Александра Ермакова - Из сумрака веков
— Мм-м… ты однозначно решил меня соблазнить!
Мареш белоснежно улыбается:
— Из кожи вон лезу, пытаясь доказать, что, хоть, и гад отменный, но всё же совесть с телом не отмирает.
— Если ты, наконец, отдашь мне то, что принес, начну в это верить!
Дориан вмиг оказывается рядом и неспешно принимается за сервировку стола. Способность ламий ускоряться всегда пугала, но перед этим чудовищем нет страха. Точно знакомы давно, а что важнее, между ними есть связующая нить. Её почувствовала ещё тогда — в номере. Будто породнились с первой, попавшей к Марешу в рот, каплей крови. Дориан невозмутимо устанавливает салфетницу чуть выше тарелки, кладёт ложку возле блюдца с чашкой.
Спокойствие… Вот что! Дориан его даёт.
Выходцева спускает ноги и трёт ладони:
— Хватит уже, — жалобно скулит. — Я и так съём.
— Ты ужасно нетерпелива! — усмехается ламия. Катя стыдливо прикусывает губу:
— Знаю…
Варгр… Он всегда твердил, что она нетерпеливее его.
— Ты похожа на маленького пупса, — мягко нарушает повисшую тишину Дориан. Потемневшие глаза блестят жёлтым огнём. — Наивного и безобидного.
— Я? — глупо выдавливает Катя.
— Да. Вот сейчас губы надула. Я обезоружен. Против такого слаб. Никак не ожидал, что грозная Выходцева Катя-полукошка — прекрасная, маленькая девчонка.
— Ты меня специально смущаешь, чтобы кусок в горло не полез? — хмурится Выходцева.
— Нет, что ты! — Дориан двигает столик ближе и упирается руками с противоположной стороны. — Просто столько лет ты для нас была недосягаема. А теперь рядом, и я поражён. Раньше представлял тебя такой… русской бой-бабой, — осекается с кислой физиономией. — Ты… тебе, наверное, нелегко пришлось.
Выходцева притягивает тарелку и, облизнувшись, берёт вилку:
— Мои злоключения ещё не завершились, Дориан. Вы, ламии, до сих пор живы, и всё также охотитесь за мной. Не порть аппетит, он у меня, наконец, проснулся. А ты… — взмахивает вилкой Катя. — Мы с тобой сейчас мило болтаем, а завтра опять переметнёшься к королеве, — подцепляет кусочек омлета и отправляет в рот: — Но сейчас, за то, что ты не даёшь мне умереть от голода, спасибо!
Дориан с грустью кивает. Отлепляется от стола и идёт к выходу:
— Не буду мешать, котёнок.
— Вот так меня ещё никто не называл, — давится очередным кусочком Катя. — К тому же враг! — Прокашливается. Торопливо глотает кофе, провожая взглядом уходящего ламию. Мареш, чуть помедлив, оборачивается возле двери и мило улыбается:
— Для тебя я больше не враг.
— Почему? — озадачивается Выходцева.
— Кушай, я не хочу портить тебе аппетит! — незлобиво отрезает Дориан, порываясь выйти.
— Нет, стой, — не то молит, не то приказывает Катя. — Раз уж наши отношения непонятным образом переросли в столь интимно-ласкательные, тебе придётся объясниться.
Мелодичный, чуть хрипловатый смех Мареша наполняет комнату:
— И непосредственная до безумия…
— Не уходи, — срывается с губ просьба. Выходцева опускает голову, хаотично придумывая, что сказать. — Ты, конечно, мразь отменная, раз так поступаешь с женщинами, но мне с тобой… легко… — От стыда хочет провалится сквозь землю, но не-е-ет. Катя задирает подбородок, крепясь не упасть в глазах Дориана ещё больше. Мареш прислоняется к дверному косяку и складывает руки на груди. — Я все поняла! — медленно кивает Выходцева, изучая ламию. — Ты мне прополку мозгов сделал?
— Нет, — качает головой Дориан и хмыкает. — Это бессмысленно. Я так понимаю, мне там делать уже нечего!
Подобное услышать не обидно — давно заметила, что так и есть! Катя, шумно выдохнув, отправляет в рот очередной кусок омлета и взмахивает вилкой:
— Тогда почему у меня ощущение, что ты — мой брат? Внушение — не меньше!
— Не знаю, но хотел бы иметь такую сестру, как ты.
— А я о брате мечтала с раннего детства, — признаётся вопреки понимаю Выходцева. — Особенно в те моменты, когда к стене прижимали, а веских доводов уже не хватало. Пара крепких кулаков… или клыков, мне бы не помешали!
Дориан заливается раскатистым смехом. Катя перестаёт жевать и нервно сглатывает:
— Главное, брату помнить: сестру нельзя обижать, а ещё другим не позволять ей причинять боль.
— Я запомню, — смешливо кивает Мареш и тотчас серьезнеет. — Возможно, наши ощущения как-то связаны с твоей кровью. Не уверен, но предположение именно такое. Мы сроднились в ту секунду, когда она попала ко мне. В голове словно что-то щелкнуло.
— Мм-м, — Катя тщательно пережевывает остатки омлета. — Тогда, раз уж у нас связь, может, расскажешь, что королеве от меня нужно?
Дориан мрачнеет, напрягается — лицо с сероватым оттенком:
— Дело в том, — запинается на миг, — что я не знаю.
— То есть, между нами всё же нет связи, — протягивает Катя и припадает к чашке, отпивает чёрный кофе с изумительным ароматом корицы.
— Нет, котёнок, это правда. Есть догадки, что твоя кровь. Она на меня произвела будоражащее действие. Так что, думаю, если ты попадёшься Ламии, её сила возрастет неимоверно. Отсюда генные изменения, возможно, новые способности у обращенных. В общем, об этом и Ваик тоже хотел с тобой поговорить прежде, чем уедешь.
— Какое совпадение, — Катя отставляет чашку, — у меня к нему тоже есть дело.
Дориан молча изучает, в черных глазах много невысказанного и таинственного.
— Чем он сейчас занят? — нетерпеливо ёрзает Выходцева — не очень нравится под сканерами ламийского взгляда.
— В своей лаборатории…
— Я уже перекусила, — напускает лёгкости Катя. — Может, прогуляемся до главы семейства?
— Ты уверена? — с явным недовольством интересуется Дориан и хмурит брови. — Тебе лучше отлежаться. В твоём положении требуется максимум отдыха.
— Перестань, я в норме, — отмахивается Катя. — Хотя в растерянности. Обычно после серьёзных травм мне нужно несколько часов, чтобы восстановить силы. После воскрешения чуть дольше — пока организм соберётся, наладит правильную работу. А сейчас не ощущаю привычной силы, да и тошнота постоянно мучает. Мерзко до отвращения к самой себе.
— Котёнок, ты… — Дориан сжимает губы, во взгляде недоумение. — Ты…
— Ты перестал дышать, — восхищенно усмехается Катя. Ламия как монумент, не моргает, не шевелится. — Э-э-й, не пугай! — нервничает Выходцева. — Что «я»?
— Ерунда, — отстранённо мотает головой Мареш. — Если готова, можем сходить…
— Я, конечно, понимаю, тебе всё равно, что я полуголая, но мне бы одеться. И умыться…
Дориан подходит к подносу-каталке, достаёт с нижней полки стопку вещей и протягивает:
— Тебе! Жена Ваика, Штешу подбирала. А это, — он кладёт на одежду махровое полотенце, зубную щетку, пасту, расческу и набор для душа, — чтобы привести себя в порядок.
— О-о-о! — Катя едва не хлопает от радости в ладоши. Мареш пальцем касается её носа — ледяное прикосновение колит кожу, как лёгкий мороз. Выходцева смущенно опускает голову, прижав вещи к груди: — Дай мне десять минут, и я готова.
— Окей…
Дориан ставит возле постели чёрные кроссовки и увозит поднос-каталку. Только дверь закрывается, Катя рвано выдыхает и встаёт.
Брр… Ламия действует чарующе. Такого раньше не было. Она не поддавалась дару кровопийц. Сейчас же, будто отдала частичку себя, и теперь Дориан знает все её тайны, хоть и не признаётся в этом. Он постоянно пытается прикоснуться или назвать ласково. Флиртует? Возможно… Не-е-ет. Мареш нежен, но не более. С другой стороны, он — ламия. Сердце не бьётся, дыхание не прослушивается… Как определить, волнуется Нол, смущается, переживает, заигрывает, врёт…
Ладно, сейчас не до этого. Катя потягивается. Тело будто поёт — отзывается, мелодично вибрируя. Удивительная гармония. Выходцева гладит живот, прислушиваясь к ощущениям — внизу согревающий огонь. Приятно и трепетно. Что это такое? Хм, может, ламии наркоты подсыпали, а она не учуяла? Нет, точно бы определила. Ерунда! Просто хорошо поела.
Так, пора одеваться. Нужно поговорить с Ваиком.
Катя принимает бодрящий душ, наспех причесывается — заплетает мокрые волосы в косу. Похлопав по бледным щекам, разочарованно машет отражению и выходит из ванной. Натягивает джинсы, футболку, кроссовки…
Раздаётся стук в дверь:
— Ты как? — слышится взволнованный голос Дориана.
Катя торопливо прячет заветный ключик в карман джинсов и идёт к двери:
— Я готова!
Глава 6
Катя следует за Дорианом по затенённому дому. Широкий коридор… Тёмно-бардовые стены с пестрыми вкраплениями. Три двери по разные стороны, между ними — золотистые месяцеподобные светильники. С одного конца коридора окно, прикрытое тяжёлыми шторами сливового цвета. С другого — деревянные перила и уходящая вниз лестница.
