Брайан Джейкс - Поход Матиаса
Обитатели аббатства ощупали актеров в поисках оружия. Слэгар печально покачал головой:
— Увы, мы живем во времена всеобщего недоверия.
— Всего лишь мера предосторожности, мой друг. — Аббат Мордальфус галантно поклонился. — Праздник в самом разгаре. Милости просим, садитесь с нами к столу. Угощения хватит для всех.
Колпак на голове лиса затрепетал, когда Слэгар смахнул фальшивую слезу.
— Такая любезность и гостеприимство! Благодарю вас, господин аббат. Мои друзья и я не останемся в долгу, мы покажем вам самое прекрасное наше представление, специально для вас и ваших гостей.
Когда все двинулись к столу, Витч незаметно сунул в лапу Слэгару маленькую записку. Хитрый лис скрыл ее под своим широким плащом.
Слэгар кружил у самых столов, раздавая детворе бумажных бабочек, которые порхали, как настоящие. При этом, передавая кувшин, флягу или чашу, он всякий раз незаметно сыпал в питье щепотку порошка.
Затем, обойдя кругом пирующих, лис остановился позади печной ямы и бросил целую пригоршню порошка в огонь Зеленый столб пламени взметнулся вверх. Перепрыгнув через яму, лис, казалось, возник перед публикой прямо из изумрудной огненной стихии
— Звездный Лунарис, Лунный Звездарис! Я Предводитель Шутов! Кто из вас зовется Амброзием Пикой?
— Эй, вот я здесь. Но откуда ты узнал мое имя?
— Властелину луны и звезд ведомо все, Амброзии Пика Ты — хранитель подвалов, и твой октябрьский эль в следующем сезоне будет лучше, чем когда-либо раньше.
— Нет, чтоб мне лопнуть! Этот выскочивший из пламени парень все о тебе знает, дружище! Слэгар круто повернулся:
— Кажется, я слышу голос зайца Бэзила, отставного пехотинца и прославленного следопыта?
— Ага, и знаменитого обжоры, и исполнителя ужасных песенок.
Хитрейший навострил ухо.
— Чу! А это не голосок ли миссис Летти Полевкинс, мамаши малыша Ролло?
Миссис Полевкинс была поражена:
— Да, это я. Но откуда ты меня знаешь, господин Звездарис?
— Собирайтесь, собирайтесь сюда, добрые обитатели аббатства Рэдволл. Я открою вам тайны, известные одному лишь Предводителю Шутов. Но сперва вы должны выпить за здоровье тех двоих, кто поймал этого гигантского карпа, за вашего аббата и вашего Воина, за самых храбрых и достойных героев на свете!
Спиноблох, Лысолап, Прыщелап, Морщатый и все прочие с веселым радушием подбежали к столам, щекоча малышей за ухом и наполняя напитками бокалы.
Кротоначальник взобрался на скамью:
— Урр, за Матиаса Воина и за аббата Мордальфуса! Добр-рого здр-равия, уважаемые!
Слэгар бросил в огонь новую щепоть порошка. На этот раз из ямы вырвалось золотистое пламя с клубами дыма, и лис жутким голосом произнес:
— Звездный Лунарис Фортуна Мандала, слушайте все меня!
Маттимео смотрел на кудесника-лиса как зачарованный. Он поставил свой бокал с сидром и весь замер в восхищенном внимании.
Сбросив развевающийся шелковый плащ, лис подхватил его и принялся вращать им перед собой, сперва медленно, затем все быстрее и быстрее, подпевая в такт:
Смотрите на месяц, на звезды взгляните, Что ночи усеяли черный покров, На пурпурный отблеск бриллиантов в зените, На шелк и на пламя, на свет и на кровь. Как мандалы круг неизменно над нами,
Великий поток мирозданья кружит,
Пока не угаснет небесное пламя.
Что истинно здесь и что мнимо, скажи…
Откуда-то сбоку до Маттимео донесся тихий храп миссис Черчмаус. Мышонок попытался остановить свой взгляд на летящем вихрем плаще, но драгоценные блестки на нем превратились вдруг в усыпанное звездами ночное небо. Голос лиса гудел и гудел в его ушах, пока наконец Маттимео был уже не в силах поднять слипающиеся веки.
Он уснул, уронив голову на стол, посреди прекрасных блюд, полный впечатлений и совершенно счастливый.
11
День занимался сырой и пасмурный. Огромные темные тучи внезапно сгустились, придя с запада, и яркие ветвистые молнии прорезали тяжелеющий небосклон. Из-за далекого горизонта Золотой Равнины прикатились глухие раскаты грома, и первые крупные, как буковый орех, капли дождя упали на землю. Холодная влага и страдальческий вопль малыша Ролло, звавшего маму, разбудили наконец барсучиху Констанцию. Повсюду рядом с ней просыпались остальные обитатели Рэдволла и вставали, шатаясь и охая, под тяжелыми струями дождя.
Матиас, приложив к гудящей голове лапу, другою теребил Констанцию:
— Скорей поднимайся, нужно увести всех с дождя под крышу. Кажется, минуту назад тут кто-то плакал?
— Мама, мама, вставай!
Констанция проснулась окончательно, когда над головой ударил раскат грома и молния зигзагом осветила окружающую картину.
— Это малыш Ролло, он там, у северных ворот!
Подгоняемые новой чередой бушующих раскатов, Констанция и Матиас бегом устремились к тому месту, где у маленькой низкой дверцы, прорубленной в каменной стене, плакал Ролло. Он сидел на земле рядом с неподвижной фигуркой миссис Летти Полевкинс, пытаясь растормошить ее:
— Мама, ну мама, пожалуйста, проснись, я сейчас совсем промокну!
Голова Воина начала проясняться под дождем.
— Василика, сюда! Отведи малыша в дом. Мы должны выяснить, что здесь произошло.
Василика выскочила наружу и подхватила малыша Ролло, закрывая его своим телом от дождя.
— Вот так, вот так, Ролло, пойдем со мной. Матиас и Констанция позаботятся о твоей маме.
Долговязая, испачканная грязью фигура замаячила в потоках дождя — Бэзил спешил к ним на помощь.
— Ох, бедная моя старая головушка. Привет, что тут у вас стряслось?
Констанция опустилась на траву рядом с несчастной полевкой:
— Она мертва! Матиас, кто мог это сделать? Матиас прижался лбом к стене. Слезы застилали ему глаза и стекали, смешиваясь с дождевыми струями.
— Кто же еще, кроме этого гадкого лиса с его разбойничьей шайкой. И я попался на их обман, они провели меня! Подлые трусы!
Слабый стон донесся из-за распахнутой стенной двери. Матиас тотчас выпрямился и подбежал к ней, но створка вдруг качнулась назад. Из-за двери, шатаясь, вышел Джон Черчмаус, по виску его струилась кровь. Матиас поддержал его и прислонил к мокрой стене.
— Джон, как ты? Что произошло? Черчмаус бормотал нечто невнятное:
— Остановите… остановите их… Назад, миссис Полевкинс… Держись, Гуго… ты их задержал… Кровь… ничего не вижу… Где Гуго, где Гуго?..
Он рухнул без чувств прямо на Матиаса.
Констанция пришла им на подмогу и одной лапой подхватила бессильное тело Черчмауса.
— Я отнесу Джона в дом. Матиас, Бэзил, поищите монаха Гуго!
И огромная барсучиха торопливо пошла прочь сквозь завесу дождя.
Воин вместе с зайцем обошли в отчаянных поисках весь цветник.
Выдра Винифред, выбежав из-за колокольни, столкнулась с Матиасом.
— Никаких следов Гуго? — спросила она.
— Совсем никаких, Винифред. Должно быть, он преследовал их дальше. Эй, Бэзил! Пойдем поищем в лесу за воротами.
Капли дождя гулко шлепали, разбиваясь о лиственный полог леса. Видимость была плохой из-за поднявшегося среди деревьев тумана.
Матиас ползал по глинистой земле, обшаривая кусты и заросли папоротника.
Внезапно он застыл на месте:
— Ты что-нибудь слышишь, Винифред? Какой-то приглушенный звук долетел до них сквозь шум дождя.
— Туда. Скорей! — Выдра указала направление.
Продираясь через подлесок, они кинулись к тому месту, откуда доносился звук.
Это был Бэзил. Он скорчился на сырой земле, прижимая что-то к своей груди и судорожно всхлипывая.
Словно свинцовый комок подступил к горлу Матиаса, когда он опустился на колени рядом с зайцем. Винифред отвернулась, не в силах смотреть. Маленький толстый повар Рэдволла, мертвый, безвольно распластался по земле, не чувствуя капель дождя, стучавших по его любимому щавелевому листу, все еще зажатому в колечке хвоста. Бэзил прижимал к себе его неподвижное тело, не скрывая струящихся по щекам слез.
— Гуго, дружище, что они с тобой сделали?
Винифред опустилась на колени рядом. Она молча стала счищать глину и комочки земли с промокшей рясы и когда-то незапятнанно-белого фартука монаха, потом вдруг не выдержала и расплакалась.
Бэзил медленно встал и поднял Гуго, едва устояв на подкосившихся лапах.
— Вы дадите мне право отнести старого друга назад, в аббатство?
Матиас все еще стоял на коленях на голой земле.
— Это твое право, Бэзил. Винифред, скажи всем, что я скоро буду в Большом Зале.
Проводив взглядом удалявшихся друзей, Матиас поднял с земли лист щавеля, который выпал из бессильно повисшего хвоста монаха Гуго, и прижал его к губам, молча поминая своего товарища.
В Большом Зале аббатства был разожжен очаг. Все сушились, растирая полотенцами свои шкуры, от которых поднимался густой влажный пар. Сестра Мей из местного лазарета переходила от одного к другому, раздавая снадобья из трав. Многие сидели на каменном полу, сжав лапами виски, чтобы облегчить мучительную головную боль. Матиас в сопровождении Бэзила вошел в зал и постучал клинком меча по каменной колонне, призывая всех к вниманию:
