Галина Лебедева - Приключения Огуречной Лошадки
— И где эту оторву носит! — ругалась она. — Ночь на дворе, а она опять где-то рыщет. Какие это дела у неё на стороне? Гимнастику стала делать по утрам. Перед зеркалом вертится. Уж не завела ль себе какого-нибудь козлика рогатого?
Так, невесело рассуждая, брела она от дома к дому. Посёлок спал. Один-единственный фонарь качался на ветру, и тени голых веток шевелились на земле. Тётка Полина остановилась напротив дачи соседа и прислушалась. Из гаража доносилось пение.
— Трум, трум, тру-ля-ля! — пел Дачник-неудачник.
В ночной тишине хорошо было слышно его довольное мурлыкание.
«Изобретает что-то! — догадалась тётка Полина. — Интересно, что?»
Маленькое окошко было под самой крышей. На забор ей влезть не удалось. Тётка Полина попрыгала, покрутилась и, задрав юбку, быстро вскарабкалась на развесистую липу. Толстый сук как раз нависал над крышей гаража, и тётка Полина, растянувшись на нём, приникла щекой к мокрому стеклу. Дождь усилился. Со шляпки капало на нос, но тётка Полина, забыв обо всём, вела наблюдение. И вот что она увидела.
Дачник-неудачник делал из железок какую-то… машину не машину, а непонятное что-то: к жестяному бочонку на четырёх кривых ножках он прилаживал самоварную трубу, загнутую наподобие морды. На «морде» мигали глазки-лампочки. Труба качалась, не хотела прилаживаться. Изобретатель кряхтел, сопел, но всё же винтики вошли в нужные дырочки. И тётка Полина вдруг увидела в этой железяке что-то похожее на свою козу, только без рогов и хвоста.
— Вот ты где! — услышала она ехидное блеяние Алексашеньки. — Ночь-полночь, я все копыта сбила, тебя разыскивая, а ты по деревьям лазишь да в чужие окна бе-е-льма пялишь!
Тётка Полина от неожиданности соскользнула с мокрого дерева и полетела во тьму.
В толстом махровом халате и тёплых шерстяных носках Повар уютно покачивался в кресле-качалке. Дождь за окном, а у него тепло. На плите шкворчит сковорода, закипает чайник, а на коленях урчит кот. Но самое приятное было не это, а вот что: Повар читал свой любимый журнальчик «Чудеса и приключения». Интересно-о-о! И чего только не бывает на свете! И обо всём пишут, пишут, пишут! А на последней странице призывают писать всех, кто был свидетелем какого-нибудь чуда.
— И напишу! И ещё как напишу! — заволновался Повар. — Огурец-то этот ходячий — чудо? Ещё какое! Может, и меня напечатают.
Повар согнал на пол кота, выпил большую кружку крепкого чаю и достал с полки толстую чистую тетрадь.
Только в марте, когда почернели и осели сугробы, Дачник-неудачник выкатил из гаража свой мотоцикл и, веером разбрызгивая весеннюю грязь, умчался в город. Вслед за ним и Повар с большим кожаным портфелем поехал в редакцию журнала «Чудеса и приключения». А вернулись с целой толпой журналистов, учёных, студентов, астрологов и прочих деловых людей. И вскоре телевизоры во всех странах заговорили об одном и том же чуде — об Огуречной Лошадке.
Наступила весна. Катя приехала на дачу и бегом, раньше всех, ворвалась в дом.
«Зёрнышки! Как же я забыла! Там, в кармашке красного платьица… Посади! Ведь Лошадка сказала ясно: «Посади, и у тебя будет целый табун Огуречных Лошадок».
Открыв дверцу скрипучего гардероба, она сразу же увидела своё платьице, красное в горошек. Катя сунула руку в карман и нащупала крепко завязанный узелком носовой платок.
«Вот они! Целы! Надо сейчас же их посадить», — решила Катя и побежала в сад.
Она нашла возле сарая лопату и уже собралась устроить грядочку, как вдруг у её ног зашевелилась трава и чёрный гладенький Крот открыл дверку своей норки.
— И как это я не заметила её раньше? — ахнула Катя. — Вот же, у самой ноги, не кочка, а зелёная крыша, и не сучочек, а труба торчит, такая маленькая, и фонарик у входа.
Крот деловито вытащил на свет лопату, маленькую тачку и подслеповато прищурился на девочку: опасно или нет? Может, сбежать?
— Не бойся, — шепнула Катя, — я…
Она не успела сказать, что любит кротиков и рада его видеть, как вдруг Крот моментально дал задний ход: фьють — и нет его вместе с тачкой.
— Он тебя не знает, вот и испугался! — сказал кто-то очень тоненьким, скрипучим голоском.
Это был Муравей.
В полосатой тельняшечке, в кепочке набочок, он сидел на еловой шишке и болтал ножками.
— Привет! Узнаёшь старых друзей?
— Конечно! Здравствуй, Муравей.
Катя не верила своим глазам: всё снова, как раньше. Продолжается!
Муравей свистнул, и из травы вылезли муравьишки, очень похожие на папу, — девочки и мальчики. Мальчики в трусиках, девочки в юбочках и с куколками в лапках.
— Вот знакомься — моя семья. — И приобнял жену Муравьиху. — Уходим мы отсюда, — доверительно сказал он. — Житья не стало: дым, чад… Кроты уже перебрались поближе к лесу. Вон последние уходят. — И Муравей кивнул вслед Кроту, который снова вытащил свою тачку из норы и торопливо покатил её, виляя между камешками на дороге. — И нам пора! Увидимся! — крикнул Муравей и исчез в траве.
«Странно это всё, странно», — как во сне, подумала Катя.
— Катя! — крикнула из дома бабушка. — Помоги мне сумки разобрать! Куда ты подевалась?
Катя сунула платок с семечками в карман и улизнула на улицу.
Оглядываясь по сторонам, она шла и не узнавала родной посёлок. Всё суетилось. Спешно мели и подчищали дорожки в садах, перекрашивали заборы, меняли названия улиц и переулков. Катя помнила, что улица, по которой она шла, прошлой весной называлась «Ул. Пер. див.», то есть «Улица Перекопской дивизии». Теперь же на табличке значилось: «Ул. Ог. Лош.», то есть «Улица Огуречной Лошадки». И на маленькой площадке перед входом в парк раньше посреди клумбы бил фонтанчик из разинутого ротика золотой рыбки. А теперь посреди розочек стояла на постаменте бронзовая Огуречная Лошадка. Будто остановившись и присев на задних ногах перед прыжком, она вскинула вверх передние копытца, а на спине у неё сидела девочка, тоже бронзовая, в ромашковом венке, и её голые пятки весело торчали вверх.
«Это, кажется, я», — остановилась Катя.
Возле памятника толпились иностранцы. Три группы. И экскурсоводы на трёх языках объясняли, что к чему и почему.
«И когда это всё успело сделаться? Может, она где-то здесь? Ведь говорят же о ней все: на базаре, на станции, в магазине. Спросить бы у кого, узнать, — думала Катя, бродя по дорожкам парка. — Может быть, она не пропала? Надо позвать её».
Катя оглядывалась, ища глазами, где бы сорвать травинку — узкую и остренькую, чтобы натянуть её струной в ладонях и дунуть хорошенько. Вдруг она появится!
Но травы, высокой сочной травы, не было. Там, где мощно кустились репейники и осот, там, где ещё в прошлом году было ослепительно много одуванчиков, теперь щетинилась постриженная, как под машинку, жёсткая травка. Газончики, газончики, а на них белые столы и стулья под пёстрыми зонтами: кафе, бистро и реклама, реклама…
Вдруг девочка увидела разноцветные ветряки и вертушки над крышей знакомого дома. «Вот кто мне нужен — Дачник-неудачник. Он всегда интересовался Лошадкой больше всех».
Дачник-неудачник давал интервью иностранцам. Седые фрау и герры щёлкали фотоаппаратами, жужжали кинокамерами, заглядывая в каждый закоулок невероятно интересной дачи. Вот когда пробил звёздный час Дачника-неудачника. Он ходил большими шагами вокруг своего сарая-мастерской, размахивал руками, объясняя, откуда Огуречная Лошадка разбегалась и как взлетала над забором. Он давал автографы и принимал красивые позы на фоне памятного монумента, сооружённого им посреди двора. Это была конструкция! Маленький бочонок из-под пива с самоварной трубой вместо головы.
Катя, удивляясь всё больше и больше, вошла в раскрытую настежь калитку. Хозяин, не переставая улыбаться иностранцам, распахнул Кате свои объятия.
— Да вот же она, эта чудесная девочка! Подружка моей Огуречной Лошадки! — И, притянув Катю к себе, он широко улыбнулся сразу во все видеокамеры и фотоаппараты.
— Пустите меня! — Катя вырвалась и бросилась бежать.
Дом Повара сиял как новогодняя ёлка, вспыхивая зелёным и красным неоновым светом. Нож и вилка, торчащие из рекламной курицы над входом, давали понять, что здесь вас вкусно и досыта накормят. Жирный дух шашлыка поднимался к небесам, заглушая запах скошенной травы.
Повар, всё такой же тощий, у раскрытого окна своей кухни деловито стучал ножом, и на весь переулок пахло жареным. Заметив Катю, он заулыбался и замахал руками, приглашая её зайти.
Во дворе у Повара толпились туристы. Он угощал их рассольником и огуречным салатом «Лучший друг». При этом он успевал помешивать поварёшкой в большом котле и раздавать автографы. В витрине посреди закусок красовалась его новая книга — бестселлер «Зелёный пришелец». На обложке Катя узнала себя верхом на Огуречной Лошадке. Бежать отсюда! Немедленно!
