Михаил Бартенев - Барабашка, или Обещано большое вознаграждение
Одно из основных отличий хорошо воспитанных кошек — как, впрочем, и людей — заключается в том, что они никогда сразу не набрасываются на еду.
— Угощайся, пожалуйста. — Нюра подвинула миску к Марианне Васильевне. — Ты, конечно, может быть, больше любишь «Вискас»…
— Глупости, — сказал Барабашка. — Я пробовал. Ничего хорошего в нём нет.
И, встав на четвереньки, вместе с кошкой жадно принялся лакать молоко.
Юра с Нюрой оторопели.
— Ты что?.. Хочешь, мы тебе… мы тебе другую миску принесём?.. Это же… негигиенично!
— Не волнуйтесь, я в музее с тремя кошками ел из одной миски, и ни одна из них не заболела, — успокоил Нюру Барабашка и, вылизав миску, развалился в углу, сытый и какой-то неинтересный.
Кошка уселась рядом с ним и начала умываться.
Наступило молчание.
— А может быть, во что-нибудь поиграем? — предложила Нюра. — В прятки, например. Или будем дальше клад искать…
— После сытного обеда, как говорил мой дедушка, полагается поспать, — зевнул Барабашка. — И вообще у нас другой распорядок: мы днём спим, а ночью клад ищем.
— Да нет никакого клада! Врёшь ты всё! — Юра чувствовал себя обманутым. С появлением Барабашки мечты о богатстве приобрели такие реальные очертания, что он уже видел себя по телевизору в «Клубе юных миллиардеров», А вместо этого — пластмассовая машина, кошка в трубе, барахло из соседского шкафа… Его дурачили, а он верил.
— Голову нам морочишь? Думаешь, мы совсем того? Да?
Кошка перестала умываться. Нюра с испугом посмотрела на Барабашку.
— А я не знал, что вы такие жадные, — грустно сказал тот. — Вы, наверно, только потому со мной и играли, что вам клад нужен.
Уши у Барабашки повисли, говорил он чуть слышно и старался не смотреть на детей… Юра и Нюра растерялись. |
— Ну, что ты! — первой спохватилась Нюра. — Клад нам, конечно, нужен. Но тебя мы любим просто так. Честное слово!
— Конечно, — поддержал её Юра. — Клад сам по себе, а ты сам по себе, понимаешь?
— Не понимаю, — сказал Барабашка. — Клад вам нужен или я сам по себе?
Барабашка напоминал Юре маму, которая тоже всегда ставила вопрос ребром: или так, или так… А как ответить на такой вопрос?
«Ать-два! Ать-два!» — донеслось со двора. Дети испуганно переглянулись: не прибыл ли за ними взвод милиции?
И бросились к окну посмотреть, что там происходит…
Нет, это была не милиция. Это, чеканя шаг, маршировал капитан Скворцов, решивший заняться воспитанием сына.
— Владимиру уже три года, а он до сих пор ходить не умеет! — кричал он жене, семенившей рядом.
— Скворцов, ты совсем с ума сошёл, — возражала жена. — Сперва всю квартиру разломал, а теперь говоришь, что наш Вова ходить не умеет.
— Не умеет, — упорствовал капитан. — Разве так ходят? Вот как надо ходить: ать-два, ать-два, ать-два!
Скворцов ходил по двору, высоко задирая ноги, а за ним вышагивал малолетний Вовочка, во всём стараясь подражать отцу.
Засмотревшись на этот неожиданный парад, Юра и Нюра на некоторое время забыли про Барабашку. А когда повернулись, Барабашки в комнате уже не было. Не было и Марианны Васильевны.
— Наверно, он обиделся, — вздохнула Нюра. — Зря ты так про него говорил, он хороший…
— А я и не говорил, что он плохой. Просто если не умеешь искать клад, так нечего и воображать. Да если я захочу, я быстрее него клад найду. И без всяких там правил…
В этот вечер все на редкость рано легли спать. Дети настолько устали от бесконечных происшествий, что уснули, даже не успев раздеться. А Скупидонову врач выписал такие успокоительные таблетки, что из его комнаты спокойно можно было вынести всё имущество, включая самого Сидора Марковича.
Когда мама Таня на серебристом «Линкольне» подъехала к дому, все окна в квартире были уже тёмными.
Миллиардеру Гуталинову очень понравилось пить чай у своей секретарши. Кроме того, он чувствовал неловкость от того, что разбил вчера её чашки. А потому решил сделать ей подарок: купил небольшой чайный сервиз, который аккуратно завернул в фирменную бумагу «Гута-банка».
— Что это? — удивилась мама, когда Гуталинов протянул ей свёрток.
— Это вам, — загадочно улыбнулся миллиардер. — Здесь старинный китайский сервиз.
— Что вы! Я не могу принять от вас такой дорогой подарок.
— Да он совсем не дорогой. Пустяки.
— Для вас, может быть, и не дорогой, но принять я его всё равно не могу, — твёрдо сказала мама, понимая, что в данный момент теряет работу.
Миллиардер попытался всучить ей свёрток почти силком. Потом пообещал прислать по почте.
— Тогда, — сказала гордая мама Таня, — я выброшу его на помойку.
Но и у миллиардеров есть собственная гордость.
— А тогда… я сам на ваших глазах выброшу его на помойку!
И Гуталинов картинным жестом бросил свёрток в мусорный бак. После чего сел в машину и, не попрощавшись, уехал.
На маминой работе можно было ставить жирный крест.
«Ну, и ладно, — думала мама, устало поднимаясь по лестнице. — Зато послезавтра отвезу детей в деревню. Что ни делается — всё к лучшему».
С этой мыслью она и уснула.
Поздним вечером бомж Потёмкин, совершавший, по меткому выражению капитана Скворцова, вечернюю проверку, обнаружил в мусорном баке красивый свёрток, в котором находился миллион долларов.
Глава девятая
Утро, как и положено, началось с рассвета.
С прозрачного неба светило ещё нежаркое солнце. На лёгком ветру шелестели листочки. Сидор Маркович Скупидонов варил на кухне геркулесовую кашу. Капитан Скворцов заканчивал зарядку и приступал к водным процедурам. Журналист Щекотихин, поставив точку, собирался лечь спать. С минуты на минуту во двор должна была выйти сердобольная мама участкового Ломоносова и начать кормить поджидавших её голубей.
Но плавное течение утра было нарушено.
Во двор ворвались Вован и Толян, Они перевернули мусорные контейнеры и стали рыться в них, как голодные собаки.
Бах! Трах-тарарах!..
Голуби разлетелись.
Ничего не найдя, телохранители Гуталинова со злости завязали узлом водосточную трубу, вскочили в машину и с визгом тормозов умчались.
Из окон за этой сценой наблюдали многие жильцы дома номер 14. Но лишь один Скупидонов знал: только что в контейнер было заложено взрывное устройство направленного действия. Знал Сидор Маркович, и против кого оно направлено. Однако оставался совершенно спокоен — вчерашние таблетки продолжали ещё своё действие.
В это утро мусорная бомба не взорвалась. Зато чуть не взлетела на воздух забытая на плите кастрюля с геркулесом.
Мама Таня Иванова проснулась от запаха подгоревшей каши и от мысли, что сегодня ей не нужно идти на работу…
Впрочем, в это время в «Гута-банке» царила такая суета, которую трудно было назвать работой. Нет-нет, банк никто не ограбил. Можно даже сказать — наоборот…
Запыхавшиеся Вован и Толян вбежали к Гуталинову с известием, что бесценный свёрток не обнаружен, и застыли в дверях.
В кабинете, напротив хозяина, небрежно развалясь в кресле, сидел бомж Потёмкин в галстуке на голое тело и, отставив в сторону мизинец, не спеша потягивал французский коньяк столетней выдержки.
— А скажите, господин Потёмкин, не возникало ли у нас мысли, оставить эти деньги себе?
Между Гуталиновым и бомжем сидел журналист Щекотихин и писал статью о замечательном поступке бомжа.
— А что бы вы сделали, господин Потёмкин, если бы не нашли владельца этих денег?
— Император наш Александр Второй, царство ему небесное, совершил непростительную, я бы сказал, ошибку: продал американцам Аляску за семь миллионов долларов. Так вот, я бы одну седьмую часть исконной нашей земли обратно выкупил.
— Какие люди! — вскричал Гуталинов. — Какие люди живут рядом с нами: кристальная честность, государственный ум… Я хочу выпить за это! — И, увидев топтавшихся в дверях телохранителей, добавил: — А вы что стоите? Присаживайтесь. Сегодня у нас праздник, и все мы имеем право расслабиться.
Удивлённые Вован с Толяном присели к столу, но расслабиться не смогли. Очень уж они были натренированные.
Зато миллиардер радовался как ребёнок. Этот злополучный миллион он отложил, чтобы купить небольшой дачный участок под Москвой. Но, придя сегодня пораньше в банк, он развернул пакет, чтобы последний раз пересчитать деньги и… обнаружил в пакете коробку с чайным сервизом. Это могло означать только одно: миллион долларов он вчера своими собственными руками выкинул на помойку…
Если бы деньги не были завёрнуты в фирменную бумагу «Гута-банка», Гуталинов наверняка не перепутал бы пакеты. Но, с другой стороны, если бы они не были завёрнуты в фирменную бумагу, бомж Потёмкин никогда бы не нашёл их владельца.
