Польские народные сказки - Польские народные сказки
— Ну что ж, поживи недельку, а коли понравится, насовсем оставайся.
Так поселился Леший у мужика. Первым делом стал он коня в силу приводить: скребницей чистит, отборным овсом кормит, ключевой водой поит. А откуда он овес брал, мужику невдомек.
Недели не прошло — коня не узнать, словно подменили его. Бока округлились, шерсть блестит, грива расчесана. Идет-пританцовывает, ровно девица на свадьбе. День-деньской без устали работает, а в телегу запряжешь — так и рвется вперед, вожжи не удержишь.
Соседи диву даются. Откуда у мужика такой конь? Купить — не купил, потому что гроша ломаного у него нет. Обменять — не обменял: кто ж без обмана его клячу возьмет, а он хоть и бедный, но честный мужик. Да и масть у коня та же, и шрам на спине. Чудеса! А может, колдовство?
Привел батрак коня в силу, за корову принялся. По обочинам, по придорожным канавам ее пасет, траву посочней косит. Возвращается корова с пастбища — вымя у нее, что твое ведро.
Пьют мужиковы ребятишки молока вволю. Побелели они, потолстели. Чирикают весело, как воробьи, когда солнышко пригреет.
"Хороший батрак, усердный, — думает мужик. — Хлеба ест мало, а работает за семерых".
— Оставайся у меня, живи, — говорит он Лешему. — Мне такой работник надобен.
Обрадовался Леший. Не то несдобровать бы ему. Как покажешься на глаза Водяному, приказа его не выполнивши! У нечисти на этот счет строго!
Прошло сколько-то времени, и вот говорит батрак мужику:
— Пора поле под озимую пшеницу пахать, не то поздно будет.
А мужик в ответ:
— Да я уже полоску запахал и рожь посеял. Надо ведь и под картошку клочок поля оставить.
— А вон тот кусок возле болота разве не ваш?
— Мой-то мой, да толку-то что, — со вздохом говорит мужик. — Кочки да мхи пахать не станешь.
— Давайте я попробую.
— Лошадь не осилит.
— У меня осилит. А зерно для посева я сам раздобуду.
Согласился мужик. Пускай этот чудной батрак поступает по своему разумению. Коли он сам зерно достанет, значит, убытка в хозяйстве не будет.
Распахал Леший болото. А ночью у всех хомяков в округе кладовые обчистил и к полевым мышам в норки заглянул. Писк, плач поднялся — за десять верст слышно! Приволок Леший мешок пшеницы — ну прямо чистое золото! — и засеял поле.
Увидели это соседи, от смеха животы надорвали.
— Вот дурак! Зерно в болото швыряет. Уж лучше бы жабьим пометом засеял, хоть жабы развелись бы.
Смеются соседи, пригорюнился хозяин. А батрак знай свое дело делает да помалкивает.
Пришла зима. Землю сковал лютый мороз. Зато весна настала на редкость дружная, теплая. А летом — сушь да зной! Самые старые старики такой жары не припомнят.
Солнце жжет огнем, палит. Напрасно канюки жалобно кричат — дождя просят. Земля потрескалась, трава на лугах пожухла-пожелтела, поля покрылись толстым слоем пыли, колоски печально поникли.
А у мужика на болоте пшеница стеной стоит, налитые колосья к солнцу тянутся. Пришло время, сжали пшеницу. Урожай собрали сам-сто.
Насыпал мужик полнехонек амбар: и на хлеб, и на семена хватит, да еще на продажу останется. И хотя несуразной цены он не заламывал, а все же и в кубышку малую толику денег отложил.
На батрака он со страхом, с почтением поглядывает. А тот работает себе да посвистывает, как ни в чем не бывало.
Вот настало время поле пахать, батрак и говорит мужику.
— В этом году пески пахать будем.
— Пески? Да там испокон века не росло ничего — ни былинки, ни травинки.
— У меня, хозяин, вырастет.
Не стал ему перечить мужик — знал: парень он проворный, башковитый. А соседи опять до упаду хохотали, когда мужик с батраком выехали пустошь пахать.
Запахали, посеяли, забороновали, управились и стали ждать.
В том году лето выдалось дождливое: ни клочка голубого неба, ни солнечного лучика. Серые струи дождя уныло плещут по лужам, барабанят по крышам, текут по размокшим дорогам — ни пройти ни проехать.
Поле мужика, что в низине, озером разлилось. Хлеб сгнил на корню, а на пустоши пшеница уродилась на диво. Опять собрал мужик урожай сам-сто.
Не смеются больше соседи, не до смеха им. "Откуда батрак знает, дождь будет или вёдро?" — гадают они.
На третью осень вышел как-то ночью батрак и давай с болота на пустошь грязь носить, а песок с пустоши на болото. Огромный кус поля осушил, огромный кус удобрил. Теперь у мужика вся земля пахотной стала, для сева пригодной. Засевай да урожай собирай.
Каждому ясно: такая работа не под силу человеку. Проснулся утром мужик, увидел, что батрак сделал, сплюнул потихоньку, перекрестился и ни о чем больше его не спрашивал. Стороной обходил и с опаской поглядывал.
А батрак сложа руки не сидит. Пшеницу, рожь, ячмень посеял, картошку посадил. Хватило места и для капусты с горохом. Урожай по осени собрали невиданный.
Полон у мужика амбар, полон овин. И никакой он теперь не Горемыка, хотя соседи по старой памяти его так называют. Одежа на нем исправная, лицо гладкое, румяное. А ребятишек с женой и вовсе не узнать, будто и не они это.
Время идет, и третий год уже на исходе.
Настала лунная сентябрьская ночь. Месяц высоко на небе висит и заливает землю потоками голубого света, да такого яркого, что малюсенький самый гвоздик на дороге разглядишь, зато привычных предметов не различишь — до того свет этот обманчив.
Вот вышел батрак в глухую полночь на порог, оземь ударился, в Лешего обратился и к топи-трясине помчался.
А там меж ивами и ракитами, меж зельем болотным, на краю мочажины, камышом и ряской поросшей, пляска, гульба — дым коромыслом! То нечисть разная: кикиморы да русалки, лешие да бесы, упыри да оборотни хороводы водят, скачут, визжат, по-собачьи брешут, гогочут. А над головами у них огни болотные, точно венки огненные.
Водяной на трухлявом пне сидит, на дудочке наигрывает — лягушачьими лапами перебирает, на серебряную луну любуется. Остановился Черный Леший перед ним, поклонился до земли и говорит:
— Вот и я! Кончилась моя служба. Верой-правдой послужил я мужику три года.
— Коли так, оставайся с нами! Ступай попляши, пока луна не померкнет, пока небо на востоке не зарумянится.
Но Черный Леший к месту пристыл, в затылке чешет, с копытца на копытце переступает.
— Чего тебе надобно? — спрашивает Водяной.
— Всемогущий господин и повелитель! Помог я мужику из нужды выбиться. Украденный кусок хлеба стократ ему вернул. Так и оставить мужика в довольстве, в достатке?
— А чего же ты хочешь?
— Подшутить над ним малость на прощание.
— Смотри только, чтобы вся работа насмарку не пошла.
— Не бойся!
Хлопнул Водяной в зеленые ладоши и закричал зычным голосом:
— Эй вы, бесы, лешие, идите-ка сюда!
Сбежалась к трухлявому пню вся нечисть. В кучу сбились, шеи вытянули, ждут, что старшой скажет.
Так и так, говорит он им.
— Дозволь ему над мужиком подшутить! Дозволь! — завопили, заверещали, заржали бесы, лешие, кикиморы.
Водяной ударил себя по зеленой ляжке и говорит:
— Ладно! Будь по-вашему! Недаром мы нечистой силой зовемся, значит, наше дело козни строить, проказить, людей пугать. Сыграй шутку со своим хозяином. Да смотри чести нашей бесовской не посрами!
У Черного Лешего глаза так и загорелись:
— Не бойся, не посрамлю!
До рассвета плясал и пел Леший со своими. Плясал до упаду, пел до хрипоты. А когда на востоке заалела заря, стукнул козлиным копытцем об землю и полетел прямиком к хате мужика.
А мужик спит себе спокойно и ни о чем не подозревает.
Наутро говорит ему батрак:
— Служил я тебе, хозяин, верно и платы никакой не требовал. А теперь давай рассчитаемся, в путь мне пора.
Мужик рад от батрака избавиться.
— Правда твоя, преумножил ты мое добро. Говори, сколько тебе заплатить?
— Ни много ни мало — меру ржи.
Удивился мужик:
— А на что тебе зерно? На себе ведь ты его не потащишь?
Батрак смеется в ответ:
— Насыпьте зерно возле печки да котел побольше дайте. Стану зерно варить.
— Зерно варить? И что же получится?
— Увидите.
Принялся батрак за дело. Залил зерно ключевой водой из такого ключа, что никогда петушиного пения не слыхивал. Варил, парил, цедил, доливал, переливал и никому через плечо заглянуть не позволил.
Долго ли, коротко ли, приглашает батрак хозяина к столу. На столе бутылка, а в ней словно вода прозрачная, только запахом острым в нос ударяет.
— Что это? — спрашивает мужик.
Батрак скалит белые зубы и говорит:
— Питье такое.
— Отродясь такого не видывал: ни квас, ни мед, ни пиво!
— Чего понапрасну глядеть — глазами не распробуешь. Глотните-ка!
Попробовал мужик и скривился: горько и язык жжет.
— Да вы побольше выпейте, — уговаривает батрак.
