ошарашенно посмотрели на меня.
Как, ты не знаешь, кто такой доктор Дулиттл? — удивленно спросила канарейка.
— Не знаю, — призналась я.
— Неужели ты никогда о нем не слышала? — наперебой зачирикали птицы.
— Он единственный настоящий звериный доктор!
— Он говорит на языке канареек и на языке слонов!
— Он знает все звериные языки!
— Он помогает всем-всем!
Вот тут-то я окончательно уверилась, что доктор Дулиттл — выдумка.
Снова потянулись тоскливые недели, о которых и рассказывать-то нечего. Дни походили друг на друга как зерна в колоске. Но однажды перед витриной магазина остановились два человека.
— Доктор Дулиттл! — заверещала вдруг канарейка, чья клетка висела у самого окна. — Он пришел!
Остальные птицы выглянули в окно и дружно зачирикали:
— Это он! Он пришел, чтобы спасти нас!
«Они все сразу сошли с ума!» — подумала я. Но где-то в глубине души я все же надеялась, что вы войдете и купите именно меня. Однако в магазин вошел ваш приятель, приценился к другой птице, а меня купил только потому, что за меня просили всего три шиллинга. Уже потом, когда я услышала, как вы разговариваете с уткой, совой, поросенком и псом, я поняла, что ошибалась и что мне несказанно повезло.
— Доктор Дулиттл — выдумка! — расхохотался поросенок. — Это же надо было такое придумать!
— Мне очень жаль тех птиц, что остались в этом ужасном магазине, — сказал доктор Дулиттл. — Может быть, когда я заработаю денег, я и открою такой магазин, о каком мечтали канарейки. А сейчас нам надо подумать о том, что делать дальше. Мэтьюз… постойте, а куда девался Мэтьюз?
— Он пошел заглянуть в зверинец, — ответил О’Скалли.
— Извини, Пипинелла, — сказал Джон Дулиттл канарейке, — обожди меня одну минутку. Я должен привести сюда моего помощника господина Магга.
Доктор вышел из фургона.
— Как жаль, что история Пипинеллы закончилась, — вздохнул Хрюкки.
— Ничего она не закончилась, — возразила белая мышь. — Ее история не кончится, пока она жива. Она рассказала нам только свое прошлое, а будущее мы увидим собственными глазами. Намного интереснее пережить приключения, чем услышать о них.
— Ну, не скажи, — заупрямился поросенок. — Когда я слушаю рассказ об обеде из двадцати блюд, это намного интереснее, чем настоящий обед, приготовленный Крякки. В рассказанном обеде всегда бывают такие вкусности, что просто слюнки текут, а Крякки обычно подает на стол тушеную капусту и овсяную кашу.
— Посмотрела бы я на тебя, если бы ты питался одними рассказанными обедами! — возмутилась Крякки.
— Не обижайся, — попросил поросенок. Он испугался, что утка откажется его кормить. — И тушеная капуста, и овсяная каша — это очень вкусно, но придуманные блюда намного вкуснее. Если бы я был художником, то рисовал бы только стол, уставленный разными лакомствами.
— А если бы ты был поэтом, — рассмеялся О’Скалли, — то писал бы стихи о морковке.
— И что же тут плохого? — не сдавался Хрюкки. — Морковь — любовь, очень хорошо рифмуется.
В эту минуту в фургон вернулся доктор Дулиттл с Мэтьюзом Маггом. Доктор затворил дверь и с торжественным лицом сел к столу.
— Пипинелла, — сказал он, — ты уже слышала, что мы здесь заговорили о птичьей опере. — Не согласилась бы ты выступить в нашем музыкальном представлении и исполнить главную роль? Это будет спектакль о твоей жизни. Мы покажем его в Лондоне. Конечно, нам еще надо будет найти других певцов, набрать хор. Очень тебя прошу, не отказывайся.
