Отфрид Пройслер - Маленькая Ведьма
— Не держи нас за дураков! — орали эскимосики.
— Мы привяжем тебя к дереву! — угрожал индеец по имени Кровавое Облако.
— Если ты соврала, — ревел людоед, — я тебя съем! Я го-ло-ден-н-н!
— О, пожалуйста, съешь меня, если ты голоден! — засмеялась Ведьмочка. — Но сначала поймай!
Людоед хотел было схватить Ведьмочку, но та его опередила. Ловко оседлала метлу и — фьють! — взмыла вверх.
Людоед от страха так и сел.
Негритята, турки, китайчата и эскимосики потеряли дар речи. У арабского шейха слетел с головы тюрбан. Главарь разбойников застыл с раскрытым ртом.
Индеец Кровавое Облако побледнел, как снег.
Негритята тоже побледнели, но этого никто не заметил, потому что они были измазаны сажей.
А Маленькая Ведьма, с вороном на правом плече, смеясь, облетела деревенскую площадь. Потом уселась на пожарной каланче и помахала оттуда уважаемой публике.
— Эй, вы там, внизу! — каркнул Абрахас. — Теперь верите, что она умеет летать?
— Я ещё кое-что могу! — крикнула Ведьмочка. — Людоед сказал, что он голоден…
Она растопырила пальцы, что-то пробормотала. И, в тот же миг, на деревню посыпался дождь из блинов и оладьев.
Дети накинулись на угощение. Даже людоед глотал один блин за другим, хотя это было против его правил.
Только ряженая ведьма ни к чему не притронулась. Она смотрела вслед настоящей Маленькой Ведьме, как та удалялась с весёлым смехом, и думала: «Надо же! Кажется, ей действительно сто двадцать семь с половиной лет…»
МАСЛЕНИЦА В ЛЕСУ
— Масленица! — вздохнул Абрахас вечером, когда они уже сидели дома, в тепле, и ожидали печёных яблок. — Масленица — дивный праздник! Жаль, что в нашем лесу не бывает Масленицы и карнавала.
— Масленица в лесу? — удивилась Ведьмочка. Она подняла глаза от вязанья. — Почему не может быть Масленицы у нас в лесу?
— Этого я не знаю, — ответил ворон. — Уж так повелось, и тут ничего не поделаешь!
Ведьмочка рассмеялась, ей пришла в голову замечательная идея. Однако она промолчала, пошла к печи проверить, готовы ли яблоки.
Лишь отведав вкусного угощения, она проговорила:
— Дорогой Абрахас, хочу попросить тебя об одном, одолжении. Будь любезен, полетай завтра утром над лесом и передай всем, кого встретишь, чтобы они явились после обеда к избушке.
— Конечно, я могу это сделать, — выразил готовность Абрахас. — Только все захотят узнать, зачем ты их приглашаешь. Что мне отвечать?
— Отвечай, — притворно равнодушно произнесла Ведьмочка, — что я их приглашаю на Масланицу!
— Как? — переспросил Абрахас. — Ты сказала: на Масленицу?
— Да, — повторила Ведьмочка. — Я приглашаю всех на карнавал, на лесную Масленицу.
Ворон закидал Ведьмочку вопросами, мол, что она задумала, будут ли и на её карнавале негры, китайцы и эскимосы?
— Наберись терпения! — урезонила его Ведьмочка. — Если я сейчас открою свои планы, сюрприза не получится.
Больше она не проронила ни слова.
Утром Абрахас, облетев лес, пригласил всех пожаловать к избушке. И передать приглашение всем встречным. Чем больше их будет, тем лучше.
После обеда звери повалили со всех сторон: белочки, косули, олени, зайцы, толпа кроликов и стаи лесных мышей.
Маленькая Ведьма каждого сердечно приветствовала.
А когда все собрались, торжественно объявила:
— Сегодня мы празднуем Масленицу и устраиваем карнавал!
— А как это делается? — пропищали мыши.
— Каждый из вас будет не тем, кто он на самом деле, а кем-нибудь другим, — объяснила Маленькая Ведьма. — Вы не можете переодеться в китайцев или турков. И вам самим трудно измениться, но я помогу. Я ведь умею колдовать!
Ведьмочка помешкала.
Что же ей придумать?
И наколдовала зайцам оленьи рога, оленям — заячьи уши.
Лесным мышкам она повелела расти, пока те не стали величиной с кроликов, а кроликов сделала совсем маленькими — ростом с мышей.
Косулям она наколдовала красную, голубую и зелёную, как трава, шерсть, белочкам приделала вороньи крылья.
— А я? — напомнил о себе Абрахас. — Ты не забыла про меня?
— Как можно! Ты получаешь беличий хвостик!
Себе Ведьмочка наколдовала большие жёлтые совиные глаза и лошадиные зубы. Теперь она выглядела почти как её тётка Румпумпель.
Превращения закончились, можно было веселиться.
Вдруг из-за угла дома раздался хриплый голос:
— Можно и мне праздновать с вами?
Удивлённые звери оглянулись и увидели выскользнувшую из-за дома лису.
— Хотя меня не пригласили, — обиженно проговорила лиса, — надеюсь, уважаемые господа не будут против моего присутствия на празднике…
Зайцы испуганно затрясли оленьими рогами, белочки прыснули врассыпную, а мыши сгрудились за спиной Маленькой Ведьмы, ища у неё защиты.
— Пусть убирается! — в ужасе закричали кролики. — Её только не хватало! Нигде нет покоя от этой мерзавки! Сейчас, когда нас сделали такими маленькими, она нам особенно опасна!
Лиса оскорбилась:
— Неужели я недостойна почтенной компании? — И, виляя хвостом, попросила Маленькую Ведьму: — Позволь мне остаться!
— Если ты пообещаешь, что не сделаешь никому плохого!
— Обещаю! — лицемерно улыбнулась лиса. — Даю вам честное лисье слово. И если его нарушу, буду остаток жизни питаться картошкой да репой!
— О, это трудно! — рассмеялась Маленькая Ведьма. — Не надо заходить так далеко!
И поскольку она не поверила сладким речам, недолго думая, наколдовала лисе утиный клюв.
Зверюшки сразу успокоились.
Теперь лисе никого не удастся съесть. Даже кролики, превратившиеся в маленьких мышек, могли не опасаться за свою жизнь.
Карнавал длился до позднего вечера.
Белочки играли в прятки.
Абрахас дразнил разноцветных косуль: задевал их своим пушистым хвостом.
Кролики храбро скакали перед утиным клювом лисы.
Мыши, стоя на задних лапах, пищали оленям:
— Не воображайте, пожалуйста! Не такие уж вы великаны!
Олени не обижались. Они попеременно подымали то левое, то правое заячье ухо, думая про себя: праздник есть праздник!
В небе поднялась луна, и Маленькая Ведьма со вздохом сказала:
— Наступило время прощания. Но прежде чем вы разойдётесь по домам, я угощу вас ужином.
И она наколдовала косулям и оленям целый воз душистого сена, белочкам — огромную корзину лесных орехов, мышатам — овса, а кроликам и зайцам — по полкочана капусты на каждого. Перед началом пира она вернула всем животным, кроме лисы, их прежний облик. Гости с удовольствием принялись за еду. Все, за исключением лисы. Те *< а ещё оставалась с утиным клювом.
— Прошу прощения, — крякнула она. — Не вернёшь ли ты мне мою пасть? И почему ты всем предлагаешь угощение, а мне нет?
— Наберись терпения! Сама знаешь почему, — успокоила её Ведьмочка. — Ты не будешь в убытке. Когда все поужинают и откланяются, ты тоже получишь угощение.
И лисе пришлось дожидаться, пока последние из лесных мышек не скрылись в своей норке. Только тогда Маленькая Ведьма освободила лису от утиного клюва. Та с облегчением оскалила зубы и алчно набросилась на копчёную колбасу, вдруг появившуюся у её носа.
— Ну что, вкусно? — осведомилась Маленькая Ведьма.
Но, увлечённая колбасой, лиса промолчала, что, по сути, и было ответом.
ЛЮБИТЕЛЬ КЕГЕЛЬБАНА
Солнце торопило зиму. Лёд растаял. Снег потемнел и исчез. В лесу распустились весенние цветы. Ивы покрылись серебристыми серёжками. Набухли почки берёз. Люди радовались приходу весны.
Каждый думал: как хорошо, что зима, наконец, кончилась!
Как-то Маленькая Ведьма, прогуливаясь по просёлочной дороге, увидела сидящую на обочине грустную женщину.
— Что-то случилось? — участливо спросила её Ведьмочка. — Разве ты не видишь, что пришла весна?
— Весна? — печально переспросила женщина. — Что мне до весны! Для меня весна ли, зима ли — безразлично! Те же заботы, та же досада! Больше всего мне хочется умереть!
— Ну, ну! — запротестовала Маленькая Ведьма. — Кто в твоём возрасте думает о смерти?! Чем ты удручена? Может, я смогу тебе помочь.
— Ты не сможешь, да и никто не сможет, — вздохнула женщина. — Но, если хочешь, расскажу о себе, вернее, о моём муже. Он у меня кровельщик. На такой работе, конечно, не разбогатеешь. Но и того, что он зарабатывает, хватило бы, чтоб не помереть с голоду, если б мой муж не тратил все деньги на игру в кегли. Да, да, всё, что он за день зарабатывает, вечером проигрывает таким же любителям кегельбана. На семью ничего не остаётся. Разве этого недостаточно, чтобы думать о смерти?
— А ты не пыталась усовестить своего мужа? — спросила Маленькая Ведьма.
— Уж как я говорила, умоляла, увещевала! Все напрасно! Легче смягчить камень…
