Эрин Хантер - Последняя надежда
— Как будто я никуда и не уходила!
Остролистая свернула в сторону и остановилась перед ним.
— Я хочу, чтобы всё стало прежним, — её глаза вдруг потемнели. — Так много изменилось. На тебе и Воробье лежит такая ответственность. И не только из-за пророчества. Ты изменился. Сейчас все зависит только от вас.
— Ты тоже очень много сделала для племени!
— Что? например? — вскрикнула Остролистая. — Пока ты сражался и охотился для племени, я пряталась от всех вас. Пытаясь убежать от того, что сделала, — она уставилась на свои лапы.
— Но ты вернулась, — Львиносвет подошёл к сестре и зарылся носом в её пушистую шерсть. — И я рад.
Она подняла на него глаза.
— Не притворяйся, Львиносвет, — Остролистая отстранилась от него и медленно направилась в сторону дуба. — Прошлое, словно тень, будет вечно преследовать меня…
Вдруг папоротники позади них зашумели, и из них вышел Воробей с Голубкой.
— Я же говорила, что он здесь, — мяукнула она.
— Очень хорошо, — сказал Воробей, уставив свой незрячий взор в сторону Остролистой. — Нам надо поговорить.
— Со мной? — удивилась она.
— Нет, без тебя, — прямо ответил Воробей. — Мне очень жаль, Остролистая, но это только для Троих.
— Хорошо, — наконец сказала она, опуская голову. — Если что, я буду охотиться на берегу озера, — добавила Остролистая, спускаясь вниз по тропе. — Я поймаю что-нибудь получше тощего воробья, которого ты поймал сегодня утром, — она попыталась подразнить Львиносвета, но глаза ее были печальны.
— Ты всегда была лучшей охотницей племени, — попытался утешить её Львиносвет.
— Спасибо, — сказала Остролистая, скрываясь в папоротниках.
— Так что случилось? — спросил Львиносвет, обращаясь к Воробью. — Сумрачный Лес уже готов напасть? — спросил он, выпуская когти.
— У меня есть сообщение от Клана Бесконечной Охоты, — объявил слепой целитель.
— Правда? — обрадовалась Голубка, усаживаясь между братьями. — А когда они тебе его послали?
— Когда я был в горах, — ответил Воробей, нетерпеливо размахивая хвостом.
— И ты только сейчас нам об этом говоришь? — возмутилась она, вскакивая со своего места.
— Просто послушай, хорошо? — пробормотал целитель. — Они сказали, что мы должны найти четвертого кота.
— Четвертого кота? — Львиносвет в недоумении склонил голову.
— Да, для пророчества, — мяукнул Воробей.
— Но пророчество гласит, что котов должно быть три! — возразила Голубка.
— Это пророчество было послано Звездным племенем, — объяснил Воробей. — Клан Бесконечной Охоты сказал мне кое-что еще: конец звёзд близок, Трое должны стать Четырьмя, чтобы сразиться с вечной тьмой.
— Они боятся, что мы втроём не справимся? — спросил Львиносвет, чувствуя, как поднимается шерсть у него на загривке.
— Очевидно, так, — ответил Воробей, прижимая уши.
— Разве мы сделали что-то не так? — глаза Голубки омрачилось тревогой.
— Какая разница? Мы должны найти четвертого кота! — заявил Воробей, нервно расхаживая по поляне.
— Они хотя бы сказали, кто это? — спросил Львиносвет, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
— Если бы они это сделали, я бы вам сразу рассказал! — ответил целитель, останавливаясь.
— Это должно быть Искристая! — глаза Голубки засияли. — Это ведь она шпионит для нас за Сумрачным Лесом!
— Да, она посещает Сумрачный Лес. Но у неё нет никаких сверхспособностей, — возразил Воробей, снова начиная мерить шагами поляну. — Это может быть кто угодно! Мне даже не сказали, из какого он племени!
— Это же Остролистая! — как луч солнца озарила идея Львиносвета. — Вот почему она вернулась! Чтобы стать четвёртым котом пророчества!
— Если бы это был кто-то из Грозового племени, мы бы сразу заметили, — сказал Воробей.
— Но если следовать пророчеству, это должна быть кровь крови Огнезвёзда! — заспорила Голубка.
— Ну, Mотылинка приходится Ежевике сводной сестрой, а Ежевика когда-то был другом Белки, — сказал Воробей, хлеща себя хвостом по бокам. — Получается Огнезвёзд и Мотылинка — родственники. Как вам?
— Moтылинка? — удивился Львиносвет. — Разве у неё есть какие-то способности?
— А какие способности есть у Остролистой? — парировал Воробей.
— Искристая всё равно может быть четвёртым котом! — настаивала Голубка.
— Так можно всех перебрать! Я же говорю, спорить бессмысленно! — сказал Воробей, скрываясь в кустах. — Мы просто должны надеяться, что когда придёт время, мы поймём кто это.
Львиносвет раздражённо проводил его взглядом. Как можно быть таким упрямым? Остролистая должна быть частью пророчества! Несомненно, что она — Четвертая!
— Это должна быть Искристая! — сказала Голубка, подойдя к бывшему наставнику.
— Великое Звездное племя, как мы найдём этого четвёртого кота? — вздохнул Львиносвет, закрывая глаза.
— Может быть, нам пошлют знак? — предположила Голубка.
— Они даже не знали о четвертом коте! — сказал Львиносвет. На секунду ему показалось, что земля уходит из-под лап: мало того, что Пепелица переродилась в Пеплогривку, теперь Трое должны были стать Четырьмя. Как они выиграют битву с Сумрачным Лесом, когда ничего не осталось прежним?
У Львиносвета от страха свело живот. Звездное племя знает, что происходит? Они не сказали ничего, что имело хоть какой-нибудь смысл, а сейчас даже пророчество изменилось.
Как Львиносвет мог доверить им судьбу племён?
Глава 5
Голубка смотрела вслед Воробью.
«Есть и четвертый кот, — ее лапы задрожали. — Я не оправдала надежд?» Наверное, Звездное племя ожидало от нее большего, когда сделало ее третьей в пророчестве. Что из того, что она смогла предугадать появление воителей Сумрачного леса? Это вовсе не означало, что она могла бы им противостоять.
Она подняла глаза на Львиносвета.
— Мы будем охотиться?
— Иди без меня.
У Голубки подкосились лапы. Львиносвет был ее наставником и одним из сильнейших, самых храбрый воителей Грозового племени. Почему теперь он выглядел таким потерянным?
— Тогда… увидимся позже?
— Хорошо, — Львиносвет не глядел на нее.
Голубка потрусила к чаще, то и дело оглядываясь через плечо. Она хотела, чтобы Львиносвет пошел с ней, но он остался там, где стоял. Кошечка перешла мелкий ручей и углубилась в лес, сопровождаемая тенью и наслаждаясь тяжелым запахом крапивы и папоротника. Первые опавшие листья уже укрыли лесную подстилку. Наверняка четвертой кошкой была Искристая. Она каждую ночь рисковала своей жизнью, сражаясь в Сумеречном лесу. Она заслужила место в пророчестве.
— Ай! — вскрикнула Голубка, когда в ее подушечку впилась колючка. Кошечка так глубоко погрузилась в раздумья, что зашла в ежевичные кусты. Воздух разрезало глухое рычание:
— Вы слышали?
Запахи Сумрачных котов ударили в нос Голубки.
«Я на границе!»
Она брела до линии меток как оцепеневшая мышь. Нырнув в приграничные заросли, Голубка замерла и затаила дыхание. Кошечка прислушалась к Сумрачным котам, рыскавшим по ту сторону.
— Не волнуйся, Голубка, — сквозь кусты послышался шепот. — Я избавлюсь от них. Просто сиди тихо.
«Когтегрив!»
— Это просто кролик, — отозвался он соплеменникам. — Ушел на Грозовую территорию.
— Здесь не пахнет кроликом.
Голубка узнала голос Крысобоя. Заросли затрещали — он начал пробираться сквозь них. Среди листвы мелькнула его лисьего цвета рыжая шерсть.
«Спаси меня Звездное племя!»
Легкие уже разрывались без воздуха, но она не смела вдохнуть.
— Идем! — Рябинник звал своих воителей. — Мы нужны Чернозвезду на краю леса. Там разгуливает собака. Нужно спугнуть ее, пока она не направилась сюда.
Голубка услышала досадливое ворчание Крысобоя:
— Но я чую Грозового кота!
— Я останусь и проверю, — вызвался Когтегрив.
— Ладно, только границу не переходи, — предостерег Рябинник. Крысобой зарычал снова:
— Разреши мне тоже остаться. Если Грозовые коты разнюхивают обстановку, я хочу убедиться, что они в курсе…
— Когтегрив может проверить, — отрезал Рябинник. — Нам нужно встретиться с Чернозвездом. Позже ты можешь провести здесь еще один патруль и освежить метки.
Стоило патрулю скрыться по направлению к озеру, Голубка сделала глубокий вдох.
— Голубка? — шепнул Когтегрив через кустарник. — Ты меня искала?
— Конечно же, нет! — облегчение обратилось в ярость. Он думает, что она наивный котенок! И к тому же — предатель! — Ты обвиняешь Воробья в убийстве. Я слышала, забыл?
Когтегрив прополз под кустом.
— Я вынужден был поддержать Светлоспинку, — он умоляюще смотрел на кошечку.
— Почему? — зашипела Голубка, — она ведь врала!
