Филип Пулман - Граф Карлштайн
Целая шеренга незнакомцев, спорящих, толкающихся, яростно жестикулирующих и говорящих одновременно на трех или четырех различных языках, выстроилась перед сержантом Снитчем, который сидел за самым большим нашим столом и вид имел крайне суровый. Хотя, если честно, не столько суровый, сколько напыщенный. Да и за воротник Снитч, похоже, залил изрядно.
— Следующий! — выкрикнул он, и первый из тех, что выстроились возле него в длинную очередь, шагнул вперед и предъявил какие-то документы.
«Интересно, что все это значит?» — подумала я и решила пойти на кухню и спросить у мамы.
— А кто его знает? — пожала она плечами. — Сержант вбил себе в голову, что где-то поблизости скрывается опасный преступник, и теперь заставляет всех наших клиентов предъявлять документы. Ишь, какое столпотворение устроил! А я все думаю, как там наш Петер в подвале? Ему ведь все слышно, и он наверняка умирает от любопытства, мечтая узнать, что здесь происходит, а я боюсь, что, если пойду туда сама, этот сержант возьмет да и на кухню заглянет. Ох, честное слово, я этого мальчишку просто придушить готова! Одни неприятности от него! А ты-то что тут делаешь, Хильди? Или это та дама послала тебя за своим багажом?
— Какая дама? — удивилась я, тщетно надеясь ввернуть словечко и рассказать ей о девочках. Вдруг она снова сумеет им помочь? Но мама не могла отвести глаз от кухонной двери и от происходящего в зале. — Мам! — окликнула я ее. — Ты про какую даму говоришь?
— Так разве она в замок не приходила? Я думала, ты встретила ее, когда шла в деревню. Сержант Снитч и констебль Винкельбург велели ей убираться из деревни, потому что у нее, видите ли, какие-то бумаги не в порядке, а она в ответ посоветовала им заниматься своим делом и не совать нос в чужие (да так высокомерно с ними разговаривала, как знатная дама, ей-богу!) и во весь голос заявила, что никакой сержант или констебль, как и никто другой, не помешают ей сходить в замок засвидетельствовать свое почтение графу Карлштайну и повидать ее дорогих девочек.
— Ее девочек? Господи, да кто же она такая?
— Звать ее мисс Давенпорт. Она в Англии учительницей была, в каком-то Челтенхайме или как он там называется. А мисс Люси и мисс Шарлотта были ее ученицами. А теперь она путешествует, вот и решила заехать сюда и повидаться с ними… А что? В чем дело-то?
А в том, что от удивления мне даже сесть пришлось. Их учительница! Из Челтнема! Приехала их повидать! Сейчас она пойдет прямо в замок и… Я должна непременно с ней поговорить! Если поспешу, то, возможно, сумею ее перехватить.
— Какой дорогой констебль Винкельбург ее повел? — спросила я.
— Не знаю! Сержант велел ему отвести ее к границе прихода да там и оставить. Он и так уже был сердит, а после слов этой дамы решил во что бы то ни стало настоять на своем. Ты же знаешь, какой он. Прямо стыд и позор! Такая милая дама! И она ведь только-только приехала! Правда, она заявила, что бывала в переделках и похуже. Она, например, рассказала, что, когда занималась какими-то там исследованиями на острове Борнео, тамошний вождь племени охотников за головами приговорил ее к смерти, а она взяла да и застрелила его, а потом сбежала! Ты бы видела, какое у констебля после ее рассказа было лицо!..
— Мам, послушай… — И я быстренько рассказала ей все.
Она так и села, раскрыв от удивления рот. Потом подняла вверх руки, точно сдаваясь, и воскликнула:
— Все! Больше я ничего не желаю слушать! И в подвал тебя не пушу, не то ты и своего братца подговоришь сунуть нос в это дело. А ему только того и надо — лишь бы предлог нашелся, чтобы в горы выбраться да на гусей поохотиться! Неужто не понимаешь, что твой брат закон нарушил? А это настоящими неприятностями грозит, а какими-то глупостями. И нечего тут болтать насчет привидений, духов и демонов всяких! Отправляйся-ка лучше сама в горы да приведи бедных малюток домой! Ты же их до смерти перепугала своими сказками. Немедленно ступай туда, слышишь? Да иди же!
Мама мне не поверила… Да еще и рассердилась. Конечно, не по-настоящему, это-то я хорошо видела. Она просто очень беспокоилась и из-за Петера, и из-за девочек и опасалась, как бы я не попала в беду и не лишилась места в замке. И ничего объяснить ей мне не удалось.
— Хорошо, я пойду, — сказала я, твердо зная, что и не подумаю никуда идти, и встала. — Но ты ведь никому не скажешь, правда?
— Глупая ты девочка, — только и сказала она таким тоном, что мне осталось только повернуться и выйти из кухни.
Я шла через зал, когда услышала знакомый голос, заставивший меня замереть на месте.
Рядом со мной была лестница, и я нырнула под нее, увидев, что в зал спускаются двое совершенно незнакомых мне мужчин. Нет, я точно никогда раньше не видела этих людей. Скорее всего, это были новые постояльцы, приехавшие для участия в соревнованиях. Они остановились на лестнице, глядя в зал на сержанта Снитча и тянувшуюся к нему очередь. Меня ни тот, ни другой не заметили, потому что я спряталась в самом темном углу, и я услышала, как один из них сказал:
— Глянь-ка, Макс, а ведь этот жирный дурак документы проверяет…
Да, это был тот самый голос! Голос человека из пещеры!
Глава пятая
Я стояла не шелохнувшись.
— А у вас есть какие-нибудь документы, доктор Кадаверецци? — спросил тихонько тот, кого звали Макс.
— Пока нет, — отвечал первый. Как раз он и оказался обладателем того «актерского» голоса, да и выглядел в точности как актер: в шляпе с широкими полями и большим пушистым пером и в длинном черном плаще. Макс, видимо его слуга (во всяком случае, мне так показалось), был одет попроще. У него было честное веселое лицо, и я подумала: ах, если б мы знали это прошлой ночью!.. Уверена, этот Макс ничего плохого бы нам не сделал… Ну а доктор… Доктор был просто красавец, никто не стал бы этого отрицать: темные волосы, мужественные черты лица, крепкие белые зубы, блестящие глаза. И все же мне снова при взгляде на него пришла в голову мысль о том, что он актер. «Да, впечатление он произвести явно умеет, — думала я, — но доверять ему я бы, пожалуй, остереглась».
— Ну, и что же нам теперь делать? — спросил Макс.
— Предоставь все мне, — сказал доктор. — Не может быть ничего проще.
И он непринужденной походкой направился к очереди.
Встав в самый конец, он хлопнул по плечу какого-то типа и, когда тот обернулся, указал ему на окно и что-то сказал. Несчастный олух, конечно, уставился туда, а доктор тем временем вытащил у него из кармана документы. «Ах ты негодяй! — возмутилась я. — Теперь из-за тебя человек в беду попадет!» Но, увы, я ничего не могла поделать, оставалось только смотреть, что же будет дальше. Макс тем временем уселся на нижнюю ступеньку лестницы, буквально на расстоянии вытянутой руки от меня, но по-прежнему меня не замечая. Пока тот несчастный рылся в карманах в поисках документов, совершенно сбитый с толку, доктор Кадаверецци нахально пробрался вперед и сунул сержанту под нос чужие бумаги. Когда сержант осмотрел предъявленные документы, доктор жестом предложил ему встать и последовать за ним. Они подошли к лестнице, и я на всякий случай притворилась, будто протираю в самом дальнем углу пол.
— Я полагаю, — светским тоном спросил доктор, — вы ищете негодяя Бриллиантини?
«Бриллиантини? Где же я слышала это имя? Ах да! Это же мошенник, который бежал из женевской тюрьмы! Но неужели же это он?»
Сержант подозрительно посмотрел направо, налево, поклонился, встопорщил усы и промолвил вполголоса:
— Да, ищем! А вам-то откуда это известно?
— Я агент венецианской секретной службы, — тихо ответил доктор. — Но, как вы понимаете, это исключительно между нами!
— О, конечно! Слово даю! Разумеется!
— Короче, я тоже ищу этого мерзавца. Он обвиняется в совершении и нескольких поистине чудовищных преступлений в Венеции.
— Господи помилуй!
— Он очень опасен, понимаете?
— Правда?
— Да он вас пристрелит, сержант, и глазом не моргнет! Очень вам советую: постарайтесь близко к нему не подходить.
— Но я никогда…
— В дальнейшем нам лучше действовать вместе, сержант. Я готов передать вам все имеющиеся у меня сведения, а вы, в свою очередь, расскажете мне все, что вам уже стало известно.
— Прекрасно! Я готов!
— За его поимку обещано весьма приличное вознаграждение, но, я полагаю, ваше начальство уже вам об этом сообщило?
— Вознаграждение? Э-э-э… И сколько же обещано? Скажите, если вам не трудно.
— Любому, кто поможет поймать его, наше правительство пожалует особую медаль.
Глаза сержанта так и вспыхнули, он напыжился, словно медаль уже сверкала у него на груди.
— Медаль, значит? — переспросил он.
— Да, точнее, орден, — торжественно подтвердил доктор. — Орден Золотого Банана.
