Лисл Шуртлиф - Румп: Настоящая история о Румпельштильцхене (ЛП)
Я не знал, что предпринять. Нам нужна еда. Еда есть у мельника, и ему нужно золото. У меня было много золота, которое я спрял в маленький клубок на маминой прялке. Это было волшебством, которое, как настаивала Краснушка, опасно.
— А где еда? — спросила бабуля. Мои руки были пусты после того, как я выбросил мешок с опилками.
— Полагаю, я не нашел достаточно золота, — сказал я, глядя себе под ноги.
— Так, пойду-ка я поговорю с этим мельником по душам, — бабуля поднялась с кресла, пошатнулась и упала обратно.
— Бабуля! — я метнулся к ней, но она отмахнулась от меня.
— Всего лишь небольшое головокружение, — она закрыла глаза и несколько раз вздохнула. У нее тряслись руки. Ей нужна была еда. Я мог бы отнести часть золота мельнику. Возможно, я мог бы вымазать катушку немного в грязи, добавить туда немного золота и мелких камешков из штольни. Он может и не заметить разницы. Но во мне нарастало темное предчувствие. Если мельник настолько жаден, каким кажется, он обязательно заметит. Так что я оставил золото спрятанным и надеялся, что мельник просто ошибся, отдав мне мешок с опилками.
— Мы справимся, — сказала бабуля. — У нас есть куры и коза. Мы не будем голодать.
Мы зарезали одну из наших куриц. Это означало, что мясо нам придется растягивать до следующего рационного дня.
Мы с бабулей ели молча. Поедание курицы должно быть праздником, великой роскошью, но мы грустили. Мой взгляд прошелся по прялке и кровати, где было спрятано золото.
— Моя мама поранилась? — спросил я. Вопрос вылетел у меня без предупреждения.
Бабуля застыла с кусочком курицы, поднесенным ко рту. Она развела руки:
— С чего ты задаешь такой вопрос?
— Почему ты не говорила мне, что она была из ВонТам?
— Кто тебе рассказал? — спросила бабуля.
— Краснушка.
— Краснушка. Да, ну, ее бабушка…
— Что пряла моя мама? — спросил я.
Бабуля напряглась:
— Что она пряла? А что обычно прядут люди? Почему…? А ты уже…? — Она перевела взгляд с прялки на меня. Я видел, как она борется сама с собой, пытаясь решить, что мне сказать.
— Твоя мать пряла одни неприятности, — сказала она, — а потом оставила тебя у меня на руках.
— Так вот ты какого обо мне мнения? — спросил я. — Что я — оставленные неприятности?
— О, дитя.
— Румп! — прокричал я. — Меня зовут Румп!
Глаза бабули блестели от слез:
— Ты мой внук, Румп. Я всегда тебя любила. Я всегда старалась тебя защитить и сделаю для этого все от меня зависящее. Не думай о своей матери или ее прялке. Это принесет тебе только горе.
Больше вопросов я не задавал. У меня было такое странное чувство, что вещи движутся вокруг меня, когда я не смотрю на них, но я не знаю, что это значит.
Той ночью мне снились странные вещи. У камина сидела за прялкой женщина. У нее были длинные черные волосы и зеленые глаза. Как у меня. Я никогда не видел эту женщину прежде, но знал, что это моя мама. Она пряла из соломы золото.
Поначалу она улыбалась, а сверкающие мотки громоздились у ее ног. Но ее улыбка погасла, когда ворох вырос. Она продолжала прясть, несмотря на то, что прялка замедлилась, и ей стало труднее ее крутить. Куча все росла, росла и росла, расползаясь вширь и поднимаясь вверх. Когда золото добралось до маминого подбородка, она выглядела испуганной, словно она погружалась в воду, не умея плавать. Когда куча добралась до ее глаз, они были наполнены ужасом. В конце концов, золото скрыло ее полностью с головой, и я больше ее не видел. Но куча золота продолжала расти.
Когда она добралась до потолка, я проснулся.
Золото Найдено, Сокровище Утеряно.
Наконец снова наступил день раздачи пайков. Я вышел на улицу с желанием начать работу пораньше, и меня засыпало чем-то сверкающе-белым. Пришла зима. Сначала я обрадовался, потому что под одеялом из только что выпавшего снега мир казался безмятежным и обновленным, но, когда холод пронзил меня насквозь, я тут же вспомнил, что, на самом деле, означал приход зимы.
Приход зимы означал, что доступ к горе в скором времени будет закрыт. Никто не сможет пробраться, чтобы обменять золото на еду. Это означало медленную, изнурительную работу на заледеневшем прииске. Это означало холод и голод, в основном, преобладал голод.
У Молочка почти не было молока, оставшаяся курица не несла яйца, а Ничто мычал на меня, потому что его копытца примерзли к земле. Когда я, наконец, освободил его, он лягнул меня сзади, и я упал лицом в снег.
Ненавижу зиму.
Когда я пришел на прииск, Фредерик кинул снежком мне в лицо. Бруно схватил меня сзади, а затем с ветки, прямо мне за шиворот, свалилась куча снега.
Зима, похоже, ненавидит меня в ответ.
Это был долгий рабочий день. Я старался не сойти с ума и придумывал стишки.
Озябли пальцы рук и ног
Золото, где ты, ответь?
Сшей шляпу ты, спряди носок.
Никто не знает тех мест.
А ты пушистую кошку свяжи,
Спряди крылатую мышь.
А потом рагу ты их всех преврати.
Золото, где ты? Услышь.
Мне нравилось, как это звучит!
Я пошел на мельницу за пайком. Пока я ждал, стоя в длинной очереди, мой живот урчал. На этой неделе мне удалось найти чуть больше золота, чем обычно. Я думаю, что стало только лучше от того, что феи улеглись в зимнюю спячку. Если золото означало «еда», значит, мельнику придется выдать мне паек. Но, когда подошла моя очередь, он просто посмотрел на меня из-за своего огромного живота и сказал:
— Нет золота — нет еды, — в глазах его светилась жадность. Он знал.
Теперь я понял, что значил мой сон. Я сплел не так-то много золота, а оно уже душило меня.
Когда я вернулся домой, бабуля всё ещё была в постели. Её глаза были открыты, но взгляд её был направлен на потолок.
— Бабуля?
Она моргнула, но не взглянула на меня и ничего не сказала.
— Бабушка! С тобой всё в порядке? — я подошел к ней и положил руку ей на щеку. Я тотчас же отдернул руку, она была такая горячая, что я обжег ладошку.
Я отпрянул назад и упал, затем я выбежал на улицу и побежал вниз по дороге к дому Краснушки. Я не знал, куда бы ещё мог пойти, я стал колотить в дверь, в надежде, что кто-то был дома.
Женщина распахнула дверь, размахивая деревянной ложкой. Выглядела она сурово, совсем как Краснушка, но, увидев, что я захлебывался рыданиями, она вздрогнула.
— Румп? — выглянула Краснушка.
— Моя бабуля… с ней что-то не так… пожалуйста…
Мать Краснушки бросила ложку, схватила накидку:
— Идем, — сказала она.
Краснушка последовала за нами, и мы побежали к дому.
Когда мы вошли, мама Краснушки сразу направилась к бабуле.
— Элсбит, — она тихонько коснулась бабушкиного лба. — Краснушка, иди на улицу и принеси ведро снега.
Я стоял возле кровати, пока мама Краснушки осматривала бабулю. Та открыла глаза, попыталась что-то сказать, но вместо этого послышалось какое-то бульканье, будто слова были очень тяжелыми и цеплялись ей за язык.
— Что с ней такое? — спросил я.
— Она старенькая, — ответила мама Краснушки, не поднимая на меня глаз.
— Но, что с ней?
— Дитя моё, — теперь она смотрела на меня глазами, полными жалости; мне показалось, что меня сейчас стошнит. — Никто не вечен. Она больна. Её разум уже не может полноценно работать.
Разум? Но мне так нужен был бабушкин разум!
— Вы можете ей помочь? Она поправится?
— Остается только ждать, — она печально улыбнулась. — Всё будет хорошо, — сказала она, дотрагиваясь до моего плеча. От этого прикосновения всё моё тело прогнулось.
Краснушка с матерью положили мокрую холодную тряпочку на лицо бабушки, а ноги обмотали тёплым пледом. Они сварили бульон из оставшихся косточек цыпленка и с ложечки попытались накормить бабушку. В основном, всё стекало по её щекам и подбородку, но, казалось, бабушка потихоньку приходила в себя, пока её кормили. Она взглянула на меня, ну, по крайней мере, мне так показалось, а потом уснула.
— Она должна проспать до утра, — сказала мама Краснушки. Она взяла свою накидку и направилась к двери. — Я вернусь утром, пойдем, Краснушка!
— Я сейчас!
Мама Краснушки кивнула и закрыла дверь снаружи.
Краснушка помедлила всего несколько секунд, а потом, как я и предполагал, начала меня поучать.
— Я прекрасно знаю, о чем ты думаешь, но даже не смей!
— Как ты можешь знать, о чем я думаю? Я же дурачок, не забыла? Я вообще мало думаю.
— Я не думаю, что ты дурачок, Румп, — глаза Краснушки стали грустными.
— Ну, тогда ты одна такая, кто так не думает.
Точно, я был дурачком. Ну, зачем надо было прясть золото из соломы? Надо было послушаться бабушку. Но, может, если обменять золото на еду, бабушка поправится?
— Румп, не обменивай золото.
