Владимир Сисикин - Свет под землёй
— На меня все хочешь свалить! Не выйдет! Понял? Понял? Понял?
— Понял! Я больше не буду!
Снизу раздался голос:
— Похоже, он не врет. Он на самом деле не знает, где Захар. Отпустите его, Иван Иванович.
Козел шмякнулся на землю, вскочил и отбежал в сторону, дико блестя глазами.
Из мешка вылез Шарик.
С дерева, кряхтя и ломая ветки, спускался Иван Иванович. Тимофее понял, что это Слон, спустив с дерева хобот, держал его за рога.
Слон вздохнул и укоризненно покачал головой:
— Как же ты мог так поступить, Тимоша? Ты же, в сущности, добрый, отзывчивый Козел…А какие страдания ты принес бедной маме Муркиной!
Тимофей горестно покачал головой.
— Жадность обуяла, проклятая… Нездоровая страсть…
Из глаза его выкатилась слеза и, сверкнув, как драгоценный камень, разбилась о волейбольную площадку. Слеза и в самом деле была драгоценной. Это была слеза раскаяния.
— Эх! — Тимофей скрипнул зубами. — Хоть бы сквозь землю от стыда провалиться!!!
Он что есть силы топнул ногой.
И он провалился.
Земля перед ним раздалась, и Тимофей рухнул в пещерную щель.
Посредине ровной, как стол, освещенной луной волейбольной площадки, подминая бороду, лежала рогатая голова с выпученными глазами.
«То в воздух, то под землю… — покорно подумал Козел. — Наверное, так надо…»
Он закрыл глаза и приготовился падать до центра земли. Но тут же почувствовал, что опять взлетает. Иван Иванович уже испытанным способом выхватил Тимофея из ямы и поставил на твердую почву. Козел не мог стоять и все время валился набок. Зубы у него стучали. С него сыпалась земля.
Воробей Николай от хохота свалился с ветки. Он так обессилел от смеха, что не смог взмахнуть крыльями и зарылся носом в песок. Но и это не остановило приступа неудержимого веселья.
— Ой, умру! — причитал Колька, валяясь по песку. — Ну ты понял, а!
Шарик стоял над ямой, не замечая ничего вокруг.
Там, на дне, едва видимый, переливался свет…
Ухо сыщика подскочило!
«Захар там!»
Шарик бесстрашно спрыгнул в яму и обнаружил подземный ход. Далеко-далеко уходили слабо светящиеся под потолком огоньки.
Шарик выбрался на волейбольную площадку и сообщил о своем открытии.
И тогда Крыс, сидевший до сих пор в засаде, понял, что пришла пора действовать.
Он достал пузырек с ядом. Обмакнул иглу. На ее кончике повисла большая черная капля, в которой крохотной точкой отразилась большая луна. Крыс взял в зубы иглу, осторожно выскользнул из укрытия и пополз на четвереньках, прячась в тени дерева. Фалды фрака, как два черных хвоста, волочились за ним.
Шарик, Иван Иванович и Тимофей заглядывали в подземный ход. Они стояли спиной к злодею.
Крыс приготовился сделать последний бросок и вдруг наткнулся на Воробья, который стряхивал с себя песок, приговаривая:
— Нет, ты понял! Хи-хи! Никогда так не смея…
Он увидел Крыса.
Он увидел Крыса и от изумления сел на хвост.
Кого угодно могла испугать эта оскаленная морда с каплей яда, дрожащей на конце иглы!
Крыс медленно вынул из пасти оружие и тихо произнес:
— Молчи, убью.
Николай машинально кивнул.
Крыс оскалился, что должно было обозначать улыбку.
И только в этот момент Николай понял, куда крадется эта зловещая фигура.
…Нет таких, которые ничего не боятся. Каждый чего-нибудь да опасается. То ли темноты. То ли воды. То ли какой-нибудь там змейки. Это вполне естественно. Смелость не в том, чтобы ничего не бояться. Смелость — это способность преодолеть свой страх.
И Николай преодолел!
Больше того, он сообразил, что нужно сделать!
Он зачерпнул крыльями песок и швырнул в морду Крысу! Потом — фр-р — взмыл свечой в воздух и закричал:
— Берегись!
Крыс понял, что его единственное спасение — это подземный ход. Выставив перед собой смертоносное оружие, он сломя голову кинулся на прорыв. Но Шарик выбежал ему навстречу, ловко подставил ему ножку и уже через секунду сидел на злодее верхом, приставив к его виску пистолет.
— Больно! — захрипел Крыс. — Сдаюсь же, сдаюсь! Лежачего не бьют!
— Встать! — скомандовал Шарик. — Лапы за голову!
Крыс сложил лапы на затылке, и сыщик вывернул карманы краденого фрака. На землю упал пузырек с надписью «Яд».
Преступник угрюмо смотрел на вещественное доказательство. От Крыса пахло точно так же, как из подземного хода. Связь одного с другим была несомненна.
— Ну что, — промолвил сыщик, — господин… как вас там называют? Будем в молчанку играть или рассказывать?
Крыс молчал.
— Считаю до трех, — продолжал Шарик, — раз…
— Будем рассказывать, — поспешно сказал Крыс.
Две смерти гоночной черепахи
В пещере под домом продолжалась бешеная подрывная деятельность.
Довольный, что работа кипит бесперебойно, Крот дернул цепочку:
— А ну, малыш, видишь дверь в стене? В дальнем правом углу? Сейчас я тебе кое-что покажу…
Дверь распахнулась, и Крот втолкнул Захарку в помещение. Захар попятился, но Крот удержал его своей железной лапой и пропел котенку в ухо:
— Моя Большая Скелетная Комната! Ну как, нравится?
Захар не мог вымолвить ни слова.
Все обширное помещение было заполнено скелетами. Здесь были скелеты ящериц, кроликов, птиц, лягушек, хомяков и еще множества каких-то существ. В глазницы черепов были вставлены маленькие шевелящиеся светлячки, и от этого мороз продирал по спине: скелеты казались живыми…
Все они были поставлены на колени и простирали руки к Кроту в беззвучной мольбе.
— Они просят у меня прощения, — с торжеством сказал Крот. — они просят прощения за то, что не захотели служить мне. Они попались в мои ловушки, но пытались убежать, — Крот хихикнул. — Скоро, скоро и те, которые бегают там, наверху, встанут здесь! И Слон, и сыщик, и все, все, все! — Внезапно Крот замолчал и тревожно дернул цепочку. — Ты почему молчишь? Испугался?
— Н-нет, — с усилием выдавил из себя Захарка.
— Не бойся, тебя я не трону, если будешь хорошо себя вести. Смотри, что у меня еще есть! — хвастливо сказал Крот и на ощупь повел Захара к большому скелету черепахи. — Она раз двадцать от меня убегала! То есть что я говорю — убегала! Ее пешком догнать было можно, а все равно уползала и уползала. Тогда я понял, что перевоспитать ее невозможно, и вот что из нее сделал, — Крот постучал по гулкому костяному панцирю.
На нем, покрытом выпуклым узором, стояло удобное кресло и был приспособлен руль. Крот поднял панцирь, как поднимают капот автомобиля, и Захар увидел, что в грудной клетке бедной черепахи стоит мощный пружинный мотор от заводной машины.
— Гляди! — воскликнул Крот, захлопнул панцирь, вскочил в кресло, завел мотор ключом, торчавшим около руля, и скелет, стуча и громыхая костями, пронесся несколько кругов по комнате, для чего была сделана специальная дорожка. — Я ее усовершенствовал, — кричал Крот, пролетая мимо Захара, — теперь она бегает быстрее моих хомов! Я научу тебя водить черепаху, ты станешь моим шофером!
Крот затормозил возле Захарки, пошарил по земле лапой и поднял конец поводка. Пораженный страшным зрелищем, котенок не заметил, что несколько минут был свободен и мог убежать!
— А теперь, — неожиданно распорядился Крот, — минут тридцать отдохнем. Нам предстоят великие дела, — он подложил под голову чей-то череп и устроился поудобней. — А ты сторожи…
Через несколько секунд он захрапел.
Сердце у Захарки стало стучать очень громко. Казалось, что каждый его удар отдается во всех уголках Скелетной.
Захар попытался снять ошейник, но он был застегнут на замок, а ключ, как вспомнил котенок, хомяки отдали Кроту, и тот сунул его в карман халата.
Захар, стараясь не дышать, попытался достать ключ.
— М-мм, — Крот повел ухом и спросил: — Сторожишь?
Захарка отскочил и ответил, едва переведя дыхание:
— Сторожу…
Крот снова притих.
Захар приблизился на цыпочках и стал освобождать конец поводка, намотанный на Кротовую лапу.
— М-мм, сторожишь?
— Сторожу…
Захар решился на отчаянный поступок. Стараясь не дернуть цепочку, он дотянулся до большой кости, валявшейся неподалеку, и придвинул ее к себе. Он решил оглушить Крота, выдернуть поводок и бежать.
В этот момент скрипнула дверь.
В щелках показался нос и настороженный хомячий глаз.
Увидев, что собирается делать Захар, хомяк отчаянно замахал руками: не смей, мол, не надо!
Хомяк проскользнул в Скелетную. Это был Двести двадцать второй.
За ним шмыгнул Сто пятьдесят первый.
Хомяки бесшумно приблизились, и один из них протянул Захару маленький, но очень острый ножичек, сделанный из обломка безопасной бритвы.
Чик! Захарка перерезал ошейник.
— М-мм… сторожишь? — спросил Крот.
